Страница 4 из 11
– Мам, – шепотом сказал он, стоя в проходе спальни.
– М? – коротко промычала она в ответ.
Клавдия лежала на заправленной постели и дремала. В ее спальне было достаточно темно, хотя солнце еще окрашивало другие спальни в оранжевый цвет.
– Мам, ты спишь? – спросил он ее все так же шепотом.
– Нет, я просто закрыла глаза, – ответила она сонным голосом.
– Ма, – уже чуть громче прошептал Стефан и сел на ее кровать, – я завтра полечу в Афины. Ты не против? Ма?
– Хорошо-хорошо.
– Ты точно не против? – он погладил ее плечо.
– Делай что хочешь, дорогой. Пожалуйста, накрой меня пледом. Он лежит на кресле.
Стефанос послушно накрыл маму тонким махровым пледом.
– Во сколько? – все так же с закрытыми глазами спросила Клавдия.
– В одиннадцать.
– Хорошо.
Было видно, как сладкий сон овладевал ею, и Стефан, надеясь на то, что мама правда слышала его, а не отвечала во сне, прошел обратно на кухню, где его ждала книга с письмами и бокал вина.
Он снова начал разбирать адреса на конвертах. Ему было сложно прочесть даже их. Почерк был очень неразборчив, а чернила почти выцвели. С помощью переводчика он смог разобрать лишь то, что несколько писем было отправлено с острова Крит, а одно было прислано из Афин. Откуда были другие, он так и не понял. Его ломало от любопытства. И он ни разу не пожалел, что все-таки выбрал утренний рейс: до вечернего он бы просто сошел с ума. Он просидел почти целый вечер, читая мифы и разглядывая иллюстрации. Возникло желание самому нарисовать что-то мифическое. А может, создать своего бога. Какого бы бога, которого еще не существует, он бы изобразил? Бога еды? Да, скорее всего, такого бога в Древней Греции не было. Был бог виноделия – Дионис. Это он успел найти в книге. А как бы выглядел бог еды? Полный мужчина с обвисшей грудью? Да уж нет. Бог еды бы не толстел. На то он и бог, чтобы не быть похожим на людей.
Когда Стефанос дошел до середины книги, в глазах чувствовались сухость и жжение. Он быстро собрал чемодан и лег в постель. Всю ночь ему снились его родственники. Странные люди, совсем не похожие на людей: кто-то с одним глазом, кто-то вовсе без глаз, но видящий при помощи рук и носа. С длинными волосами, без волос, в странных одеждах и абсолютно голые. Сон был странным, жутким, пугающим, но до ужаса интересным. От волнения и предвкушения он проснулся очень рано. Это было несвойственно ему: Стефанос никогда не просыпался сам раньше десяти утра.
Летнее солнце уже освещало город. Большая часть немцев уже направлялась на работу. Часы, висящие на стене уже лет пятнадцать, немного покрытые пылью, показывали без пятнадцати шесть.
Стефанос еще какое-то время пытался уснуть хотя бы на час, но безуспешно. Раздался тихий стук в дверь.
– Входи, ма, – крикнул Стефан, и дверь тут же распахнулась.
Клавдия в синем шелковом халате, накинутом поверх белой ночнушки, встала в проеме комнаты.
– Ты чего не спишь? – спросил Григориадис женщину, которая была еще помята ото сна, но выглядела нежно и даже немного мило.
– Проснулась от солнца. Хотела спросить тебя, во сколько ты улетаешь.
Было радостно от осознания того, что Клавдия все же услышала его вчера, а не отвечала во сне.
– Вылет в одиннадцать. Думаю, через час можно будет уже выезжать, – ответил он и сел на кровать, обнажив свою спортивную грудь. Пытаться уснуть уже не было смысла.
– Думаю, ты неплохо проведешь там время, – продолжила мама. Было заметно, как она немного грустила и, вероятно, жалела о том, что не согласилась полететь вместе с сыном.
– Ты все еще можешь поехать со мной.
Клавдия улыбнулась и сильнее запахнула халат.
– Я так понимаю, ты хочешь найти своих родственников, а я буду мешать.
Стефан понимал: продолжать уговаривать не было смысла. Клавдия была не из тех, кто спонтанно может куда-то вырваться. Это не вписывалось в ее размеренный стиль жизни. Стефанос был все же похож в этом на отца. Любая авантюра могла заставить его сорвать все планы. У него была много друзей и знакомых. Решение не отмечать день рождения с ними далась непросто. Но эта пауза была ему просто необходима. Григориадис был легок на подъем, и эта поездка была тому подтверждением.
– Извини, я вчера так быстро уснула.
– Ничего, ма.
