Страница 64 из 92
21 июля в Кисловодске умер Розовский. Новым председателем избрали П.Петрова-Соколовского.
В 1927 г. в области было образовано несколько еврейских сельскохозяйственных поселений. Только вблизи Ленинграда появились два маленьких еврейских колхоза с полным обобществлением скота и инвентаря. Один из этих колхозов, на станции Ириновка, был основан еще весной 1926 г. В колхоз Еврабзем вошли 8 семей; в другой, Евселькооп, — 9. Характерно, что колхозниками стали не ленинградцы, а выходцы из Белоруссии и Польши.
В началу 1928 г. масштабы деятельности ЛенОЗЕТА заметно расширились. Уполномоченные ОЗЕТа появились на крупнейших предприятиях города. Число членов, как индивидуальных, так и организованных в 64 ячейки, выросло до 4,5 тысяч. Тем не менее процент служащих продолжал оставаться высоким (41%). Подавляющее большинство ячеек находилось в учреждениях и в учебных заведениях. Общая картина отражала скорее социальный состав самодеятельных ленинградских евреев, чем горожан в целом (Гл. 1.3, табл. 1.4). Со стороны партии ЛенОЗЕТ курировался ответственным секретарем Евсекции при Севзапбюро ЦК ВКП(б), бывшим минским сионистом-социалистом Давидом Мацем. Значительную часть суммы членских взносов ЛенОЗЕТ тратил теперь на помощь крымским переселенцам.
Идея направить еврейскую переселенческую деятельность в район рек Биры и Биджана, официально закрепленная постановлением ЦИК СССР от 28 марта 1928 г., исходила не от еврейских активистов ОЗЕТа, часть которых вначале выступила против нее. Поэтому постановлению предшествовали мероприятия по обеспечению поддержки биробиджанского плана самими озетовцами. В Ленинграде с этой целью 19-20 февраля 1928 г. был созван 3-й пленум областного ОЗЕТа. На митинге, проведенном в день открытия пленума с участием Семена Диманштейна, члена Президиума ЦПО Моисея Каменштейна, руководителей Евсекции (Шмуэль Агурский, Давид Мац), редактора Дер Эмее Моше Литвакова и московских идишистских писателей, присутствовавшие проголосовали за резолюцию в поддержку биробиджанского проекта. Сложнее оказалось принять подобную резолюцию на самом пленуме. Как и в центральном руководстве, в Ленинграде мнения делегатов разделились. Среди выступавших против были и члены Правления ЛенОЗЕТа, что вызвало долго не прекращавшиеся разговоры о его «расколе». Только «после продолжительного обмена мнениями» требуемая резолюция была все же принята. Результаты первого голосования (неопубликованные) не удовлетворили руководство. Второе голосование, проведенное, очевидно, после «нажима» начальства, дало 10 воздержавшихся, пятерых из которых последующей «проработкой» удалось заставить написать заявления в поддержку резолюции. Чтобы закрепить победу, вскоре после пленума Ленинград посетил заместитель председателя ЦПО Шмуэль Вейцман, в присутствии которого расширенное заседание Президиума ЛенОЗЕТа приняло новую резолюцию о содействии биробиджанскому проекту, на этот раз единогласно.
В отчетном докладе на пленуме Петров-Соколовский с гордостью отмечал вовлечение в озет-работу значительного числа женщин и неевреев. Однако процент неевреев в ЛенОЗЕТЕ назван не был (хотя, конечно, подсчитан), поскольку в действительности 97% его членов оставались евреями. Не удивительно, что и в области в озет-работе отличались населенные пункты с заметным еврейским населением.
Чтобы осуществить интернационализацию ЛенОЗЕТа, Северо-Западное Бюро ЦК ВКП(б) обязало партийные и комсомольские организации содействовать озет-работе. Членство в ЛенОЗЕТе стало быстро расти, как и его доходы. Процент неевреев к началу 1929 г. достиг 17% (обнародованная цифра — 22-23%). Для поднятия престижа организации в ее почетные члены был принят ряд известных деятелей науки и культуры, среди них Максим Горький. В ответ писатель прислал из Сорренто благодарственное письмо, в котором выразил надежду, «что факт возникновения ОЗЕТа несколько отрезвит граждан-антисемитов, в чьих черепах снова начинает закисать нездоровый мозг».
