Дело о жёлтых хризантемах

— Добавь к этому чудовище-людоеда в лесах, — кивнул Джин Хо. — И разбойников, которых кто-то нанял, чтоб убить тебя.

— Разбойников? — насторожился Теодор и тревожно взглянул на Марка. — О чём он? Вас и здесь пытаются убить? В Лорме?

— Да, столько всего произошло, что я забыл тебе рассказать.

— Конечно! Если с вами что-то случится в моём присутствии, маркиз сварит меня живьём, посыпая солью и перцем!

— Пока убили не меня, а эту бедняжку. Я понятия не имею, что происходит. С чего две девушки, которые были вполне благополучны и хороши собой, решили наложить на себя руки? Как можно было их заставить? С помощью чар? — он взглянул на лиса.

Тот стоял, опустив голову, а потом посмотрел на него, и его зрачки снова блеснули в темноте.

— Есть ещё вариант. Гипноз, внушение. Тот порошок, которым посыпан цветок, наверняка имеет одурманивающее действие, посредством которого внушить что-то человеку гораздо проще. Хотя… Бытует мнение, что под гипнозом нельзя заставить кого-то покончить собой, но если к травам добавить чары, то… Я подумаю, Марк. Всё слишком странно. И почему девушки?

— Я слышал эту историю о жёлтых хризантемах, — заметил Теодор. — Но всегда думал, что это лишь легенда, а девицы сводят счёты с жизнью из-за несчастной любви.

— В данном случае никакой несчастной любви не было и в помине, — заметил Марк. — Зайдём к Орианне, я хочу сообщить ей о случившемся первым, иначе слуги перепугают её своими россказнями.

— Я пойду к себе, — проговорил Джин Хо. — Может, вечером уйду в лес поохотиться. Мне лучше думается вдали от людей.

И развернувшись, он ушёл. Теодор с недоумением смотрел ему вслед.

— Ни слова! — пресёк его расспросы Марк и направился туда, где в ранее предназначенной для графини спальне обосновалась кузина.

Орианна стойко восприняла ужасную новость. Она была не столь напугана, сколько опечалена судьбой несчастной Жоржетты. Зато её горничная Ортанс, совсем юная девушка с чёрными кудрями и родинкой на смуглой щёчке залилась слезами. Марк был удивлён такой реакции, но, немного успокоившись, она рассказала, что познакомилась с Жоржеттой всего лишь пару часов назад.

— Она зашла сюда, чтоб принести накрахмаленные салфетки и ароматическую соль и спросить, не нужно ли ещё что-нибудь, — всхлипывая, пояснила девушка. — Она была такая милая и добрая, так тепло улыбалась.

— Значит, она не была чем-то огорчена? — уточнил Марк.

— Нет! Напротив, она была весёлой и рассказала мне, что служит тут не так давно и скоро уйдёт отсюда навсегда, потому что уже назначен день её свадьбы. Она племянница лакея Пьера и он устроил её сюда на время, чтоб она могла накопить на приданое. Она была так счастлива. Зачем же ей было убивать себя?

— Значит, ты не заметила ничего странного, пока разговаривала с ней?

— Ничего. Хотя… — Ортанс бросила нерешительный взгляд в сторону кровати. — Там на подушке лежал красивый цветок, и она, увидев его, встревожилась и тут же забрала, сказав, что ему тут не место. А потом пояснила, что жёлтая пыльца может испачкать белое полотно наволочки.

— Цветок лежал на подушке вот этой кровати? — переспросил Марк и обернулся к Теодору.

— Смени наволочку на свежую, а эту отдай мне, — приказал тот горничной. — Нет! Убери вообще эту подушку! Пусть бросят её в огонь и принесут другую. Слышишь?

— А в чём дело? — нахмурилась Орианна.

— Просто запомни, если увидишь где-то здесь жёлтую хризантему, не прикасайся к ней, даже не подходи, — проговорил Марк. — Это очень плохая примета. И постарайся не оставаться одна.

— Значит, Жоржетта приняла на себя удар, направленный против Орианны! — воскликнул Теодор, когда мужчины вышли из комнаты. — Но почему Орианна? Она же только что приехала! Кто мог затаить на неё такую злобу?

— Пока не знаю, но обязательно выясню, — пообещал Марк.

