Страница 74 из 96
Новобранцам вот рассказали сразу, а с ним заигрывали и умалчивали. Все как принято в Гранитном: ни слова лжи и море полуправды.
Понять, почему именно так действовал Кремнев, было не сложно. Босой с его намного более сильным, чем у Сынов, интерфейсом — товар уникальный и штучный. Рисковать им, рассказывая сразу всю правду, подполковник позволить себе не мог.
То, что в первый день стало бы для Босого шоком, сейчас соскальзывало с его сознания, как с дробинки с защитного поля. Слишком много пройдено. Слишком многое он сделал. Слишком много пользы принесли его идеи во время зачисток.
Да и семена Ивы забвения сделали свое дело. Все плохое и страшное вымылось из сознания, все приятное и значимое высветилось. Сам того не осознавая, Босой уже считал себя Сыном Гранитного. А прошлое? На то оно и прошлое, чтобы оставаться позади. Еще бы приняли в гарнизон Рину с Зоей, да дали Босому перед посвящением повидаться с матерью.
— Так вы приняли решение? — еще раз спросил Кремнев.
Братья кивнули.
— Тогда за мной.
Он провел их через весь основной корпус к центральному помещению, всегда почему-то закрытому на мощный механический и хитроумный электронный замки. Босой никогда не видел, чтобы кто-то подходил к этой двери и тем более открывал ее.
Когда замки отщелкнулись, Кремнев остановил жестом всех, кроме новобранцев.
Они вышли наружу не больше, чем через пять минут. Новорожденных Сынов сразу же перехватил и повел на стрельбище майор Погожин. Кремнев ушел в свой кабинет.
Босой же не мог отвести взгляд от закрывшейся двери. Вошли в нее братья-охотники, отчаянно-смелые парни, и все же обычные люди. А вышли полноценные Сыны Гранитного, с интерфейсом, подаренным им кем-то или чем-то.
И не обязательно, как оказалось, ждать упавшего с небес Прометея, тащить его из воды, а потом промывать раны. Можно было прийти к Кремневу, записаться в гарнизон и получить свои, пусть и урезанные, но все же сверхспособности.
Открывавшаяся перспектива завораживала, если бы не два серьезных «но». Из памяти не уходил фантом Кремнева, вытащенный теневиками из самого сильного страха Березкина, а еще фраза Лебедева о том, что никто кроме Босого никогда не сможет покинуть Гранитный.