Страница 18 из 92
Разница в темпах сокращения еврейского и нееврейского населения частично объяснялась сравнительно низкой смертностью евреев. Однако решающая причина была, очевидно, в том, что петроградским рабочим (вчерашним крестьянам) в случае закрытия фабрики и нехватки продуктов естественно было вернуться в родные села Петроградской, Новгородской, Псковской, Ярославской, Тверской губерний, откуда большинство из них происходило и где еще оставались родные, а значит, и возможности устроиться. Между тем местечки и города, откуда были родом многие петроградские евреи, не говоря уже о беженцах, находились за линией фронта. Во всяком случае, до окончания войны возвращаться этим людям было некуда. Доносившиеся слухи о еврейских погромах в провинции также препятствовали переселению евреев. Предпочитая голод и холод смертельной опасности, многие из них остались в Петрограде.
Евреи на советской службе
Из тех, кто остался в городе, немалая часть хлынула на государственную службу, заменяя на этих местах «саботажников» — профессиональных чиновников. Это явление уже в феврале 1918 г. с горечью отмечал Рассвет, обвиняя перешедших к большевикам в отсутствии совести и принципиальности. Видимо, несколько преувеличивая, автор фельетона писал:
Статистических данных у меня нет, но из круга моих знакомых добрая половина пошла на государственную службу: бывший еврейский учитель моих детей поступил в военное ведомство; «унтер-шамеса» нашей молельни я встретил с ружьем через плечо, — милиционерствует; знакомый репортер состоит комиссаром по очистке снега; продавец из кошерной лавки работает в какой-то комиссии, — кажется, по выработке конституции; мой жилец, психоневролог первого курса, работает по снабжению, чем — точно не знаю; моя переписчица заведует какой-то крепостью или тюрьмою.
Почти поголовная грамотность евреев обеспечивала каждого желающего местом на государственной службе. Вот как объяснял сионистский журналист А.Идельсон подъем евреев по ступеням власти по мере развития революции:
Когда нужен был заведующий участковым комиссариатом с юридическим образованием, среди русских юристов, занятых либо в сословии, либо на государственной службе, его трудно было найти, а евреев свободных было сколько угодно. Если в военной роте были грамотные русские люди, они состояли в офицерских чинах и не могли пользоваться доверием солдат, грамотные же рядовые, иногда даже с высшим образованием, оказывались только среди евреев, и естественно, что их главным образом выбирали в советы. Точно так же обстояло дело в других областях. Русская интеллигенция еще при старом режиме так или иначе находилась в верхних рядах; среди демократии же, среди плебса, большинство образованных людей состояло из евреев, и по мере того, как низы все более продвигались к кормилу власти, роль евреев начала возрастать.
Идеология большевистских вождей исключала дискриминацию по национальному признаку. Еврейское происхождение впервые стало скорее плюсом, чем минусом при поступлении на работу, так как наниматели знали, что погромы Белой армии превращали даже обеспеченных евреев в вынужденных сторонников советской власти. Классовая политика властей, как и эмиграция русской интеллигенции, освобождали евреям места служащих в учреждениях и жилье в столичных квартирах.
Евреи, привлеченные в Красную армию или в ЧК, получили, помимо гарантированного пайка, возможность наконец отомстить своим вчерашним мучителям. Герой рассказа Исаака Бабеля «Дорога» описывает свое устройство на работу в петроградскую ЧК:
Меня сделали переводчиком при Иностранном отделе. Я получил солдатское обмундирование и талоны на обед. В отведенном мне углу зала бывшего Петербургского градоначальства я принялся за перевод показаний, данных дипломатами, поджигателями и шпионами. Не прошло и дня, как все у меня было, — одежда, еда, работа и товарищи, верные в дружбе и смерти, товарищи, каких нет нигде в мире, кроме как в нашей стране.
