Их любимая студентка

Меня снова притягивают к крепкой груди.

– Сама, – выдыхает Артем мне в губы, – скажи им, чтобы убирались. Последняя попытка, Русалочка. Заняться любовью по-хорошему. Начнешь орать – мы уйдем. Но я найду тебя завтра. И до звезд перед глазами затрахаю, поняла меня?

***

Вадим

Русалочка нервничает.

По красивому личику видно, что сама с собой борется. Сдаваться гордость не позволяет, хотя она по натуре податливая, мягкая, послушная.

Но ей нужно, чтобы прогнули, а значит…

– Не хочешь? Тогда трахнем тебя сейчас, – резко разворачиваю Лию к себе.

Ее волосы обвивают мои плечи – шелковые, длинные. И ее запах… черт, она просто пздц какая охренительная. Интересно, сама-то знает, что один взгляд на нее – и хочется отодрать? Нагнуть, и трахать.

– Нет, нет, – лепечет, – я…я скажу, чтобы уходили. Отстань.

– Да пусть стоят, – хмыкаю, разгорячившись. – Не вломятся же они в квартиру, в самом деле.

Обхватываю упругую, небольшую грудь, чуть тяну за горошины сосков, и Русалочка ахает. Вздрагивает всем телом. Всем нам нравится эта ночь, и нравится то, что мы пока не дошли до самого главного.

Но скоро дойдем.

Не уйду, пока не оттрахаю эту девчонку, и похер на ее папашу Крещенского. Даже если он после этого меня убьет.

– Папа вас кастрирует! – шипит Лия, отталкивая меня. – А я сейчас оденусь, выйду, и скажу, что все в порядке.

– Только попробуй намекнуть про нас, – Артем обхватывает девчонку за талию. – Нас двое, тот мужик нам на зубок.

– Что, его тоже трахнете? – дерзит.

– Нет, – смеется друг. – Трахнем мы тебя. Жестко, красотка. Отымеем так, что ходить будет сложно. Но если по-нашему поступишь…

– Будем драть ванильно, – мурлычу в розовое ушко девушки.

Она плывет.

И сердится из-за этого. На себя и на нас.

– Я халат накину, – фыркает, и кивает на свою комнату. – Не голой же выходить.

Задирает нос, и идет к своей комнате.

Артем идет следом, чтобы Русалочка снова не попыталась устроить нам сюрприз. Люблю дерзких, но сейчас мне банально хочется ее отыметь.

И чем скорее мы избавимся от ее подружки и левого мужика, тем лучше.

Не хватало только, чтобы кто-то раньше времени сообщил Крещенским, как дочурка отжигает, пока их нет дома.

«Они все равно узнают. О нас. Рано или поздно, – приходит в голову отрезвляющая мысль. – Лия хочет сама, но покрывать нас не станет. Наоборот, выставит скотами. И папашка ее и правда нас кастрирует, да и мой отец ему поможет. Может, свалить, пока не поздно?»

Но Лия появляется, выходит из комнаты в халате, и я понимаю – поздно.

Не уйду.

– Я смогу выйти одна?

– Нет, – качаю головой, и беру Лию за руку. – Меня видели, я в двери постою. Прослежу, чтобы твой чудесный ротик не произнес лишних слов. Всем нам будет только лучше от этого, так?

Она меряет меня показательно презрительным взглядом, и мы идем по коридору.

Ее маленькая ладошка в моей, я слышу ее сбившееся дыхание – волнуется, красавица. И меня уносит с новой силой. Сжимаю ее ладонь крепче, ласкаю нежную кожу пальцами, и Русалочка снова заводится.

– Не лапай меня! – возмущается тихо, когда мы подходим к двери. Смотрит в дверной глазок: – Это сосед.

– Да мне чхать, кто это. Скажи, что у нас все ок, и пусть сваливают, – прикусываю нежную шею Русалочки, от которой цветами пахнет, и чем-то чисто женским.

Яйца ломит, стояк, кажется, ширинку порвет.

И я думал уйти?

Да пусть нахрен кастрируют, пусть убивают.

Лию я отымею от всей души. Всю ночь буду драть ее так, что выть будет.

Эту ночь никто из нас точно не забудет.

Лия открывает дверь, напоследок двинув мне локтем по ребрам, нацепляет на лицо милую, чуть ехидную улыбку, и выходит на лестничную клетку.

– Привет, – улыбается она подруге, которая подозрительно оглядывает ее.

