Страница 28 из 50
Всё как в обычных городках.
И всё же, что-то было не так. Мари это чувствовала, но пока не могла понять, что именно.
— Ты наверняка надеешься сбежать, — голос Курта звучал так спокойно, будто он говорил о погоде.
Мари ответила ему взглядом, полным вызова. Он вернул ей лишь небольшую понимающую улыбку.
— Разве не все пытаются?
Мари решила, что небольшую дерзость может себе позволить.
Курт усмехнулся.
— Ну да. Очевидно, что это глупо — пытаться сбежать от двухсот тридцати волков, но многие пытаются. Хотя некоторые и остаются.
— Чего ради?
Мари заметила мимолетную боль на лице Курта и чуть не пожалела о своем вопросе. И всё-таки она не могла придумать причины, по которым кто-то может по доброй воле остаться в таком жалком месте, оторванный от всего, что когда-то любил и знал.
Это просто нелепо.
— Прогуляемся? — вместо ответа предложил Курт.
Он повел ее по первой улице. Грязные дети бесстрашно носились и верещали, огибая дома и заборы. Взрослые работали и бранили детей. Когда Курт и Мари шли мимо, все ненадолго оставляли свои дела, чтобы посмотреть на них. И, хоть горожане отвечали на взгляды Мари, ей захотелось съежиться и попросить, чтобы они перестали.
Улыбок не было. Смеялись только дети, которые еще мало что понимали.
Они подошли к маленькому двору, и Курт жестом попросил Мари стоять на месте. Может, убежать сейчас, пока он шагает к входной двери в хижину? Но она сдержала порыв. Любопытство взяло верх.
— Штефан, — позвал кого-то Курт. — Я знаю, что ты наверху, не вынуждай меня подниматься. А то всё расскажу твоему деду, и ты сам знаешь, что будет дальше.
Из дымохода показалась белокурая голова мальчишки. Он уставился на Курта широко распахнутыми глазами, а тот снова позвал его суровым, но добрым голосом.
— Я же говорил тебе, что играть на крыше небезопасно. Слезешь сам, или тебе нужна помощь?
Мальчик не ответил, но через мгновение исчез, а затем снова появился внизу. Курт взъерошил ему волосы и велел пойти играть с сестрой. Мари не хотела проявлять никакого интереса, но всё-таки приподняла одну бровь.
— Его родители умерли прошлой зимой, — объяснил Курт, и они продолжили прогулку. — Штефан и его сестра теперь живут с дедом.
Говоря это, он постоянно кивал прохожим. Чем дальше они шли, тем сильнее у Мари сжималось сердце от жалости ко всем этим незнакомцам. Она попыталась отбросить эту жалость, ведь чем больше она будет их жалеть, тем более оправданными будут ей казаться действия стаи.
И всё-таки для двухсотлетнего поселения людей тут катастрофически не хватало. Кроме того, Мари поняла, что до сих не увидела ни одной лавки или мастерской. Когда она спросила об этом Курта, он пояснил, что некоторые продавали свои услуги на дому, например, кожевник, портной и мясник. Другие же просто перебивались случайными заработками и экономили на всём, на чем можно было сэкономить.
— Мы пытались строить магазины, — сказал Курт, горько усмехнувшись. — Даже распределили рабочие места, планировали возвести церковь и зернохранилище. Они слушают нас, делают то, что им говорят, но…
Курт осекся и остановился. Он привел Мари к самому печальному рынку, который ей доводилось видеть. Ни одной телеги, ни одного торговца — крохотная площадь совершенно пуста и одинока.
— Но они не хотят? — тихо спросила Мари.
Курт кивнул.
— Люди должны хотеть процветать, чтобы искренне что-то делать.
— Они сдались, — прошептала Мари.
До нее, наконец, дошло, что не так в этом волчьем городе. Одежда большинства жителей порвана и испачкана, а волосы они будто бы и не стригут вовсе, а обрубают грубым лезвием. Все, кто им встретился по дороге, уже выглядят уставшими и вялыми, хотя еще только полдень.
За работой никто не напевает песен, которые в Тагеле доносились с каждого двора. Хоть Мари собиралась оставаться бесстрастной, но всё-таки не выдержала.
— Что происходит без Чистой Крови? — выпалила она.
— Без нее здесь все, кто старше шестнадцати, окончательно утратят человечность. И каждый ребенок будет в опасности. Скорее всего, их загрызут собственные родители.
Мари замялась, а потом посмотрела Курту прямо в глаза.
— И ты тоже утратишь человечность?
— Особенно я, — усмехнулся он. — Моя волчья кровь еще гуще, чем у всех остальных.
— Почему?
Она затаила дыхание.
— Тот колдун был моим предком.
В его золотисто-карих глаз вспыхнула ярость, и Мари отвернулась, закусив губу. Всю следующую часть поселения они исследовали молча. Им встретилась пара человек, которые мило их поприветствовали, но большинство просто одаривало их горестными взглядами.
Они вышли на окраину города. Дома и люди закончились. Теперь они углубились в лес и просто гуляли, и у Мари сжалось сердце. «Совсем как в детстве». В голове у нее крутились вопросы, и она задумалась над тем, как правильно и тактично их задать.
— Мари, стой на месте.
Голос Курта прозвучал низко и строго. Мари сообразила, что в задумчивости отошла немного в сторону и принялась блуждать между деревьев, как привыкла. Удивленная, она повернулась к Курту и проследила за его взглядом.
Он смотрел на землю под ее ногами, где всего в паре футов лежало гнездо поросят.
— Медленно иди ко мне, — сказал Курт. — Ничего не говори.
Мари затаила дыхание и отступила назад, собираясь сделать, как он сказал. Но оглушительный треск ветки, на которую она наступила, эхом прокатился по деревьям. А за ним раздался пронзительный визг — одна из маленьких свиней проснулась.
Мари сковал ужас. Что-то огромное и свирепое неслось на нее с дикой скоростью. Всё, что она успела разглядеть за одну бесконечную секунды — глаза-бусинки и ощетинившийся мех. Свиноматка приготовилась к атаке, и у Мари промелькнула мысль, что не так, так эдак этот лес ее всё-таки убьет.
Но она не успела даже вскрикнуть, когда сзади послышался злобный рык. Пятно серебристой шести пронеслось мимо и набросилось на свиноматку. Сила удара волка повалила ее на бок, но она тут же вскочила и укусила его за шею.
Онемевшая от страха, Мари наблюдала, как два зверя катаются в кустах, рычат, щелкаются пастями и обмениваются визгами. Казалось, что это никогда не закончится, но всё закончилось в один миг.
Свиноматка уселась перед своим гнездом, а волк остановился напротив нее.
— Курт, — полушепотом позвала Мари. — Пойдем. Она просто защищала поросят.
Только сейчас ей пришло в голову, что она не задала Курту самого главного вопроса — как ей вести себя с волком, в которого он превращается? Слышит ли он ее? Понимает ли ее речь?
Это всё еще человек или полностью зверь? И, что самое важное, насколько он опасен для нее?
Воспоминание о том, как Курт показывал ей олененка, вселяло в ее сердце надежду. Ни одна в мире магия не превратит того заботливого мальчика в кровожадного монстра.
Волк и свиноматка смотрели друг на друга, а Мари решила рассмотреть Курта. В волчьем обличии он был ростом примерно с ее талию и оставался таким же жилистым и крепким. Его серый мех почти блестел в тусклом свете леса.
Мари рискнула сделать шаг и протянуть к нему руку. Без малейшего предупреждения огромные челюсти сомкнулись у ее запястья. Она отпрянула. Его глаза казались все еще человеческими, но в них не было ни следа понимая или узнавания.
Ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Курт только что ее чуть не укусил. Паника затопила ее разум, когда она поняла, что волк снова рычит — и на этот раз на нее. Не зная, что делать, Мари начала медленно пятиться.
Отступив на два шага, она решила, что пора. Она развернулась и побежала так быстро, как только могла. Прошлой ночью, перед сном, она представляла себе тысячу и один способ побега, но ни в одном не могла представить, что ей придется убегать от Курта.
Она бежала бесцельно, движимая только страхом, и не знала, как долго это может продолжать. Отчаяние и ужас заставили ее задыхаться, когда она услышала, что преследователь приближается.