Страница 61 из 75
Кааро, не разобравшись в происходящем, бежал. Бежал вместе со всеми, один из многих в толпе мужей, потерявших мужество и способность трезво оценить происходящее… Впрочем, и в бегстве он сохранил в ножнах короткий полунож-полумеч, именуемых в германских землях «саксом», топор с небольшой стальной «головой» за поясом, щит, повешенный через плечо на длинном ремешке, и даже копье! Кааро бежал, готовый, однако, к бою, и надеющийся лишь на то, что успеет развернуться к врагу лицом, коли тот его настигнет — и принять честный бой перед самым концом! Потому он часто оглядывался назад, страшась и одновременно ожидая того, как из ночной тьмы на него выскочит враг с воздетым над головой топором… Но враг все не показывался, и Кааро замедлил свой бег, а затем и вовсе остановился, пытаясь отдышаться и одновременно напряженно вглядываясь в сторону покинутого ими лагеря.
Из-за собственного тяжелого дыхания и шума в ушах (словно бы в них отдавались удары сердца!) воин слышал плохо; впрочем, пока ничего не происходило. Разве что рядом с ним начали останавливаться столь же тяжело, порывисто дышавшие воины… Но когда, наконец, гулкий стук, мешающий слышать, пошел на спад и Кааро смог разобрать происходящее, то до него донеслись крики сражающихся, звон стали, хруст дерева… На стоянке по-прежнему шел бой!
А потом молодой еще воин увидел, как со словенской ладьи во врага летят зажженные стрелы, а потом еще и еще… И наконец, гулко раздался яростный клич новгородцев, коей не расслышать было и вовсе невозможно:
— Святая Софиия-я-я-я!!!
Кааро сделал шаг вперед по направлению к сражающимся — вслед за ревом словен с удвоенной силой раздались многочисленные крики воинов, яростно убивающих друг друга. Потом на мгновение замер — но лишь для того, чтобы обратиться к окружающим его эстам:
— Надо вернуться. Ударим свеям в спину!
— Ты дурак⁈ Зачем нам идти туда⁈ Пусть убивают друг друга, нам-то что⁈
Кааро узнал голос столь резко ответившего ему мужа: это был Ааре, парень из соседнего села, практически его ровесник — всего на год старше. Крикливый, самоуверенный и задиристый, он часто пускал кулаки в ход, когда был уверен в своей победе, благодаря чему прослыл забиякой (природа не обделила подлеца ни силушкой, ни статью). Вокруг Ааре всегда была целая стая его дружков-прихлебателей, считающих, что пусть лучше они будут вместе с ним и станут изредка терпеть его покровительственные насмешки, чем окажутся против, и отхватят новую порцию кулаков! При этом с Ааре из-за его прихлебателей приходилось считаться. А переняв привычки вожака, последние с радостью находили новых жертв и чувствовали особое удовольствие от их унижения! Весной всю ватагу подросших молодцев отправили в поход, кое-как вооружив — ну а воинскими упражнениями мужи из числа «восточных викингов» занимались с детства… И довольно долго Кааро был вынужден безмолвно терпеть частые нападки шайки этих шелудивых псов — он был одиночкой по натуре, и достаточно спокойным (до поры до времени) малым, старающимся разрешить любую брань полюбовно. Что подобными стервятниками во все времена считалось слабостью…
Но сейчас все было совершенно иначе!
— Ты со страху разучился соображать, Ааре⁈ Ты спрашиваешь, «нам-то что»⁈ А ты хоть подумал о том, что свеи, коли перебьют новгородцев, наверняка сожгут наши драккары, и тогда куда нам деваться на их земле⁈ Ведь тогда всех нас ждет скорая и бесславная гибель!!!
Глухим от долго сдерживаемой ненависти, коей он наконец-то дал ход, Кааро сейчас по-волчьи смотрел на давнего обидчика — и происходи все днем, последний бы наверняка бы не спешил с резкой отповедью… Но Ааро не видел его — а потому ответил, аж плюясь от злости:
— Тупоголовый сын курицы! Ты что, не знаешь, что наш волхв договорился со свеями и… А-а-а-а-а!!!
Кааро больше не стал терпеть обиды — и тем более оскорбления своей матери! Коротко размахнувшись, он ударил копьем столь стремительно, что никто из окружающих не успел даже увидеть его смазанного выпада! Тем более в ночи… Между тем парень, открыто бросивший вызов самому ненавистному в своей жизни человеку — и насадивший того на копье, впервые убив! — испытал невероятную радость и одновременно мощнейший душевный подъем! Чуть растянув миг, пока дергающийся на другом конце копья выродок пищит от боли, словно слабовольная баба, он яростно закричал всем, кто мог его услышать:
— Воины! Славные мужи Курессааре!!! Мы показали спину врагу, утратив мужество и ослепленные страхом!!! Мы покрыли себя позором, бросив сражающихся и гибнущих соратников! Мы отдали русам
После короткой паузы, длившейся едва ли один удар сердца, он продолжил еще более воодушевленно, стряхнув с наконечника труп своего первого врага:
— Но мы можем вернуться!!! И мы должно вернуться, ибо там — тут Кааро показал окровавленным копьем в сторону сражающихся у ладьи — там осталась не только наша честь, но и наш единственный путь ко спасению!!! Бежим сейчас — и нас рано или поздно выловят и перебьют свеи!!! Обещания волхвов об их помощи — ложь!!! Разве напали бы они на нас, будь слова Кайдо правдой⁈ Нет!!! Так идите же за мной, сражайтесь — и тогда вы или умрете в бою с честью, или спасетесь, победив!!!
На последних словах Кааро, предельно разгоряченный собственной речью, бросился назад, к стоянке новгородцев!
Один.
Но уже секунду спустя за ним последовало еще двое воев — из числа бывших прихлебателей Ааре, кои уже слишком привыкли к тому, что у них должен быть вожак. В данном случае их вожаком стал тот, кто поверг предыдущего… За этой парой сорвались, бодря себя воинственными кличами оставшиеся члены «стаи» — и некоторые воины, так же вдохновленные речью молодого, но уже оказавшегося более мужественным, чем они, мужа.
А за ними, спустя всего десяток ударов сердца, потянулась вся толпа только что спасающихся бегством — потянулась, повинуясь скорее стадному инстинкту, чем голосу мужества в своих душах…
Но все же и один воин сумел обратить вспять бегство целых полутора сотен бойцов! Сумел сделать это, явив им собственный пример…