Следующий день был тёмным и ещё более мрачным из-за случившегося накануне несчастья. В замке чувствовалось тревожное ожидание чего-то плохого. Мадлен, как и подобает заботливой хозяйке, пыталась исправить положение, она шутила за завтраком и предложила Орианне сыграть в шахматы, что было весьма распространено при дворе короля Жоана, или в карты. Но девушка, которая несколько натянуто улыбалась в ответ на шутки, извинилась и, сославшись на усталость, ушла к себе.

Марк остался после этого на террасе и видел, как из нижнего двора выехала покрытая тёмным полотном телега, которую сопровождали несколько всадников с факелами. Он приказал доставить тело Жоржетты родственникам незамедлительно, чтоб светлым днём они могли провести необходимые ритуалы и предать тело огню, как это было принято в Лорме, где было слишком мало земли, чтоб использовать её под могилы.

Он видел только несколько оранжевых огней, которые постепенно отдалялись, то и дело пропадая среди крон плодовых деревьев сада, слившихся в одну тёмную массу.

— Всё так тревожно, Марк, — проговорила Мадлен, встав рядом. — Даже Валентин чувствует, что что-то не так, и с утра плачет. Лоренс просил у меня разрешения освободить его сегодня от уроков. Орианна тоже сама не своя… Неужели кто-то пытается её убить?

— Боюсь, что так, — вздохнул Марк. — Вечером мы с Теодором обыскали её комнату, пытаясь найти злополучные цветы, но их, к счастью, не было. Однако мне тоже неспокойно. Не нужно оставлять её надолго одну.

— Я не хочу быть навязчивой, — призналась Мадлен. — У девочки очень гордый и своенравный характер, она может обидеться на чрезмерную опеку. Я зайду к ней позже, а пока за ней присмотрит Ортанс.

— Она тоже может быть в опасности.

— Она не боится. У неё на шее висит какой-то серебряный амулет, доставшийся ей от бабушки. Она уверена, что он защитит её от любой напасти.

— Я отправлю к Орианне Теодора. Даже если дед потом будет дуться или закатит скандал, называя меня сводником, я думаю, что лучшей защиты для нее и придумать нельзя.

Он отправился по своим делам, которых в замке было достаточно, предварительно велев Теодору зайти к кузине. К обеду Орианна не вышла, сославшись на то, что плохо себя чувствует, а Теодор с тревогой сообщил, что она грустна и всё время о чём-то думает.

Отправив к девушке горничную, которая должна была отнести ей обед, Марк решил навестить её позже. Он вернулся в кабинет и снова погрузился в чтение документов, представленных управляющими. Ему казалось, что какая-то тяжесть давит на его плечи, но счёл, что это из-за темноты и второго самоубийства в доме, причины которого он всё так же не понимал.

Скудный свет свечей, падавших на желтоватую бумагу, бесконечные расчёты и пространные пояснения сделали своё дело. Слова начали сливаться перед его глазами, мысль ускользала, и его потянуло в сон. И в какой-то момент он вздрогнул, едва не уронив голову на стол, а в следующий момент совсем рядом, словно за спиной раздался истошный женский крик.

Ещё не понимая, что это значит, он вскочил и выбежал в коридор. Было темно, где-то в отдалении горели свечи, снова наступила тишина, а потом он услышал где-то отчаянный крик Мадлен, зовущей на помощь.

Ему казалось, что это сон, но он продолжал бежать по тёмным коридорам замка, где тонкие прозрачные колонны казались обступающими его молчаливыми призраками, поднимался по лестницам, едва не спотыкаясь о ступени и видя, как мечутся вокруг испуганные тени.

Наконец, он оказался на жилом этаже и, промчавшись по анфиладе комнат, вбежал в спальню Орианны. Он увидел висящее под потолком тело, опрокинутый стул. Мадлен и Ортанс держали Орианну за ноги, не давая ей повиснуть в петле, сделанной из шёлковой ленты.

Марк бросился к ним, подхватил лежащий стул, поставил рядом и, вскочив на него, выхватил из ножен стилет, чтоб одним движением перерезать ленту. Тело поползло вниз, но он уже был на полу и, подхватив Орианну на руки, понёс к кровати.

Сняв с шеи девушки петлю, он склонился к ней и с ужасом понял, что не слышит её дыхания. Его паника длилась лишь мгновение, а потом он вспомнил, что в подобных случаях делал его друг капитан Карнач. Приподнявшись, он положил ладони на грудь Орианны и начал ритмично нажимать на неё, как учили его друзья, специально обученные спасательному делу. Потом склонился к её лицу и, вдохнув побольше воздуха, выдохнул в её рот и снова вернулся к тому, что называлось непрямым массажем сердца.