Страница 26 из 92
Пропагандистская кампания затронула также ленинградский театр и кино. В рабочих клубах ей было посвящено ряд киновечеров. Показывались фильмы «Страницы прошлого», «Мабул», «Евреи на земле». Демонстрация фильмов сопровождалась соответствующими докладами ряда описанных в печати антисемитских эксцессов. Высмеивался антисемитизм, среди других «пережитков прошлого», и в постановке Ленинградского театра Сатиры «Фабрика канители». Однако эти мероприятия, по всей видимости, носили формальный характер и не пользовались популярностью. В клубе «Красный треугольник» на обсуждении инсценировки «Суд над антисемитом», поставленной по инициативе областной прокуратуры, одна работница выступила и сказала: «А все же скажу правду — евреи в очередях не стоят и занимают лучшие места». В клубе завода им. Козицкого во время такой же инсценировки в ответ на просьбу распорядителя вечера, русского, прекратить хождение по залу, кто-то обозвал его «жидом».
Организаторы кампании, конечно, понимали, что в антисемитизм выливается нелюбовь народа к советской власти. Поэтому агитаторы стремились доказывать, что роль евреев в органах этой власти невелика. Их доказательства плохо вязались с приводившимися тут же дежурными утверждениями о том, будто основная масса еврейских тружеников горой стоит за советскую власть. Амбивалентность подобной пропаганды неизбежно делала ее лживой и неэффективной в глазах населения.
Кампания достигла кульминации в 1929 — начале 1930 гг., постепенно затухала в 1932—1933 гг. и практически прекратилась с убийством Кирова и принятием курса на возрождение русского национал-патриотизма. Однако частота антиеврейских выступлений снизилась не столько из-за пропаганды, сколько из-за эффективного подавления гражданских свобод и инакомыслия, закончившегося установлением тоталитарного режима в начале 30-х. Государство, с одной стороны, больше не могло терпеть антисемитизм, как форму диссидентства, с другой — часто не хотело признавать его наличие, чтобы народ не усомнился во всесилии власти.
1.4. ПРИ ПОБЕДИВШЕМ СОЦИАЛИЗМЕ, 1930-е ГОДЫ
Но безмолвствуют могилы
Знамя старое в пыли!
Эти люди, эти силы Отгремели и ушли.
И всей стране хочу поведать я
Про радостный и светлый жребий мой.
Врачами стали наши сыновья, Звезда горит над нашей головой.
Урбанизация и советизация ценой утраты национального облика
В течение одного десятилетия 1929—1938 гг. СССР изменился до неузнаваемости. Накануне этого периода в стране еще существовала частная собственность, действовали тысячи независимых или почти независимых общественных организаций, наука, литература, искусство были автономны, национальные культуры, в их пролетарском варианте, поощрялись. По прошествии же этого десятилетия СССР превратился в тоталитарное государство, в котором частная собственность была отменена, национальные культуры подавлены, а всякие формы общественной деятельности и выражения независимого мнения запрещены.
В то же время индустриализация, начатая в рамках «первого пятилетнего плана» (1928 —1932 гг.) и продолженная в последующие «пятилетки», привела не только к новому разбуханию бюрократического аппарата, но и к небывалому росту занятости в промышленности и науке.
Нужда в квалифицированных кадрах для стремительно расширяющегося индустриального сектора заставила власти прекратить преследование старых «спецов». Секретное правительственное распоряжение 1931 года предписывало улучшить отношение к технической интеллигенции и повысить ее материальное положение. Выросла пропасть между доходами горожан и жителей села. Увеличилась разница в оплате квалифицированного и неквалифицированного труда. В результате смягчения «классового» подхода при приеме в ВКП(б) процент членов партии, не занятых физическим трудом, уже в 1932 г. достиг 38,2%.
Однако оптимальным решением проблемы кадров партия считала подготовку новой интеллигенции, которая стала бы продуктом коммунистического воспитания, своим образованием и карьерой всецело обязанным режиму. Молодым специалистам, окончившим институты, открылись возможности быстрого социального продвижения. Для подготовки кадров, пригодных для работы в науке и технике, государство пошло на отмену всех экспериментальных методик обучения в школе и вузе, внедренных туда в 20-х. Снова были введены экзамены, снижена роль рабфаков. Лекционный метод обучения, замененный в середине 20-х на менее авторитарный «бригадно-лабораторный», в 30-х вернулся в вузы.
Ленинграду в программе индустриализации отводилась первостепенная роль. Во исполнение решений пленумов ЦК 1928 и 1929 гг. «Об улучшении подготовки новых специалистов» и «О кадрах народного хозяйства» в Ленинграде в начале 30-х открылось более десятка новых отраслевых учебных институтов, в основном готовивших специалистов технических профессий. Если в 1928 г. в 18 ленинградских вузах обучалось 34 тыс. студентов, то накануне войны с Германией в 1941 г. существовало уже 62 вуза, в которых обучалось 85,1 тыс. студентов.
В Академии наук гуманитарии, среди которых насаждалось марксистское единомыслие, заняли второстепенное по сравнению с представителями естественных и точных наук место. Количество научных работников в СССР с 1929 г. по 1940 г. увеличилось в 4,4 раза. К 1940 г. в Ленинграде насчитывалось 146 научных учреждений (во всей стране в 1941 г. — 1 821), в которых работало 5 660 научных работников — 5,8% всех ученых страны, и это несмотря на перевод Академии наук со многими академическими учреждениями в Москву в 1934 г.
Отводя важную роль Ленинграду в деле подготовки кадров, Сталин «выделил» его и в период массового террора, который начался здесь сразу после убийства Сергея Кирова 1 декабря 1934 г. и затронул все слои населения города. За время своего пребывания на посту первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) Киров превратился из партийного деятеля второй шеренги в одну из важнейших фигур в партии, полновластного правителя в городе, известном своими традициями неповиновения властям. В глазах Сталина Ленинград выглядел второй столицей государства, конкурировавшей с Москвой, а молодой, энергичный, русский по национальности Киров мог казаться ему личным соперником в тот момент, когда роль русского патриотизма во внутренней политике стала расти.
По свидетельству очевидца, в декабре 1934 г. бывали ночи, в которые в подвалах Ленинградского УНКВД расстреливали до 200 человек. Сразу после убийства Кирова Военный трибунал присудил к расстрелу 37 «белогвардейцев». В январе 1935 г. Зиновьев, Каменев и ближайшие к Зиновьеву члены «ленинградской оппозиции» Григорий Евдокимов (1884—1936), Иван Бакаев (1887—1936) и другие были осуждены на различные сроки по так называемому делу «московского центра» (и затем были уничтожены). За этим последовали новые суды и приговоры, в частности суд над лидерами ленинградского комсомола, из которых НКВД сформировал «ленинградский центр», якобы направлявший убийцу Кирова Л.Николаева. В течение нескольких месяцев по меньшей мере 30-40 тысяч человек были арестованы и высланы из Ленинграда за принадлежность в прошлом к «классу эксплуататоров». Террор привел к почти полной смене правящей элиты в городе. Из 154 ленинградских делегатов 17 съезда партии только двое присутствовали на следующем, 18-м съезде.
Репрессии не изменили курса партии на повышение статуса технической интеллигенции. Хотя между 1933 и 1938 гг., в результате «чисток» и арестов, число коммунистов Ленинграда уменьшилось почти на 100 тыс. человек (на 44%), прием интеллигенции в партию продолжался. В 1937 г. из 1076 коммунистов Ленинградского Металлического завода 170 имели высшее и 277 среднее образование, то есть принадлежали к инженерно-техническому персоналу и администрации.