Часть петроградских евреев пошла на партийную службу. Так, по данным Хроники еврейской жизни, в сентябре 1918 г. среди партийных работников евреи составляли 9%, а среди ответственных работников их оказалось больше половины (54%). Видимо, массовые мобилизации коммунистов в армию и в продотряды истощили слой большевиков-ветеранов, что способствовало продвижению вверх новых работников-евреев. Чем выше рангом был руководящий орган Петрограда, тем больший процент евреев входил в его состав. Приблизительная оценка показывает, что в Горкоме и Губкоме РКП(б) доля евреев достигала 45% в 1918 г., правда, к 1921 г. она снизилась до 22%. (табл.1.2). Много евреев входило в Президиум Петросовета и в Президиум Совета профсоюзов.
У населения могло создаваться впечатление о еще более значительном участии евреев в советских и партийных органах, так как их имена то и дело мелькали в газетах. На митингах, конференциях, заседаниях евреи выступали сравнительно чаще других. Вот как, к примеру, выглядел распорядок дня 10-й городской комсомольской конференции, открывшейся 5 января 1920 г. Сначала со словом о текущем моменте выступил Зиновьев, затем с отчетом горкома комсомола — Слосман; Каган выступил по политической работе и организационному вопросу, с приветственным словом от городских работниц к собравшимся обратилась Иткина, а от имени ЦК ВЛКСМ говорил Закс. Даже сообщая о советских чиновниках, нарушивших закон, газеты нередко упоминали еврейские фамилии.
Можно сказать, что в условиях «военного коммунизма» подавляющее большинство петроградских евреев переживало тяжелейший кризис. За короткий промежуток времени они лишились политических и гражданских свобод, экономической независимости, лидирующего положения в еврейской общественной жизни страны, а также надежд на лучшее будущее, принесенных падением самодержавия. На их глазах Петроград превратился из процветающей европейской столицы в город-призрак, охваченный голодом, холодом, эпидемиями и террором, спешно покидаемый его жителями. Замерла общественная и культурная жизнь, оборвалась прежде интенсивная связь с внешним миром. «Петрополь умирает», — сказал поэт. Петроград, породивший Октябрьскую революцию, оказался сам ее жертвой.
Привыкшие постоянно помогать своим собратьям в провинции, петроградские евреи теперь сами столкнулись с проблемой физического выживания. Единственным выходом из положения оставалась государственная служба, куда евреев принимали теперь без дискриминации. Однако быстрое выдвижение евреев на советской службе усиливали антисемитские настроения. Хотя Петросовет и боролся с антисемитизмом, эта борьба не достигала цели и только укрепляла уверенность горожан в том, что ненавистная им власть — «жидовская».
Зародившийся в Петрограде Еврейский комиссариат был первым учреждением, созданным большевиками для работы именно с евреями. Его пропагандистская деятельность в городе поначалу была довольно интенсивной, но потом пошла на спад вследствие размывания слоя беженцев, на которых эта работа в первую очередь ориентировалась. Советские еврейские учреждения, следуя политике партии, ликвидировали демократическую общину и центральные еврейские общественные организации Петрограда, взяли под контроль еврейское образование и культуру. Однако влияние их пропаганды на умы основной массы петроградских евреев оставалось поверхностным. Глубоко укоренившиеся в Петрограде традиции общественной деятельности не иссякли, а только замерли в условиях кризиса. Как только политическое и экономическое давление ослабло, они ожили вновь.
1.3. ОБМАНЧИВАЯ «ОТТЕПЕЛЬ» НЭПА
Миграционные процессы. Наплыв провинциальных евреев
Поддержанное петроградскими рабочими мартовское (1921) восстание кронштадтских моряков, то есть тех, кто еще недавно служил большевикам главным инструментом захвата власти, заставило Ленина и его соратников изменить внутриполитический курс. 15 марта 1921 г., выступая перед делегатами 10-го съезда партии, которые за неделю до того были брошены «на кронштадтский лед» для подавления мятежа, Ленин выдвинул программу Новой Экономической Политики (НЭП).