Страница 47 из 50
— Если ты их не обвенчаешь, — прорычал Руперт, — люди вокруг тебя превратятся в голодных волков! И сожрут всех в твоем жалком городишке! Этого Создатель ждет от тебя, по-твоему?
Священник в ужасе уставился на него, а Мари подняла глаза на Курта.
— Я должна, — прошептала она.
Он снова взял ее лицо и прислонился к ней лбом.
— Не бойся, Мари. Всё будет хорошо.
— Не будет, — захныкала она.
— Ты мне доверяешь?
Она вспомнила все дни, проведенные вместе с ним в детстве. Как он спас ее от голода и от Руперта, как отправил ее в Тагель против воли своего отца, как поверил ей на слово, когда она сказала, что они найдут ответы в Майсене.
— Доверяю, — кивнула она, шмыгнув носом.
— Достаточно для того, чтобы выйти за меня замуж?
— Да.
Медленная счастливая улыбка расползлась по его лицу, когда он отпустил ее лицо и снова взял ее за руки. Он надолго закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Когда его глаза распахнулись снова, они были… спокойны?
Как ни странно, Мари сама почувствовала себя спокойнее. Она не могла объяснить почему, но безмятежность, которую излучал Курт, была ощутима. Странно было улыбаться, зная, что их ждет впереди, но всё же она это сделала. А потом повернулась к священнику и мягко сказала:
— Продолжайте, пожалуйста, святой отец.
Еще несколько секунд он колебался, а потом продолжил читать речь из своей большой кожаной книги. Чем дальше он говорил, тем крепче Курт сжимал руки Мари. Свирепая решимость, которой теперь озарилось его лицо, была почти устрашающей.
Пришло время клятв, после которых священник должен был объявить их мужем и женой. Но прежде, чем это произошло, Курт жестом попросил его подождать, а потом резко притянул Мари к себе.
— Теперь мне нужно, чтобы ты за меня держалась, — выдохнул он ей в волос. — Вещи, которые сейчас будут происходить, покажутся тебе странными.
— Откуда ты знаешь? — прошептала она.
Волна страха пронеслась у нее животе, прогнав всё спокойствие, которые владело ею несколько мгновений назад.
— Я чувствую это, — улыбнулся он. — Я всю жизнь жил с магией.
Мари сделала, как он сказал. Он никогда не держал ее так близко, и от этой близости у нее закружилась голова. Вряд ли это было связано с магией, решила она. Скорее всего, именно это и чувствуешь в объятиях любимого человека. И если это последние осознанные секунды в жизни Мари, она счастлива, что они пройдут именно так.
— Теперь закрой глаза, — велел ей Курт. — И слушай мой голос.
— Что ты делаешь?
— Я не собираюсь тебя отпускать.
С этими словами он кивнул священнику.
— Объявляю вас мужем и женой!
Еще до того, как он закончил произносить эту фразу, рядом с молодоженами поднялся сильный ветер, закружив вокруг них сухие ветки, песок и оранжевые искры.
Мари зажмурилась и прижалась лицом к груди Курта. Но даже сквозь закрытые глаза она могла различить яркие вспышки света.
— Курт? — позвала она, когда ветер усилился и попробовал оторвать ее от земли.
Ей казалось, что эта буря пробует стать частью ее души.
— Я здесь, Мари.
Его голос звучал уверенно и тепло, и это укрепило ее сердце. Но всё-таки недостаточно, чтобы остановить потоки чужой тьмы, которые она теперь физически ощущала в своем теле. Мари показалось, что она слишком слаба, чтобы с этим справиться. Казалось, эти потоки наполнят ее до краев и разорвут на части.
— Курт? — прокричала она, обнаружив, что вот-вот сорвется на истерику.
— Слушай мой голос! — приказал он.
Мари кивнула ему в грудь.
— Твой дедушка был прав.
— В смысле?
— Мне нужно было найти мир с тем, что у меня есть в жизни. И я нашел его.
Мари хотела ответить, но ей стало дурно. Курт всё еще крепко сжимал ее одной рукой, а второй взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Яркие цветные вихри закружились вокруг них быстрее, и ей стало трудно дышать, но она всё-таки попыталась.
