Страница 66 из 94
Уход Пирра развязал руки карфагенянам. Они не только вернули свои прежние владения, но и начали готовиться к новому натиску на эллинов. Последние объединились вокруг Сиракуз, во главе которых встал Гиерон II, провозглашенный царем. На севере острова Мессану оборону удерживали так называемые мамертинцы, бывшие наемники Агафокла. Карфаген оказал им помощь против Гиерона. Одновременно он попытался вмешаться в италийские дела, оказав помощь Таренту и нарушив тем самым договор 306 г. до н. э. (Liv. Per. XIV). К этому времени почти вся Сицилия, кроме восточного побережья, находившегося под властью Гиерона, и Мессаны, захваченной мамертинцами, была в руках карфагенян. И уже казалось, что весь этот огромный и богатый остров перейдет под власть Карфагена, но в дело вмешались римляне.
В 264 г. до н. э. мамертинцы, теснимые Гиероном, обратились за помощью одновременно и к Риму, и к Карфагену. Оба государства, прекрасно понимая выгоды такого вмешательства, согласились оказать эту помощь. Первыми ввели в Мессану свой отряд карфагеняне, но римляне потребовали уйти оттуда, и карфагенский командир согласился. Римская армия прибыла в Сицилию, а карфагенское правительство, сурово осудив незадачливого командира, направило на остров армию на этот раз против римлян. Началась так называемая I Пуническая война (от римского наименования карфагенян «пунами» — poeni, puni). Разворачивалась она преимущественно на территории Сицилии. Карфагеняне потерпели ряд поражений, важнейшим из которых был разгром карфагенского флота у Липарских островов в 260 г. до н. э. Почти вытеснив карфагенян из Сицилии, римляне в 256 г. до н. э. решили повторить опыт Агафокла и высадиться в Африке. И снова карфагеняне потерпели несколько поражений. Они уже готовы были заключить мир и даже отдать римлянам Сицилию, но римские командиры, уверенные в скорой победе, отвергли все предложения. Тогда карфагенское правительство приняло экстраординарные меры. Был приглашен командующий со стороны — спартанец Ксантипп. Оценив положение, он решил сделать ставку на нумидийских конников и боевых слонов. Именно они и решили дело в ожесточенном сражении: римляне были разгромлены, а сам римский консул попал в плен. Затем война вернулась на сицилийскую землю, и военные действия шли с переменным успехом, но все же с преимуществом римлян. В 247 г. до н. э. в Сицилию прибыл новый командующий — сравнительно молодой Гамилькар по прозвищу Барка (Молния). Он со своими кораблями стал опустошать побережье Италии, а затем занял хорошо укрепленную и очень важную в стратегическом отношении позицию на-северо-западе Сицилии. Опираясь на нее, Гамилькар наносил многочисленные удары по римлянам. Стало ясно, что без нового флота римляне одолеть карфагенян не смогут. Практически на средства граждан был построен новый римский флот, который в 241 г. до н. э. разгромил карфагенскую эскадру к западу от Сицилии у Эгатских островов. Это привело к пресечению всяких связей между Сицилией и Карфагеном, так что воевать в Сицилии дальше было невозможно. Средств на создание нового флота у Карфагена тоже не было, и по поручению правительства Гамилькар был вынужден начать переговоры о мире, завершившиеся в том же 241 г. до н. э. Это был договор, по которому Карфаген уступал Риму Сицилию и острова вокруг нее и обязался заплатить большую контрибуцию[7].
Три века карфагеняне вели упорную борьбу за Сицилию. Не раз они были готовы торжествовать победу, но так и не сумели вытеснить греков. С другой стороны, ни гибель Мотии, ни африканская экспедиция Агафокла не заставили их уйти с этого острова, но на этот раз карфагеняне окончательно потеряли Сицилию. Такой исход войны обострил социальные и политические противоречия в самом Карфагене и вызвал острый внутренний кризис.
Самым ярким проявлением этого кризиса стало мощное восстание, известное под названием Ливийской войны (Polyb. I, 66–68; Diod. XXV, 2–6; Nep. Ham. 2; App. Sic. 2). Инициаторами восстания были наемники, недовольные неуплатой за службу причитающихся им денег, получив которые, они потребовали резкого увеличения сумм. К ним примкнули рабы, ливийцы, нумидийцы и даже некоторые финикийские города, недовольные подчинением Карфагену, как например, Утика. В ходе восстания судьба Карфагена не раз была предрешена. Во главе армии, направленной против восставших, встал тот же Гамилькар. Используя военную силу, свои недюжинные полководческие способности, невероятную жестокость и изощренное коварство, Гамилькар сумел сломить силы восставших и в 239 г. до н. э. восстановил власть Карфагена (Кораблев, 1976, 41–49). Это восстание распространилось и на Сардинию (Polyb. I, 79) и, вероятно, на Испанию (Циркин, 1976, 38). Сардинию карфагенянам пришлось отдать под угрозой новой войны с Римом, а в Испанию на восстановление карфагенской власти был отправлен тот же Гамилькар Барка.
