Серебряная Игла

— Лестер, нужно уходить, - торопит она. - Здесь может быть небезопасно.

В смысле «не безопасно»? То, что все вокруг разваливается буквально по камню - это разве «безопасно»?

Они стоят какое-то время, разглядывая камень и то, как он медленно, словно засыпая, темнеет и становится ужасно холодным. Я чувствую это спиной, потому что нахожусь к нему почти впритык. Очередная непонятная метаморфоза - они же всегда были теплыми. Это, черт подери, была чуть ли не единственная вещь во всем Шиде, способная меня согреть.

— Все закончилось, - с некоторым облегчением выдыхает ректор, когд от синего тумана остается только слабая дымка.

— Обошлось, - вторит ему Веланга и они, прихрамывая, бредут к выходу.

От страшного холода, образовавшегося вокруг камня, у меня уже зуб на зуб не попадает, и хочется буквально скакать на месте, чтобы хоть немного разогнать застывшую кровь. Чудо, если она не превратиться в лед прямо в моих венах.

Веланга оглядывается в последний раз, когда я почти готовлюсь выдохнуть с облегчением, и ее взгляд как будто направлен прямо на меня. Мы смотрим друг на друга. Или… мне это только кажется? Но она, не произнеся ни звука, все-таки уходит. Если мое присутствие и стало очевидным, по какой-то причине она решила об этом промолчать.

Глава седьмая

Глава седьмая

В лекарской, где я уже второй день прохожу свое наказание, нет ни одной свободной койки. И чтобы принять всех студентов, которые после недавнего происшествия, получили травмы - некоторые весьма серьезные - по распоряжению ректора притаскивают дополнительные койки. В итоге, чтобы не натыкаться на других студентов, которые вызвались добровольно оказывать помощь, и лекарок, приходиться заранее планировать маршруты между койками.

Занятия, на время, пока все преподаватели, засучив рукава, приводят Аринг-холл в порядок, отменили. И я никогда не думала, что буду так страдать по тем беззаботным денькам, когда могла просто сидеть за партой и листать книгу или смешивать что-то в бронзовом котле. К концу второго дня моей «отработки» я настолько устаю, что буквально валюсь с ног, когда бегу к лекарке Аршае с охапкой бинтов и мазями. Как-то так получилось, что из всех здешних сестер милосердия, мне досталась самая досужая: ей хватало времени обойти своих подопечных, дважды сменить им повязки и нанести заживляющие бальзамы, а потом устроить «смотр» остальных пациентов, обругать тех, кто делал перевязки и переделать все по-своему. По тому, что других помощник в ее причудах, кроме меня больше не нашлось, я пришла к неутешительному выводу, что можно и не надеяться передать свои обязанности следующей «жертве». Поэтому, сжав зубы, молча исполняла все ее поручения: нагреть воды, принести перевязки, сварить мазь, подогреть настойку, смешать масла для сонный благовоний, и много чего еще, что мне, наверняка, еще очень долго будет сниться в самых кошмарных снах.

— Ты очень медлительная, Безымянная, - отчитывает Аршая, когда я из последних сил, кладу перевязки на столик рядом с постелью какого-то бедолаги, завернутого в бинты словно мумия. - Я попрошу продлить твою отработку еще на несколько дней, потому что, очевидно, ты страшно ленива. Необходимо преподать тебе урок самоотверженности.

— Боюсь, через пару дней я просто сдохну, - ворчу себе под нос.

— И поделом, - без тени эмоций, отзывается лекарка, ловко разматывая бедного парня, покрытого ожогами и страшными шрамами.

— Что-то мне подсказывает, что живой я могу принести больше пользы.

— Можешь, - Аршая мерит меня бесцветным взглядом, вслед которому хочется плюнуть, - если перестанешь себя жалеть и будешь быстрее шевелить ногами, вместо того, чтобы изыскивать причину сбежать.

Конечно, она имеет ввиду побег из этой обители вздохов и криков, но на всякий случай я, уже по заученному, выдаю скороговорку о том, что послушная рабыня Императора и не помышляю о побеге. Аршая, выслушав меня, вдруг лучезарно улыбается, как будто где-то у меня за загривком взошло солнце, и я, почуяв неладное, оглядываюсь.

