Ловушка миллиардера

— Нет. Теперь ты послушай, — вскидываю голову, вглядываясь в насквозь лживые глаза, — сейчас же вызови мне такси и вышвыривайся из моей жизни.

Даже найм папарацци — уже через край, но я еще могла как-то это понять, однако ложь постоянно текла рекой, и я боялась представить, что он придумает в следующий раз.

— Ты же знаешь, я не могу тебя отпустить, — твердо возражает.

— Да мне плевать. Это твои проблемы. Если к моему подъезду еще хоть раз заявятся репортеры и станут спрашивать о тебе, я им такое расскажу, что тебе и в кошмарах не снилось.

— Ладно, — хищной походкой круги наматывает, — я придержу прессу и сделаю так, чтобы тебя больше не преследовали, но от помолвки ты не посмеешь отказаться.

Ох, дорогой, еще как посмею, но лучше я пока придержу эту мысль. Тоже устрою тебе хорошее шоу.

— Согласна. А теперь вызови мне такси.

— Я тебя отвезу.

— Машина же сломана?

— Новую подогнали.

Вот пусть тебе и невесту новую подгонят.

— Нет. Я хочу такси. С тобой не поеду.

— Прекрати драматизировать, — сквозь зубы выговаривает.

Мы спорим еще несколько минут, но в конце концов он соглашается. До приезда такси я провожу время в ванной, чтобы больше не видеть эту наглую рожу.

Не знаю как, но, когда я выхожу на улицу, репортеров нет. Значит, у Тимура наконец-то серое вещество заработало.

Раевский провожает меня до машины и в последний момент придерживает дверь.

— Я не прощаюсь, — умудряется мазнуть губами по щеке.

Я демонстративно вытираю лицо и громко захлопываю дверь, ловя недовольный взгляд таксиста.

Говорит, что не прощается, но ему же хуже. Я покажу, на что способна девушка, с которой играют как с куклой.

До выходных я прячусь абсолютно от всех. Игнорирую звонки друзей, родственников и Раевского, запираюсь в комнате и прожигаю дыру в потолке, зная лишь одно: меня конкретно заклинило на мести.

Я не обманываюсь — причинить серьезный вред Тимуру у меня не выйдет. Да и не хочу. Несмотря на манипуляции, подкуп и шантаж, просто не могу. Даже будь у меня в руках космическое влияние, я бы им не воспользовалась.

Глупо, но хотя бы себе я могу не врать — будучи использованной, я готова рвать и метать только из-за обиды. Безумной, чисто женской и донельзя жуткой. Мне не всё равно. Больно и так одиноко, что хочется выть.

Домик в глуши, безобидные насмешки, запах ментола, который въелся в кожу, серые омуты, не спускающие с меня глаз, и сладкая горечь на языке мутили мой рассудок. Я грызла губы, не понимая, с какого момента я купилась на сладкие речи и ослабила бдительность. Что пошло не так? Почему принудительные отношения стали не кнутом, а пряником?

Дурочка. Что еще сказать.

Раевский ненавидит продажных женщин, и если я вдруг ему поддамся, это станет концом.

Впившись пальцами в волосы, я как одержимая мотаю головой. Глупости и клубок смутных чувств мне не помогут. Единственный выход — сделать так, чтобы Тимур сам стал инициатором разрыва наших отношений. И благотворительный вечер — лучший вариант.

Я медленно выдыхаю. Да, всё правильно. Мне станет легче только в том случае, если я перестану тухнуть в кровати и сделаю выбор в свою пользу.

На часах шесть вечера. Алинка вот-вот должна вернуться с работы, и, слава богам, составить мне компанию. Уж лучше бы я в магазине как белка в колесе вертелась, чем фантазиями себя изматывала, но начальница дала неделю отпуска.

Оплачиваемого и крайне подозрительного. По ее словам, новость о том, что я — всего лишь продавщица одежды, разлетелась со скоростью света.

«Посиди дома. Благодаря тебе у нас полно клиентов, жаждущих тебя увидеть, так что лучше не высовывайся. Считай это премией за хорошую рекламу» — сказала она.

Однако я знала, кто лишил меня последней отдушины.

В понимании Раевского это награда или наказание?

Я вскакиваю. Долгожданный звонок в дверь! От одной мысли о пицце и роллах слюнки текут, но для доставки вроде рановато.

Захожу в прихожую и смотрю в глазок. Ничего не видно, будто специально рукой закрыли.