Женщина лишь улыбнулась в ответ и ушла, прикрыв за собой дверь.
Стефанос ощущал изменения в матери после смерти отца, но они были едва уловимы. Она любила мужа. Как и Александрос любил Клавдию. Они были семьей. Настоящей семьей. Такой, которую представляют, когда говорят о семьях. Но была в их семье одна странность: отец знал, что у него много родственников, но ничего не пытался о них узнать. Никогда это не обсуждалось, ничьи имена, кроме Теи и Яниса, никогда не упоминались во время семейных разговоров. Нельзя говорить, что Стефаносу это не нравилось, но желание увидеть хотя бы кого-то из них время от времени посещало его.
Какое-то время Григориадис еще повалялся на кровати, потом наконец собрался, попрощался с мамой, которая уже пила кофе на кухне, и направился в аэропорт.
Ожидая посадки, Стефанос выбрал отель, в котором планировал остановиться в Афинах. Он был до ужаса взволнован и пару раз уже успел передумать: он никогда не путешествовал один, а люди, которые ездят куда-то без компании, казались ему странными. Но чем старше Стефан становился, тем больше он проводил времени с самим собой. Для такого экстраверта, как он, это не совсем привычное дело, но что-то в этих днях одиночества было особенное, что-то, что помогало понять себя, очистить мысли и сосредоточиться на работе, своих планах. Нет, это никак не было похоже на поведение замкнутого человека: Григориадис не замыкался от этого. Каждый человек периодически проводит время без людей, но кто-то это ценит и дорожит такими моментами, а кто-то старается этого избежать. Возможно, и это путешествие будет открытием чего-то нового для Стефаноса. Он с легкостью заводил знакомства, и сейчас он был больше чем уверен, что найдет если не родственника, то кого-то по душе в этой стране.
АФИНЫ
Перелет был легким и комфортным, несмотря на то что в самолете не было свободных мест. В аэропорту Элефтериос Венизелос было много шумных путешественников, у входа стояли громкие таксисты, старающиеся как можно скорее отхватить самого выгодного клиента, желательно иностранца, который от незнания заплатит в два раза больше. Именно с одним из таких таксистов на желтой старой машине, в которой кондиционер с трудом разгонял по кабине горячий воздух, Стефанос добрался до отеля. Было еще жарче, чем в Берлине, и от этого Григориадис быстро покрылся потом.
Худощавый таксист в хлопковой клетчатой фуражке, которая была ему велика и то и дело съезжала набок, высадил Стефана, остановившись посреди оживленной узкой дороги. Григориадис вышел из машины, не нарочно громко хлопнув дверью, вытащил из багажника чемодан и отбежал к тротуару, подальше от сигналящих ему вслед автомобилей.
Стефанос был уверен, что мужчина привезет его туда, куда нужно. Но когда он открыл карту в своем телефоне, он увидел, что тот высадил его в двух кварталах от отеля. К счастью, дорога заняла всего пару минут, но раздражение на мужчину, который знал точный адрес, длилось гораздо дольше.
Улица, по которой он шел, переходила в переулок, где должен был находиться отель. Старые обшарпанные белые дома, разрисованные граффити, дорога с ямами и дырами в асфальте, балконы, на которых сушилась одежда. Все это не было симпатично Григориадису. Единственное, что украшало эту улицу, – деревья с ярко-розовыми цветами, гроздьями, свисающими с веток. Лепестки цветков осыпались на дорогу и от ветра весело перекатывались, из-за чего казалось, что вся улица была розовой.
Для Стефана было неожиданностью, что отель, который находился через дорогу от Храма Гефеста, располагался на этой незатейливой, абсолютно ничем не примечательной улице. Навигатор показывал, что он уже добрался до нужной точки, но еще пять минут Стефанос не мог понять, где именно находится отель, пока не заметил маленькую вывеску с названием на одном из подъездов. Это было белое обшарпанное здание – такое же, как и остальные на этой улице, со входом за высоким забором. Рядом стояли свободные столики соседнего кафе. Там не было ни посетителей, ни официантов. Абсолютная тишина, никаких признаков жизни. Стефанос знал о сиесте, но не ожидал, что в это время город вымирает. Тонким длинным пальцем Стефанос нажал на единственный звонок на двери забора. Ничего не происходило. Дверь не открылась, никто не вышел и не ответил. Он позвонил еще несколько раз. Никакого ответа. Подергал дверь – снова без результата. На улице не было ни одного человека, и спросить, в чем дело, было не у кого. Стефан нашел номер отеля и позвонил. Трубку сняли лишь на пятый раз. В тот же момент он заметил шевеление в одном из окон.