Партийное руководство города, вслед за ЦК, считало, что пропаганда еврейского землеустройства среди широких масс неевреев будет способствовать исчезновению антиеврейских предрассудков. «Сознательные» русские рабочие по указке партии призывали ответить на рост антисемитизма массовым вступлением в ОЗЕТ. В еврейские колонии в Крым и на Херсонщину посылались делегации рабочих-неевреев.
На деле, однако, бесплатная раздача земли евреям в период усиления нажима на деревню вызывала только рост антисемитизма, тем более что иногда переселенцам передавались дома «раскулаченных» крестьян. Тем не менее официальная политика продолжала совмещать популяризацию еврейского землеустройства с кампанией против антисемитизма. «Антисемитизм и ОЗЕТ» — так назывался доклад П.Петрова-Соколовского, прочитанный им по ленинградскому радио. Его же киносценарий «Земля обетованная» — о переходе евреев на землю — был принят к постановке в Совкино.
Участились митинги ЛенОЗЕТа. Образовывались его новые ячейки на заводах и фабриках, в институтах и школах. В пропагандистской деятельности комсомольская организация города играла, по-видимому, большую, чем в других местах, роль. Комсомольцы составляли 18% всех членов ЛенОЗЕТа, в то время как на Украине, в Крыму, Грузии, Татарии, Азербайджане этот процент колебался от двух до семи.
В пылу кампании выяснилось, что ленинградские еврейские колхозы находятся в критическом состоянии. Маленькое хозяйство в Ириновке испытывало острый недостаток жилья. Культурное обслуживание отсутствовало. Детского сада и школы не было. Взрослые дети, желавшие учиться, были вынуждены жить в городе далеко от родителей. Колхозникам приходилось подрабатывать подвозкой песка и камней к железной дороге. В другом колхозе, Еврабземе, дела обстояли немногим лучше. Колхозники существовали на 12 рублей в месяц, «и меню их частенько составлял хлеб с луковицей».
Несмотря на пропаганду, широкое население (в том числе и евреи) деятельностью ЛенОЗЕТа не интересовалось, судя хотя бы по масштабам реализации в городе озетовского журнала Трибуна; в сентябре она составила 200 экземпляров, включая подписку. Как важный успех была представлена инициатива путиловского рабочего, собравшего в своем цехе 5 руб. 40 коп. на библиотечку по пчеловодству для биробиджанских колонистов. В 1928 г. 10 ленинградских семей было направлено в Крым. Из них только четыре семьи действительно туда поехали, причем две вернулись обратно. Из 6 человек, уехавших в Биробиджан, один вскоре вернулся. Видимо, данные о численности ЛенОЗЕТа были дутые, а членство формальным. Незначительность достигнутого признал и Петров-Соколовский.
Переориентация на Биробиджан, колонизация которого проходила в тяжелейших условиях, а также курс на искусственную интернационализацию и пролетаризацию ОЗЕТа отталкивали еврейских активистов, что сказалось на эффективности его озет-работы. Введение 24 мая 1928 г. нового устава ОЗЕТа, согласно которому в организацию был закрыт доступ «нетрудовым элементам», могло только ухудшить положение. В течение агитационного месячника, проведенного комсомолом в марте 1929 г., на семи предприятиях города ни один человек не присоединился к ОЗЕТу, на других вступало по 1-2 человека. Трибуна назвала такой результат провалом. На деле даже среди записавшихся в Общество подавляющее большинство не платило членских взносов и ничем иным не проявляло своего членства.
Конец 1928 г. был отмечен серьезным конфликтом в руководстве ЛенОЗЕТа. Часть Президиума и Правления во главе с Мацем выступила с критикой агитационной комедии Петрова-Соколовского «Ганойвим-Трест», надеясь таким образом дискредитировать председателя. Зная, что накануне Мац был уволен со штатной должности в Секторе нацменьшинств ЦК ВКП(б), Петров-Соколовский, в свою очередь, обвинил Маца в создании в ЛенОЗЕТе «шовинистической группировки», ведущей вредительскую работу. Конфликт закончился снятием Петрова-Соколовского с должности председателя и исключением Маца из Президиума. В марте 1929 г., накануне 3-го пленума ЛенОЗЕТа, Общество возглавил бывший заведующий Евотделом Губкомнаца Соломон Раппопорт, третий по счету председатель.