— Кто там? — негромко прокашливаюсь.

— Открывай, — знакомый голос.

Тело сразу немеет, кожа мурашками покрывается. Неужели терпение лопнуло, или пришел убедиться, что я хорошо себя веду?

— Проваливай.

Разъяренная отхожу от двери. Изо всех сил давлю глупые мечты. Раевский уж точно не соскучился.

— Я тут еду перехватил. Разве ты не голодна?

Ох, какие мы заботливые!

Кусаю локти и громко кричу в ответ.

— Сам ешь. Надеюсь, еда отравленная.

Чтоб его на части разорвало. Как ни в чем не бывало приходит и ждет, что я поддамся?

Доставок много. Еще раз закажу, не проблема, но всё же как это бесит.

— Я не уйду, — напористо продолжает стучать.

Такими темпами от двери одни винтики останутся.

— Я полицию вызову, — с напускной смелостью.

— Вперед.

Украдкой подглядываю и вижу, как он собой косяк подпирает. Даже через глазок такое чувство, словно прямо на меня смотрит. Маньяк.

— Ты меня на слабо берешь или что?

— А ты смышленая.

Ладно. Сам нарвался.

Достаю мобильник и набираю номер, между делом ожидая, что он струсит. Это же скандал — к девушке ломиться.

Громко сообщаю адрес и во всех красках расписываю ситуацию. Среди бела дня нападают!

— Спасибо. Приезжайте как можно скорее!

С ухмылкой ухожу в комнату, хлопая дверью, чтобы не слышать назойливый голос. Ну ничего. Сейчас он у меня получит.

Снимаю пижаму, натягиваю джинсы с майкой и ставлю Раевского на счетчик. Даже миллиардеры должны правила соблюдать.

Вскоре приезжает полицейский. Я улавливаю несколько голосов и крадусь к двери, отчаянно надеясь, что меня не заставят выйти в подъезд.

Слышу только обрывки фраз. Говорят тихо.

Через глазок вижу, как Тимур удостоверение личности достает и что-то еще в телефоне показывает.

— Моя девушка вам звонила. Простите за беспокойство, мы поругались, вот она с ума и сходит.

Округлившимися от ужаса глазами смотрю, как мужчина в фуражке послушно кивает и что-то в ответ говорит. Вместо допроса он всё на самотек пускает.

Я не выдерживаю. Распахиваю дверь и судорожно возмущаюсь.

— Он врёт! Какая девушка, я впервые его вижу, — эмоционально жестикулирую, подключая всё свое убеждение.

Ставка на то, что полицейский не вкурсе слухов, меня очень сильно подводит. Усатый мужик хмурится и кивает на экран айфона.

— Вы публичная пара, я не буду вмешиваться.

И тут дар речи мне полностью отказывает, ведь полицейский и правда разворачивается и уходит. Черт бы их всех подрал.

Из горла вырывается отчаянный стон.

— Ты перешел все рамки, Раевский! — награждаю угрюмым взглядом, стараясь не поддаваться этой обаятельной, но лживой улыбке.

— Нет. Если бы я перешел все рамки, я бы сделал так…

Момент – и он тут же вталкивает меня внутрь квартиры, пригвождает к стене, и впивается в губы, заставляя проглотить собственное шипение.

Меня настолько обескураживает жадный поцелуй, что я не успею воспротивиться. Чувствую, как он накручивает волосы на кулак, придвигается еще ближе, не оставляя ни одного дюйма между нами, и сдавленно шепчет.

— Вот теперь я перешел грань.

7

Прижав ладонь к горящим губам, я охаю и отпрыгиваю в сторону. Всё кажется нереальным, пол будто провисает под ногами. Краска стыда заливает щеки.

На языке вертится грязное ругательство, которое так и не успевает сорваться с губ, потому что в распахнутую дверь сначала заглядывает Алина, а следом и братец.

Легки на помине.

— В нашу квартиру армагеддон ворвался?

Раевский стоит у стены, поэтому подруга не сразу понимает, отчего я красная как помидор. Отвожу взгляд, не зная, куда деть свои руки, и вжимаю голову в плечи, мечтая уменьшиться до размеров огрызка от яблока.

Теперь уже поздно орать. Да и есть ли смысл, ведь этот неугомонный делает всё, что ему вздумается. Спокойненько себе руки в карманах брюк прячет и скалится, словно из нас двоих только ему не перепало.