А я стою, прислонившись к косяку, и тупо скучаю по теплу ее тела.

Глава 9. Лия и Артем

Лия

– Привет? – переспрашивает Марина. Взглядом упирается мне в грудь.

Туже запахиваю тонкий халатик. Знаю, что я под ним голая. И мои грабители это знают.

Один стоит рядом. К косяку прислонился и нахально уставился на мои ноги.

– Лия, я чуть весь подъезд на уши не подняла, – в доказательство своих слов подруга кивает на соседского мужика. – Вот.

– Здрастье, – краснею.

Он хорошо общается с папой. И с моим братом Андреем. Живет с женой и сыном-старшеклассником. И вечерами ковыряется под капотом красной Хонды, запаркованной во дворе. Постоянно повторяет, что главное достоинство мужика золотые руки.

И этими своими золотыми руками он сейчас сжимает монтировку.

– Не поздно для гостей, Лия? – сосед щурится на Вадима.

– А вы кто, полиция нравов? – лениво уточняет Вадим и скрещивает ноги.

– Я не с тобой разговаривал, – сосед делает шаг к нам.

Сзади чья-то рука задирает халатик. Ощущаю как мужские пальцы оттягивают кожу на ягодице и подскакиваю, вырываюсь вперед.

Меня ущипнули за попу. Когда вокруг куча народу. Возмущение вертится в голове, путает мысли.

– Все нормально, дядя Слава. Это…– кошусь на Вадима. – Друг…Андрея. Руки у него золотые. Пришел чинить…мультиварку.

– Но пока не починил, – заканчивает Вадим. – Всё? Фантастика, – он усмехается. – Если бы мои соседи ночами совались в мою квартиру я бы капкан поставил. И он бы такой щелк, – Вадим щелкает пальцами, – и длинный нос прищемил.

– Вадим, – машинально дергаю его за рукав, и взглядом задерживаюсь на его фигуре.

Здесь, при ярком свете лампы он выглядит совсем иначе. Высокий, русоволосый, взъерошенный, в небрежно накинутом капюшоне фирменной толстовки.

Натуральный грабитель, как из фильмов.

Отросшая щетина, прищур исподлобья, руки в карманы, он едва заметно двигает челюстью – жвачку жует.

Такой расслабленный, самоуверенный, вызывающий и…черт его возьми, сексуальный.

– Лия, – врывается в мои мысли голос дяди Славы. – Мне все это не нравится. Четыре утра. Где отец? Я ему сейчас позвоню.

– Не нужно отцу звонить, – соображаю с трудом, но от этих слов отшатываюсь, как от удара.

Если папу разбудят среди ночи с заявлением, что в нашей квартире мужчина. А я его принимаю в гостях, нацепив короткий халатик…

Папа примчится домой.

И замок врежет в дверь моей комнаты, а потом из-под земли достанет и Вадима, и Артема, оторвет им головы, и повесит в гостиной на стену. Вместо той безвкусной головы коня, которую нам несколько лет назад подарили на новоселье.

Чувствую, как мужская рука снова касается ягодиц. Пальцы скользят в промежность.

Из меня вырывается тихий стон, я едва на ногах держусь. Семеню в сторону.

– Правда, не надо Богдану Николаевичу звонить, – оживляется Марина. Косится на монтировку в руках дяди Славы и улыбается. – Я сама с Лией побуду. Гостя мы проводим, – из-под густой каштановой челки она смотрит на Вадима.

А меня вдруг неприятно покалывает где-то в груди.

Что за взгляды.

Саму себя узнавать перестаю, забываю о том, что звала подругу, хотела, чтобы она осталась, не уходила, спасла меня из грубых лап этих озабоченных грабителей.

– Точно справитесь? – дядя Слава постукивает по ладони монтировкой.

– Слушай, мужик, – Вадим отлипает от косяка. – Иди домой.

– Дядя Слава, спасибо, – вклиниваюсь с благодарностью, опасливо смотрю в потемневшие глаза соседа. – Все…нормально.

Или нет.

По уму мне бы закричать надо, броситься к нему, рассказать, что ко мне в квартиру грабители залезли.

Но на языке совсем другой рассказ вертится. Про темноту и кухню, и как меня с двух сторон зажимали. Как меня целовали и толкали пальцы в трусики, растирали влагу, сдавливали ягодицы…

Как я ногами обвивала крепкие мужские бедра.

И чувствовала толстый возбужденный член под плотной тканью брюк.

Где-то наверху хлопает дверь. И женский голос зовет: