Страница 19 из 50
В итоге, сама не понимая, как именно, Мари снова оказалась дома. Тут всё по-прежнему в беспорядке — узелки и мешки разбросаны после ее тщетных попыток найти монеты. Она несколько минут стояла в дверях, уставившись на всё, что у нее осталось. Часть ее хотела броситься в лес и найти Курта, а другая молила о том, чтобы упасть на кровать и никогда больше с нее не вставать.
Но потом холодная решимость затопила ее сердце. Она получит двести франков, даже если это убьет ее. Она не может уехать прямо сейчас, но это не имеет значения. Она сбежит отсюда любой ценой, и ни Отто, ни воющий вдалеке волк не смогут ее оставить.
Глава 9
Год спустя
— Хочу, чтобы победил Лонс, но думаю, что нам достанется Бруно!
Минни откинула назад свои рыжие кудри, а Карла покачала головой и усмехнулась заявлению сестры.
— О чем ты? Лонс победит Бруно, обязательно. И вообще, кто захочет победы Бруно? Он упрям, как осел, и никто не собирается давать ему повода расхаживать по городу, как петуху.
Карла покосилась на Мари. Три девушки месили тесто.
— А ты как, Мари? Кого хочешь видеть победителем в стрельбе из лука?
Мари не сразу поняла, что кто-то к ней обращается.
— О, я… — пробормотала она и виновато улыбнулась. — Я не знаю, если честно, извини.
Минни вернулась к разговору, будто никого, кроме ее сестры на кухне не было, но Карла продолжила кидать на Мари любопытные взгляды. Мари оценила ее попытку быть дружелюбной. Прошел почти год с тех пор, как она устроилась в пекарню, и было приятно, что хоть кто-то не относится к ней так, словно она разносит заразу.
— Карла, иди сюда.
От голоса пекаря Арона вздрогнули все трое. Мари разочарованно вздохнула, прекрасно понимая, что именно сейчас случиться. Карла поплатиться за свою вежливость.
Дочь пекаря тоже это знала, но вместо того, чтобы смутиться, лишь гордо вздернула подбородок и вышла за дверь. Мари могла слышать их разговор через окно, хотя слушать это было невыносимо.
— Тебе захотелось неприятностей? — строго спросил у дочери пекарь.
— Я просто из добрых побуждений, папа, — протараторила Карла.
Арон устало вздохнул.
— Я понимаю, что у тебя доброе сердце, но если ты не будешь осторожна, тебя отметят следующей. Или твою сестру! Если с Мари что-нибудь случится, нам тут всем несдобровать! Сколько раз я должен вам рассказывать о побеге Ильзе? Вместо нее тогда отметили девочку, которая рискнула с ней подружиться!
Мари чуть не высунулась в окно. Девушка, которую звали так же, как ее бабушку, была отмечена и сбежала? Значит, это возможно? Впрочем, едва ли ей ответят и расскажут подробности той истории.
— Но это несправедливо, — заскулила Карла. — Мари хорошо работает и даже остается допоздна, чтобы помочь нам с уборкой, а мы в ответ ее только игнорируем. Ей одиноко!
— Да, это несправедливо, — грустно сказал пекарь.
Мари старалась себе напомнить, что ее дело — просто месить тесто, но ее губы уже расползлись в улыбке. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в Валде отзывался о ней с такой теплотой. Не то, чтобы это что-то меняло, но знание того, что они бояться именно отметки немного успокаивает. По крайней мере, они не ненавидят лично Мари.
Семья пекаря вообще была к ней добра и доказала, что не видит в ней врага. Ей даже позволили забирать домой сухую и нераспроданную за день выпечку — это большее из того, что для нее когда-либо делали горожане.
Спустя пару минут Арон и Карла вернулись, и больше дочь пекаря не сказала Мари ни слова. Ни утром, ни после обеда. Но всё же она украдкой ей улыбнулась, когда сестры покидали кухню в конце рабочего дня. Мари стало обидно, что из-за глупого укуса, о котором все всё знают, кроме нее самой, она теряет возможность обзавестись настоящей подругой.
Мари подметала полы и вытирала окна в полной тишине, пока Арон не сказал ей, что пора идти домой. Она молча стояла, пока он отсчитывал ей недельную зарплату, а потом смущенно спрятала горсть монет себе в карман.
Она, как обычно, намеревалась сбежать из пекарни как можно быстрее, но Арон окликнул ее, когда она подошла к двери.
— Мари.
Она повернулась, широко раскрыв глаза от любопытства. Пекарь помедлил и выдавил осторожную улыбку.
— Хорошая работа. Ты молодец.
Она медленно кивнула ему в ответ. В следующий миг Арон нырнул в кладовую, стараясь не задерживать взгляд на девушке дольше, чем это было необходимо.
Домой Мари возвращалась в приподнятом настроении. Еще бы! Почти с самой смерти отца она не слышала за день столько слов, обращенных к ней. Если постараться, то можно притвориться, что в Валде у нее всё складывается не так уж и плохо.
Ее мысли снова обратились к девушке по имени Ильзе. Пекарь сказал, что она была отмечена, но сбежала. Как ей это удалось? Наверняка ей должны были чинить столько же препятствий, сколько и Мари. Но раз у той девушки получилось, значит и она всё сможет.
Надо бы спросить у Курта, знает ли он историю этой Ильзе. Мари грустно вздохнула и замедлила шаг. С тех пор, как она, не без помощи Отто, устроилась на работу, у нее почти не было времени, чтобы ходить в лес. Она пыталась выкроить хотя бы минутку, но в итоге Курт всё сделал сам.
Однажды, пару месяцев назад, у нее возникло тревожное чувство, что кто-то следит за ней, пока она шагает домой. Сворачивая к своей одинокой хижине, она чуть не потеряла сознание от испуга, когда заметила темный силуэт среди деревьев. Ей потребовалась пара секунд, чтобы узнать Курта, и она чуть не шлепнула его за то, что напугал ее до смерти.
— Почему ты не приходишь? — строго спросил он.
— У меня появилась работа, — виновато пожала плечами Мари. — Я каждый день занята, пока не стемнеет.
— Зачем тебе это?
Строгость ушла из его голоса. Курт выглядел настолько растерянным и недоумевающим, что Мари не удержалась и хихикнула. Она чуть было не рассказала ему о своем плане, но тихий голос в голове прошептал, что лучше этого пока не делать.
И хотя Мари не нравилось скрывать что-то от Курта, но какое-то чувство ей подсказывало, что он отреагирует плохо. А ссориться с ним — последнее, чего ей хотелось.
— Нууу… — протянула она. — Мне нужно что-то есть.
Курт нахмурился.
— У тебя же есть сад. И я могу приносить тебя мяса, если хочешь.
— Очень мило с твоей стороны, но я хочу хотя бы иногда покупать зерно. А еще одежду, обувь, корм для коня и…
— Ладно, — раздраженно прервал ее Курт. — Значит, я тебя больше не увижу?
Мари расплылась в теплой улыбке. Ей были приятные его переживания.
— Если будешь ждать меня вот так, на опушке, то сможешь провожать меня до дома по вечерам. Твой отец не будет возражать?
— Не важно, — отрезал Курт.
С тех пор только так они и встречались. По вечерам Мари часто делались с Куртом выпечкой, которую ей давали в пекарне. Любому случайному прохожему это показалось бы странным — по дороге идет девушка в красном плаще и протягивает пирожки деревьям, разговаривая сама с собой. Прохожий не увидел бы, как высокий юноша с жадностью поедает эти пирожки в тени леса.
Но Мари его видела, и, несмотря на странность своего положения, не собиралась избегать Курта, даже если ее посчитают сумасшедшей.
В пекарне платили неплохо. После года усердной работы и вынужденной экономии Мари почти добилась успеха. Ей оставалась одна недельная зарплата, чтобы скопить двести франков. Но теперь, когда она шла домой и готовилась к встрече с Куртом, она с удивлением обнаружила, что чувствует себя несчастной.
Она должна была радоваться. После трех лет в этом жалком лесу она достигла цели. Еще немного, и она вернется к бабушке и дедушке. Увидит свои любимые холмы и гору. И всё же часть ее оплакивала отъезд и готовилась во всем признаться Курту. Предстоящее прощание разбивало ей сердце.
— Поздновато, тебе не кажется?
Мари подпрыгнула от неожиданности. Глубокий и родной голос доносился из темноты деревьев. Что ж. Вот сейчас она и должна признаться. Мари просила у Создателя дать ей нужных слов, но тщетно — к этому разговору невозможно подготовиться.