Страница 12 из 91
Публий Рутилий Руф был одним из наиболее уважаемых сенаторов. Он получил прекрасное образование, одним из его учителей был философ-стоик Панеций, и в философском плане Руф принадлежал к стоикам, был он также известным оратором, знатоком права и любителем греческой литературы, которую знал блестяще. Свою карьеру Руф начал военным трибуном, сражаясь в Испании под командованием Сципиона Эмилиана, и впоследствии был близок к кружку, сгруппировавшемуся вокруг этого видного военного и политического деятеля. Обладал Руф и превосходными военными качествами, которые он, в частности, проявил в войне с Югуртой. В 105 г. до н. э. он был консулом и после разгрома римской армии при Араузионе приложил огромные усилия для создания новой армии, которая могла бы противостоять кимврам и тевтонам. В 94 г. до н. э. только что отбывший консульский срок Квинт Муций Сцевола был направлен в качестве проконсула в провинцию Азию и взял с собой в качестве легата Руфа. И Сцевола, и его ближайший помощник Руф были редчайшими исключениями в череде римских провинциальных наместников. Справедливое и беспристрастное управление Сцеволы вошло в пословицу, а Руф снискал ненависть римских откупщиков, которым он не давал грабить провинцию. В ответ откупщики призвали Руфа к суду по обвинению в вымогательстве. Откупщики были всадниками, и судила Руфа комиссия по вымогательствам, также состоявшая из всадников. Хотя обвинения были совершенно вздорные и доказательств не было никаких, суд осудил Руфа на изгнание. Возмущенный Руф демонстративно уехал в провинцию Азию, где был с восторгом встречен якобы ограбленными им провинциалами. Там, кстати, Руф написал сочинение по истории своего времени, видное место в котором, по-видимому, заняла его автобиография. Пристрастность, некомпетентность и несправедливость судей бросались всем в глаза. Это было вызывающим нарушением самых элементарных норм правосудия и циничной демонстрацией всесилия всаднических судов. Ни о каком согласии сословий не могло быть речи. И этот случай, видимо, стал последним толчком для Друза, чтобы выставить свою кандидатуру в народные трибуны на 91 г. до н. э.
Друз шел на выборы со своей программой. Он ее кратко сформулировал так: латинам — гражданство, плебсу — землю, всадникам — курию (т. е. доступ в сенат), сенату — суды. Этим Друз хотел ликвидировать все противоречия. Предоставление полного римского гражданства латинам, которые составляли высший слой италийских «союзников», должно было не только увеличить гражданский коллектив количественно, но и, впустив в него свежую кровь и сделав гражданами людей, до того не принимавших прямого участия в межпартийной борьбе, уравновесить противоборствующие партии и сделать политическую и социальную жизнь стабильной. Дав нуждающимся землю,
Друз надеялся успокоить римских бедняков, отвратить их от бесчестных демагогов, которые их постоянно волнуют, и возродить старинное римское крестьянство, своим трудом создававшее величие республики. Часть всадников должна была войти в сенат, и такое приобщение к политической власти должно было компенсировать им потерю судебной исключительности. И наконец, сенат получал то, о чем он страстно мечтал после трибуната Гая Гракха: сенаторам возвращались суды. Получив все, чего желали, все слои римского общества должны успокоиться и прекратить братоубийственную борьбу, обессиливавшую римское государство. Возродится согласие сословий, и Римская республика снова станет высокоморальным обществом и главой всего мира.
Друз не был одинок, его активно поддерживала довольно большая группа тогдашних политиков. Одним из них был уже упоминавшийся Марк Эмилий Скавр, принцепс сената, бывший друг отца Друза и его коллега по цензуре. Другим видным деятелем «партии» Друза был Люций Лициний Красе. Он уже давно вступил на политическое поприще. Еще в 118 г. до н. э. Красе в качестве одного из членов специальной комиссии участвовал в основании Нарбона в Галлии, первой (после неудачной попытки Гая Гракха) колонии римских граждан, выведенной за пределы Италии. Позже он прошел всю лестницу должностей, был квестором, эдилом, претором, консулом, проконсулом Цизальпинской Галлии и наконец цензором. Но особенно Красе славился как оратор и считался одним из самых крупных ораторов своего времени, с блеском выступая и в сенате, и в народном собрании, и в суде, проявляя себя и прекрасным знатоком римского права. Несмотря на значительную разницу в возрасте (Красе был по крайней мере на 15 лет старше), он был близким другом Друза, так что те, кто хотел сблизиться с ним, пытались это сделать именно через Друза. Возможно, что именно Красе в значительной степени был «мозгом» предприятия Друза.