Другим аспектом кризиса явилось резкое возрастание роли карфагенского гражданства. Народное собрание существовало в Карфагене всегда, но в обычное время его полномочия были в значительной степени формальными, а вся власть находилась в руках правящей олигархии (см. ниже). Теперь же роль народа резко возросла. Если в конце IV в. до н. э. полководцев назначал сенат (Diod. XX, 10), то Гамилькара во главе армии поставил народ (Diod. XXV, 8). Когда враги Гамилькара попытались привлечь его к суду как виновника бедствий родины, то поддержка народного лидера Гасдрубала (который был его зятем) позволила ему избежать суда (Арр. Hisp. 4). Самого Гасдрубала Аппиан называет «в высшей степени заискивающим перед народом», что уже само по себе говорит, сколь велика была роль последнего. Полибий (VI, 51, 6) отмечает, что между двумя Пуническими войнами власть в Карфагене все более переходила к народу. Недаром именно Гасдрубал сыграл значительную роль в самой подготовке похода Гамилькара в Испанию (Арр. Hisp. 5).
Раскол произошел и среди олигархии, в среде которой выделяются две враждующие группировки: одну возглавлял Гамилькар, а другую — его непримиримый противник Ганнон. Последний имел прозвище Великий (Арр. Hisp. 4), но его деяния, которые давали бы основание для такого прозвища, неизвестны. Может быть, это — фамильное прозвище, идущее от Ганнона Великого, подобно тому как позже в Риме такое же прозвище Помпея перешло по наследству к его детям. Тогда в Ганноне, противнике Гамилькара и его преемников, надо видеть представителя знатной фамилии Ганнонидов (Sznycer, 1978, 552). Все, что мы знаем о Ганноне, показывает, что он всегда был неудачным соперником Гамилькара. Достаточно привести один пример: когда во время Ливийской войны армии был предоставлен выбор между Ганноном и Гамилькаром, выбран был последний (Polyb. I, 82, 12). Различны были и внешнеполитические установки обеих группировок. Ганнон и его сторонники, видимо, гораздо больше связанные с африканскими владениями, стояли за более осторожную внешнюю политику, стремясь любой ценой избежать новой войны с Римом и сохранить Карфагенскую державу в тех рамках, в каких она существовала на конец только что закончившейся войны. Гамилькар, отражающий, по-видимому, интересы той части олигархии, интересы которой концентрировались на торговле и господстве над морем и заморскими владениями, выступал за подготовку новой войны, в которой он надеялся не только взять реванш у ненавистного Рима, но и по возможности расширить Карфагенскую державу. Эти же цели преследовали и широкие круги карфагенских граждан, в высшей степени заинтересованных в эксплуатации заморских владений, в политической и торговой экспансии, в расширении сферы власти Карфагена, так как это являлось одним из условий их благосостояния. На этой основе и возник союз между семьей Баркидов (по уже упомянутому прозвищу Гамилькара) и карфагенской демократией. Женитьба Гасдрубала на дочери Гамилькара явилась наглядным выражением этого союза.
Надо заметить, что бунты наемников, восстания рабов и подчиненного населения происходили в Карфагене и раньше. Наряду с этим усиливалась роль рядовых граждан. Достаточно вспомнить уже упомянутое выступление карфагенской молодежи против мятежа Бомилькара. Не являлось новостью и острое соперничество внутри карфагенской аристократии. Но, пожалуй, впервые все три обстоятельства сошлись вместе, обнаружив глубочайший социальный и политический кризис. Баркиды стремились найти выход из него путем внешней экспансии, выдвигая популярный лозунг отмщения Риму. Недаром Гамилькар, отправляясь в Испанию, берет с собой старшего сына Ганнибала, заставив его поклясться в вечной ненависти к Риму (Polyb. III, 11; Nep. Han. 2, 1–6; Liv. XXXV, 19).
7
Изложение событий Пунических войн дано весьма подробно не только в специальных и общих работах, но и во всех учебниках по истории древнего мира и военного искусства во всем мире. Поэтому мы ограничимся только кратким обзором военных событий, дабы не терять нить общего повествования.