Страница 9 из 92
Давление и уход сионистов произвело на петроградских «представителей российского еврейства» большее впечатление, чем уход Бунда. Они заколебались, отменили свое собственное решение и все-таки созвали 18 июля конференцию с представительством из провинции. Правда, разработанная система выборов делегатов все равно исключала из участия в конференции представителей малых городов и местечек, давая право голоса лишь крупным общинам, что искусственно повышало вес делегатов столицы.
Конференция, заседавшая три дня, определила программу будущего Съезда (в ней сохранился пункт о правах евреев в других странах) и образовала новый Оргкомитет из представителей всех еврейских партийи пяти беспартийных членов — петербуржцев О.Грузенберга, А.Браудо, М.Крейнина, Н.Фридмана и С.Ан-ского. В Бюро Оргкомитета, как и в намеченном Президиуме Съезда, все места заняли представители Петрограда. Из предполагаемых полумиллионных расходов на организацию Съезда наибольшие суммы было предложено получить с Москвы и Петрограда. 12 ноября Оргкомитет решил не предоставлять крещеным евреям права участия в выборах на ВЕС.
Подготовку к Съезду задержали не только разногласия между партиями, но и общая напряженная обстановка в стране. Сроки выборов делегатов, назначенные в Петрограде на 3 — 5 декабря, переносились дважды, и они состоялись только в конце января 1918 г., когда после разгона Учредительного собрания сама идея Съезда в значительной степени потеряла свой смысл в глазах общественности. Выборы на Съезд, как и выборы в Общинный совет, принесли безусловную победу сионистам (табл. 1.1). Подсчет голосов по всему Петроградскому избирательному округу, в который входили Петроградская и Новгородская губернии, существенно не изменил общей картины. В среднем по стране, судя по отрывочным сообщениям Рассвета, выборы принесли сионистам около 65% всех голосов — больше, чем в столицах.
В выборах на Съезд приняло участие больше петроградских избирателей (31,5%), чем в Совет Петроградской общины (20%), возможно, потому, что часть еврейского населения придавала ВЕСу большее значение. Не исключено, однако, что во время выборов на Съезд горожане просто уже не так боялись выйти на улицу, тем более что «добавочные голоса» получили в основном сионисты, высоко ставившие роль общины. Меньший процент голосов собрали несоциалистические партии. Видимо, сказалось преследование новой властью либералов, в частности кадетов. Сходные результаты были на выборах в Москве. В послеоктябрьский период созвать Съезд так и не удалось. Территориальные народы (украинцы, латыши, литовцы, эстонцы, финны, поляки) немедленно после революции поспешили отделиться от большевистской России. Надежды же евреев получить экстерриториальную автономию при новой власти быстро развеялись.
Реакция населения на равноправие евреев
Реакция провинции на еврейское равноправие не везде была однозначной и выразилась в ряде населенных пунктов в антисемитских эксцессах. В Петрограде же, где эйфория первых месяцев революции ощущалась сильнее, антисемитские выступления вначале, по-видимому, были редкими. На это указывает почти полное молчание по этому поводу еврейской прессы. Так, в убийстве и ограблении пьяными матросами присяжного поверенного Б.Шлосберга даже еврейские газеты не усмотрели антисемитской подоплеки. А в мартовском призыве Известий к решительным мерам против погромной агитации о Петрограде упоминалось только в связи с появлением единичной прокламации на стене «одного дома» рядом с Государственной Думой. В марте 1917 г. московская еврейская газета, констатируя, что в Петрограде отмечено «несколько случаев погромной агитации», привела самый, на взгляд редакции, мрачный из инцидентов: на Владимирской площади некий субъект призывал проходящих солдат бить евреев. На допросе в комиссариате выяснилось, что это — барон Штромберг, опустившийся тип без определенных занятий, от которого отказались родные вследствие его дурного поведения. В этом показательном примере все — тип личности антисемита, отрицательная реакция публики, доставившей его в участок, суровый приговор суда (6 месяцев заключения) — указывали на отсутствие общественной поддержки антисемитизму.
Петроградская пресса единым хором приветствовала Декрет о равноправии. Даже Новое время, в недавнем прошлом рупор антисемитов, сочла нужным написать: «Ничто не вызывало в обществе такую ненависть к власти, как эти гонения народностей и вероисповеданий». Характерно также, что майское сообщение газеты День о погромной агитации даже не в самом Петрограде, а в монархически настроенном Павловске — резиденции великих князей — вызвало обращение ЦК Поалей Цион в Петрогоадский совет с просьбой принять меры против подобных выступлений. Аналогичный случай в провинции не привлек бы столько внимания.
Конечно, не все петербуржцы поверили, что публикация Декрета сняла «еврейский вопрос» с повестки дня. Видимо, не без причины член Петроградского совета Ю.Нехамкес еще весной нашел время ходатайствовать перед Временным правительством о перемене фамилии на партийную кличку Стеклов. Не случайным был и скептический анекдот: «Первая цель революции — равноправие для евреев — достигнута; посмотрим, что будет с другими: миром, землей и свободой».
Наиболее сопротивляющейся нововведениям областью оказалось, как водится, народное просвещение, где реформа шла медленней и был отмечен целый ряд случаев применения по отношению к евреям, учителям и школьникам, старых дискриминационных правил. Так, в апреле сообщалось о дискриминации при приеме в гимназию еврейского ребенка. В том же месяце еврейке — выпускнице Бестужевских курсов — отказали в месте учительницы, сославшись на ее вероисповедание. В июне пенсионные кассы все еще отказывали в приеме в свои члены учителям еврейских предметов. В дипломах учителей, окончивших учительские институты, продолжали ставить отметку о том, что им разрешается преподавание только ученикам иудейского вероисповедания.
В связи с первыми попытками большевиков (в июне и в июле) свергнуть Временное правительство, а также в результате провала июльского наступления в Галиции, в столице был отмечен рост антисемитизма. Возобновленный в Петрограде сионистский орган Рассвет отмечал в июле усиливавшийся антисемитизм периодической печати (в том числе либеральной и социалистической), которая нередко ссылалась на еврейское происхождение политиков с целью вызвать недоверие к ним. Если в марте явный отщепенец, выступавший с погромными речами, не находил сочувствия у прохожих (случай со Штромбергом), то в июле большая толпа рабочих, солдат и женщин, собравшись на вокзальной площади пригорода Шувалово, с одобрением внимала чтению списка имен евреев — членов Исполкома Петросовета, которых оратор называл жидами и германскими шпионами. 5 июля С.Дубнов, отмечая в своем дневнике попытку большевистского переворота, добавил: «Были и призывы к еврейскому погрому на Александровском рынке».
Заметим, что и большевики неоднократно обвинялись в погромной агитации или, по меньшей мере, в использовании антисемитизма толпы в своих целях. Рассвет со ссылкой на плехановскую газету Единство сообщал, что во время выступлений меньшевистских агитаторов в Московских казармах на Выборгской стороне перед выборами в районную думу солдаты, по наущению большевиков, прерывали выступавших криками: «Долой их! Это все жидовские морды». Историк М.Френкин сообщает, что среди солдат Петроградского гарнизона, готовившихся к выступлению против правительства, 9-11 июня «царило острое возбуждение против евреев». В опубликованной Рассветом статье «Июльские дни» А.Давидсон (псевдоним А.Идельсона) утверждал, что в штабе большевиков был подготовлен запас погромной литературы вплоть до открыток с изображением ритуального убийства. Трудно принять на веру все эти и другие факты, приводившиеся с целью дискредитировать политического противника. Однако их множественность позволяет предположить, что реальная почва для этих сообщений все-таки была.