Другим видным оратором был Марк Антоний. Он был близок к Крассу и, по-видимому, к Друзу: по крайней мере позже он активно поддерживал Друза. Он тоже был в свое время и претором, и консулом, и цензором. Старше всех был, пожалуй, Квинт Муций Сцевола, тесть Красса, учитель и его, и многих других ораторов, в том числе Цицерона. Ранее Сцевола активно боролся и с Гракхами, и с Сатурнином. Теперь Сцеволе было уже лет под 80, но в трудное для Друза время он его активно поддержал. Ближайшими друзьями Друза были его ровесники Гай Аврелий Котта и Публий Сульпиций Руф. Оба они пока еще не сделали политической карьеры, но были молоды и энергичны, и их старшие товарищи возлагали на них большие надежды. Ближайшим советником Друза был Люций Меммий, о котором мы, к сожалению, знаем очень мало, но плебейский род Меммиев входил в круг римского нобилитета. К нобилитету принадлежали и другие сторонники Друза.
Друз повел активную предвыборную пропаганду, ориентированную, в частности, и на городской плебс, обещая ему щедрые раздачи. В результате Друз был избран и 10 декабря 92 г. до н. э. приступил к выполнению обязанностей народного трибуна, после чего начал проводить в жизнь свою программу. К сожалению, проследить конкретно ход связанных с этих событий невозможно. Можно лишь говорить о мероприятиях, проведенных трибуном, и о той борьбе, которая вокруг них разворачивалась. Впоследствии Друза обвинили в нарушении закона 98 г. до н. э. о запрещении объединять в одном законопроекте разнородные предложения и устанавливавшего срок не менее чем в 24 дня между опубликованием законопроекта и голосованием по нему. Цель этого закона, который по форме восстанавливал старое, но давно уже забытое положение, очевидна: не дать возможности популярам выдвигать предложения, удовлетворяющие интересы разных кругов общества, и получить в результате широкую поддержку, ибо именно так действовали и Гракхи, и Сатурнин; с другой стороны, дать возможность их противникам развернуть свою агитацию. Какое положение этого закона нарушил Друз, неясно. Но ясно то, что оптимат и защитник сената Друз прибег к тем же приемам, какие использовали враги сената популяры. Логика политической борьбы оказалась сильнее убеждений.
Вероятнее всего, первым законопроектом Друза был аграрный. Он был принят народным собранием и, став законом, предусматривал разделение еще не разделенных земель в Италии между неимущими гражданами. Сам Друз говорил, что после него останутся неразделенными только небо и грязь. По латыни это звучит почти как каламбур: aut caelum aut саеnиt. В первую очередь это подразумевало распределение части плодородной Кампании, так называемого ager Campanus, но им не ограничивалось. В распределение должны были быть пущены и другие земли Италии, в частности в Бруттии, на самом юге полуострова. Для конкретного проведения этой меры в жизнь создавались две комиссии (может быть, для разных областей Италии), и в каждую из них входил сам Друз. Было предусмотрено также создание в Италии и на Сицилии ряда колоний римских граждан. В 122 г. до н. э. Друз старший предложил вывести 12 колоний в Италии, и это предложение было принято, но не осуществлено. Закон Друза младшего, вероятно, возвращал закон отца. Народ с восторгом принял это предложение, но италики испугались, ибо в результате выведения колоний они лишались части своих земель. Особенно взволновались землевладельцы Этрурии и Умбрии, где уже относительно широко развилась система конкурентоспособных и прибыльных вилл, владельцы которых совершенно не желали уступать их римским беднякам. Кое-кто из них даже замыслил убить ненавистного Друза.