Страница 53 из 96
— Тогда стреляй, воин. Кого ты представишь на перекрестье?
Зоя некоторое время раздумывала.
— Я бы хотела увидеть там убийцу моего отца, но Ласка так и не смогла определить его по запаху. Тур, женишок мой несостоявшийся, козел, но он же в меня влюбился. Жалко дурачка. А вот папочка его, Серп — отличный вариант. Но лучше — эту вашу Ирму, которой вся округа пятки лижет. Вот тут бы я ни минуты не размышляла.
— Даже не буду спрашивать, чего она тебе сделала.
— С ногами у нее проблемы.
— Болеют?
— Раздвигаются не к месту.
На этот раз пуля попала точно в центр мишени, и еще одна сразу за ней.
— А ты хороший учитель, — обернулась Зоя, — не то, что этот противный Березкин.
— Господи, а этот тебе чем не угодил?
— Вот ты знаешь, что такое дроби?
— Что-то припоминаю. Кажется, ими в средневековье пытали красивых девочек.
—… Хоть ты меня понимаешь!
— Кстати, — Сурков стоял напротив ведущего к основному корпусу коридора и кивнул в его сторону, — Березкин идет сюда. И судя по его лицу, ты прогуляла математику.
Зоя испуганно ойкнула, отскочила к стене и пропала.
— Хуже. Я прогуляла физику. И еще чистописание. Ну, и математику тоже, если честно. Не сдавай меня! — просьбу она произнесла умоляющим шепотом.
Березкин прошел сразу на середину стрелкового рубежа, посмотрел на брошенную винтовку и оставшийся после девчонки силуэт на тканой подстилке рядом.
— Ну, и где она?
— Тут никого нет, — как можно искренне ответил Сурков.
Березкин вздохнул.
— Как дети, ей богу.
Он прошел к пожарному щиту, набрал полную горсть песка и широкой дугой развеял его у дальней стены. Песчинки отчетливо обозначили фигурки девочки и рыси.
— За мной, шагом марш! — скомандовал Березкин и, не оглядываясь, зашагал к коридору.
— Отстань от девчонки, — окликнул его Сурков, — видишь же, не нравятся ей дроби. А стрелять нравится. Пусть стреляет.
— Ее обучение — приказ командования, — отрезал Березкин.
— Так пусть учится здесь.
— Программа обучения новичков также утверждена приказом. Когда придет время обучения стрельбе, я тебе ее приведу.
— Да брось ты, не будь таким занудой.
При этих словах Суркова приунывшая было Зоя с надеждой посмотрела на учителя и активно закивала. Но Березкин и не думал уступать.
— Ты предлагаешь мне нарушить приказ?
Сурков не нашел, что ответить, и только когда они почти уже скрылись в коридоре бросил вслед.
— Уставная колода! Не умеешь учить, не берись.
Березкин развернулся всем корпусом.
— Это ты мне?
— Тебе.
— Это мне говорит раздолбай, умудрившийся напороться на коготь уже мертвого патриарха?
— Это тебе говорит убийца патриарха.
— Сидеть весь бой в норке, а потом издалека добить ничего не подозревающего врага — не значит быть убийцей.
— Уж лучше, чем читать книжки в кабинете за толстыми стенами!
— Вот именно! — подтвердила Зоя. — Мы — герои. Особенно я. А книжки для трусов.
— То есть я — трус? — Березкин казался невозмутимым, но в его голосе подрагивали нотки возбуждения.
Не дожидаясь ответа, он как пушинку поднял один из ограждающих рубеж мешков с песком, высоко подбросил, и когда он, падая, поравнялся с уровнем чуть выше человеческого роста, резко ударил. Раздался треск прорываемой материи. Кулак пробил мешок насквозь. С рукава Березкина сыпался песок.
Он же по-прежнему спокойным тоном произнес.
— А теперь, детки, слушайте сюда. Ты, прогульщица, сейчас идешь в класс и до отбоя не показываешь оттуда нос. А ты, грозный воин, после отбоя приходи вниз, на третий склад.
— Это вызов? — кровожадно улыбнулся ничуть не испуганный Сурков.
— Так точно. Вызов. И приведи с собой секунданта, чтобы было кому кишки со стен соскребать.
Зоя выглядела по-настоящему испуганной, хотя от Рины и не могли скрыться блуждающие в глубине глаз огоньки гордости. Девчонка уже знала, что это такое, когда тебя хотят добиться любой ценой, но впервые за нее вступили в противоборство мужчины, которые ей нравились. Причем, оба.
Рина, слушая рассказ подруги, задумчиво молчала, и когда Зоя закончила, мрачно констатировала:
— Дело плохо. Все беды мира из-за тупой самовлюбленной мужланской спеси. Но ты хотя бы можешь это предотвратить.
Зоя нахмурилась.
— А что ты не сумела предотвратить? Ты о лейтенанте Лебедеве и Босом?
Рина кивнула.
— Обоих разрывало желание показать, кто лучше и умнее. Допоказывались.
— Думаешь, они тоже хотели… Ну… Дуэль?
— Дуэль — не дуэль, а закончилась все ужасно.
Ночник позволял видеть лишь силуэты. Зоя не могла точно сказать, какое сейчас у подруги выражение лица, но ей казалось, что от Рины веет тоской и болью.
— Лебедев тебе нравился?
— Какая теперь разница? Он погиб.
— Ну, скажи.
— Я и задуматься об этом не успела. Мы были рядом всего несколько часов. Но в нем не было того, что я терпеть не могу в мужчинах — желания подмять под себя весь мир, несмотря ни на что. Когда он рассказывал об отце и братьях, он и сам сожалел, что не смог их тогда остановить. И больше всего хотел вернуться к их могилам и остаться жить там, где жили его предки. А не вот это вот все.
— Мама говорила, что мужчины тем и отличаются от женщин, что хотят изменить мир под себя, а не приспособиться к нему.
— И твой отец был такой?
— Да. Папа никогда ничего не боялся.
— И к чему это привело?
Зоя привстала на локте.
— Зато он был хороший. И любил меня.
— Да уж, — согласилась Рина, — больше нас они любят только войну. Но любят ее намного сильнее.
— И что мне делать? Что мне-то делать? Они же переубивают друг друга. Ты бы видела их глаза, особенно у этого гадкого Березкина.
— Ты же говорила, что он тебе нравится.
— Это когда⁈ — возмущению Зои не было предела.
— Да вот буквально вчера.
— Это было вчера. Ну, нравится слегка. Он умный и спокойный.
— Зачем тогда называть его трусом?
Зоя обиженно нахмурилась.
— Мне очень не хотелось идти на математику.
— Ну вот, теперь вместо математики пойдешь на похороны.
Зоя в отчаянии сложила руки в умоляющем жесте.
— Так что делать-то?
Рина вздохнула.
— Когда, ты говоришь, они собрались драться?
— В три часа ночи.
Рина демонстративно отвернулась лицом к стене.
— Еще есть время поспать. Иди на свою кровать.