— Ты вернулась ко мне, — продолжил Курт. — До этого я был уверен, что никогда не найду покой, но когда ты вернулась… В тот миг я понял, что ты любишь меня больше, чем свою свободу и свою семью. Больше, чем жизнь.
Воздух начал проникать в легкие Мари, и ее глаза наполнились паникой.
— Мари?
Она хватала ртом ветер, но не могла его выдохнуть.
— Мари! Останься со мной!
Он изо всех сил старался перекричать бурю.
— Я не отпущу тебя, и ты тоже не отпускай!
Но носки Мари уже начали отрываться от земли, а в глазах сверкали алые искры. Хватка Курта становилась жестче.
— Оно заберет меня, — прошептала она.
— Я не позволю!
— Но тогда заклятие не разрушится!
— Нет, это не так!
Его голос отдавал сталью, а слова стали для нее якорем во время шторма.
— Благодаря тебе моя душа освободилась от чар, — сказал Курт и притянул ее к себе сильнее, чтобы прошептать ей в ухо: — Так что теперь нам нечего дать друг другу, кроме света.
И с этими словами он повернул ее голову и прижался своими губами к ее губам.
Поцелуй Курта был самым нежным и страстным прикосновением, который Мари когда-либо ощущала. Мягкий и сильный, этот поцелуй воздвиг крепкие стены вокруг ее души. Чистота, которая текла из его сердца, заливала ее теплом и смущением, прогоняя кроваво-красную тьму своим обжигающим светом.
Ветры взвыли громче, но теперь вместо искр Мари чувствовала, будто вокруг нее вспыхивают звезды. Затем, в одной из самых ярких вспышек, буря начала отступать. Медленно, очень медленно ветер стихал, сворачивая свою магию.
У Мари не было ни малейшего желания когда-либо снова открывать глаза и отрываться от губ Курта. Он все еще держал ее так крепко, как будто она вот-вот исчезнет. И его поцелуй был всё еще теплым и мягким, но теперь еще и торжествующим.
Только когда Мари услышала аплодисменты, то вспомнила, что они стоят перед остальной стаей. Хотя… Нет, это больше не стая волков.
Люди вокруг, кажется, тоже начали это осознавать, и улыбки осветили их лица.
Мари с Куртом нехотя оторвались друг от друга. Она оглянулась вокруг, а он одарил ее гордой победоносной улыбкой.
— Как? — Мари в замешательстве покачала головой.
Это всё казалось слишком хорошим для того, чтобы быть правдой.
— Я не должна быть здесь, — она взглянула вниз, на свое платье. — По крайней мере, не обличии человека.
— Ты вообще меня слушала? — усмехнулся Курт.
— Я была немного занята, — слегка нахмурилась Мари.
Курт рассмеялся и кивнул в сторону ликующей толпы.
— Твой дедушка был прав, когда сказал, что мне нужно обрести покой, но я не мог это сделать так же, как он. Ближе всего я был к этому в тот вечер, на горе. Но сегодня, когда я увидел, что ты готова пожертвовать всем ради меня, я… Я, наконец, понял, что с меня достаточно того, что ты просто меня любишь таким, какой я есть. А еще…
Он хитро прищурился.
— Помнишь одну из самых первых историй, которую ты мне рассказала?
Мари уставилась на него непонимающим взглядом.
— Про колдуна, — пояснил он, — который превращал девушек в лебедей…
— При чем тут это?
— Ты тогда сказала, что принц влюбился в одну из этих девушек и они разрушили чары силой своей любви. Я, конечно, не принц, но понял, что один из способов снять проклятие мы с тобой всё-таки не попробовали, — Курт снова шагнул к ней ближе и прошептал: — Впервые чистокровная полюбила вожака. По-настоящему. У проклятия не было шансов.
Первая за день искренняя улыбка тронула губы Мари. Ей хотелось хохотать и кружиться на месте, но вместо этого она подняла лицо и крепко поцеловала Курта.
Этот поцелуй грозил стать таким же долгим, как первый, но их отвлек шум, раздавшийся позади. Курт оторвался от Мари, и когда его глаза метнулись в сторону, она почувствовала, что его тело превратилось в лед.
В несколько резких движений Курт оказался у самого края площади. Мари была сбита с толку, пока не увидела, кого он схватил за шею. Она бросилась к ним, понимая, что если она не остановит Курта, он может совершить непоправимое.