Взошедшие явно решили, что в моей жизни все слишком складно, и будет интересно понаблюдать, что я буду делать теперь, оказавшись в опасной близости с Ее Гордым Величеством невестой Наследника Ашеса.

— Наставница, - гордячка, сменив траурные одежды на форменное серое одеяние лекарки и такой же серый платок, обходит меня и опускается на колени перед Аршаей. - Я пришла помочь.

— Девочка моя, - та гладит ее по перебинтованной руке, - я знала, что твоя добрая душа не сможет оставаться в стороне от страданий. Но все же, твоя рана…

— … не помешает мне быть полезной, - заканчивает за нее Ниэль.

Меня сейчас стошнит от этого пошло-демонстративного акта любви и обожания.

Новое от 03.04. (1)

Пока они обмениваются порцией воспоминаний - уже понятно, что эти двое раньше пересекались в обстановке родового замка семейства та-гар’эрд’Айтран, я подбираю валяющийся на полу ворох грязных бинтов, складываю все это в передник, подбираюсь и уношу ноги в подсобное помещение, где вовсю идет стирка и варка. Может, хотя бы здешний пар, крепко замешанный на разных зловонных зельях, поможет мне избавиться от противного вкуса патоки на языке. Даже кружка овечьего молока, которое я с детства терпеть не могу, кажется амброзией.

Интересно, зачем эта гордячка на самом деле сюда пришла? Уж точно не для того, чтобы испачкать свои холеные ручки.

Разобравшись с мазями, которые поручила сделать Аршая, я собираю их все на один поднос и, вооружившись остатками терпения, выбираюсь в зал. Оглядываюсь, чтобы найти Ниэль, и замечаю ее у дальней стены, в том месте, где находятся самые тяжело раненные. Оказывается, пока я была в тайном подземелье и изучала камень, Аринг-холл тряхнуло еще пару раз, да так сильно, что некоторых студентов просто накрыло каменными плитами, а парочке размозжило головы. Хотя, как я слышала, это была не парочка, а всего один неудачник, и не студент, а старый, вусмерть пьяный сторож. В любом случае, мне еще повезло, что в том странном месте мне ничего не свалилось на голову. И, самое главное - Тэона успела смешаться с толпой и снова пробралась в комнату Роры. А вот саму Рору и других студентов-людей временно переселили в самую дальнюю башню замка. И когда я говорю «дальнюю», то имею ввиду не старую пристройку, до которой пять минут ходу, а огромный черный шпиль, который отсюда видно только в подзорную трубу.

По официальной версии, все студенты-смертные подхватили непонятную заразу, наглотавшись пыли, которая поднялась вместе с землетрясением, и чтобы не подвергать опасности остальных, было принято решение изолировать бедолаг до полного выздоровления. У наследников Старшей крови намного более крепкий иммунитет - именно поэтому, по все той же версии, никто из студентов-вампиров не заразился. Странно только, что Велангу, которая тоже была смертной, ректор оставил при себе и те пару раз, когда он заглядывал в лекарскую, чтобы проведать студентов, она неизменно присутствовала рядом.

— Пиииить… - хрипит справа чей-то голос и я, громыхнув подносом о ближайшую тумбу, останавливаюсь в поисках стакана.

Нет, определенно, роль милосердной лекарки мне точно не по душе. Может, кого-то и радует возможность быть полезной страждущим и душа заходится радостью от возможности подтереть немощные сопли, а мне все это лишний раз напоминает, как глупо я трачу свой ум и способности.

Сунув несчастному с перемотанной башкой кружку с водой, несу перевязки Аршае. На ее едкое замечание о моей нерасторопности, уже даже не реагирую, и просто молча выполняю ее указания: поднять руку больного, помочь снять дощечки шин, закончить за нее перевязку. Стонущее тело - кажется, женское - которое я старательно обматываю бинтами, таращит на меня испуганные глаза.

— Я не кусаюсь, - позволяю себе злую шутку и в оскале демонстрирую полное отсутствие подходящи для этого клыков.