Нимфоманка

— Из-за тебя на меня теперь все пялятся! Так что возьми на себя ответственность!

Сакура и Така уставились на нас с удивлением.

— Что между вами произошло? — спросил Така переводя взгляд с меня на Огаву.

— Ничего такого, — отвечал я.

— Эта причёска тебе очень идёт! — сказала Сакура Огаве.

— Спасибо, — пробормотала племянница Ханады-сан.

Сакуре она почему-то никогда не грубит!

— Я могла бы помочь тебе накрасится! — предложила моя подруга детства.

— Спасибо! У меня есть ма…, тётя, — быстро поправилась Огава.

Мне послышалось или она хотела сказать мама?

Когда наша троица шла домой, до перекрёстка мы всегда ходим вместе, Сакура сказала.

— Я была в учительской и посмотрела список класса 1–2. Никакой Огавы там нет. Там есть Ханада Рина.

— То есть фамилия у неё на самом деле Ханады-сенсей! — удивился Така.

— Что ты об этом думаешь, Миура? — спросила меня Сакура.

Мыслишка то у меня была, но я решил придержать её у себя.

— Понятия не имею, — я пожал плечами. Сакура посмотрела на меня, но ничего не сказала. Когда мы расстались, я задержался у пешеходного перехода и оглянувшись увидел Огаву, которая шла от школы в моём направлении. Дождавшись, когда она догонит меня, я пошёл с ней рядом.

— Твоя юбка стала короче! — заметил я.

— Мать укоротила! — резко отвечала Огава.

Некоторое время мы шли молча. Теперь, когда я был почти уверен, что Огава родная дочь Ханады-сенсей, она казалась мне безумно похожей на мою Мари. Смотреть на Огаву мне стало приятно, приятно находится с ней рядом, её запах был похож на запах Ханады-сенсей. Я подумал, что мне нравится Огава. Как сестра, конечно.

— Почему ты скрываешь, что Ханада-сан твоя мать? Я бы гордился такой матерью! — сказал я Огаве.

Она криво усмехнулась, на её красивом лице появилось странное выражение.

— Все парни думают своим членом, — сказала Огава, — стоит моей кляче потрясти своими сиськами, и она им кажется лучшей женщиной на свете! Уверена, 90 процентов парней в нашей школе мечтали бы лишиться девственности с моей матерью!

Когда Рина сказала про сиськи, я невольно взглянул на её грудь и отметил, что Ханаде-сенсей она заметно уступает. Огава поймала мой взгляд, щёки её вспыхнули.

— Как думаешь, у меня такие же вырастут к тридцати пяти? Всё-таки я её дочь! — добавила она со злостью.

— Не знаю, — промямлил я, глядя в сторону.

— Почему ты за мной таскаешься семпай? Думаешь подобраться, таким образом, к моей матери? Я же видела, как ты на неё смотришь!

— Ты наблюдала за мной? — удивился я.

— А что, если и так? — с вызовом отвечала Огава.

Некоторое время мы шли молча. Я пропустил момент, когда должен был повернуть к станции, но продолжал покорно идти рядом с Риной.

— Или ты думаешь присунуть мне, если с матерью не выгорит? Сам же сказал, что мы похожи!

Огава сама смущалась и краснела от собственных слов. Эта её цундерэ сторона, казалась мне чрезвычайно милой. Может из-за этого я совсем не мог на неё злиться.

— Дура ты, — сказал я беззлобно.

— А ты у нас значит умный! — Огава презрительно фыркнула.

— Хочешь встречаться с моей матерью, но ничего о ней не знаешь!

Тут она права. Я действительно почти ничего не знаю о Ханаде-сенсей.

— Моя мать помешана на сексе. Она западает на любого более-менее симпатичного мужика с крепким членом. Так что у тебя Миура-семпай неплохие шансы пошуровать своим пенисом у неё между ног!

Не смотря на всю её милоту и внешнюю схожесть с Мари, её грубости меня достали.

— Может, хватит оскорблять Ханаду-сенсей? — резко спросил я.

— Ух, ты! Какие мы нежные! Но если хочешь кое-что узнать о ней, то придётся потерпеть! Твоя драгоценная Ханада родила меня, когда ей было шестнадцать! Она собиралась отказаться от меня, и тогда её старшая сестра забрала меня к себе. Огава-сан воспитала меня как свою дочь! До недавнего времени я была уверена, что она моя настоящая мать! Как бы я хотела, чтобы это так и было!

Впервые голос Рины показался мне искренним.

— Когда мама… Огава-сан заболела, то рассказала мне правду о том, кто я на самом деле. Можешь себе представить в каком шоке я была узнав, что эта меняющая мужчин как перчатки, развратная тётка на самом деле моя настоящая мать! Да я её даже почти не знала! Она и появлялась-то у нас не так уж часто!

Огава перевела дыхание.

— Я думала она меня в приют сдаст! — призналась Огава, — удивилась даже когда она сказала, что теперь мы будем жить вместе и она хочет восстановить свои права на меня. Пока я была убита горем после смерти Огавы-сан, эта женщина подсунула мне бумагу и вот я теперь официально дочь Ханады Мари. И моя фамилия теперь тоже Ханада!

— А Огава это фамилия твоей ну…

— Это фамилия моей настоящей матери, той, что воспитывала меня с тех пор, как я себя помню. Огава это её фамилия по мужу. Я долго считала этого человека своим отцом.

— А он…

— Он умер пять лет назад, — отвечала Огава, в голосе её послышалась искренняя грусть.

— Я его любила. Он был очень хорошим человеком!

— А своих детей у них не было?

— Нет, — отвечала Огава, — скорее всего из-за меня.

— Пока эта женщина продолжала перепрыгивать из одной постели в другую, Огава-сан, возилась со мной, водила в садик, потом в школу. Делала со мной уроки. Я делилась с ней своими детскими переживаниями. У меня не было в жизни человека ближе, чем Огава-сан!

— Знаешь, может быть, всё не совсем так как ты думаешь? Может быть, Ханада-сенсей думала о том, что лучше для тебя? Она считала, что ты счастлива и просто не хотела портить тебе жизнь?

Огава взглянула на меня почти с ненавистью.

— Похоже, ты по уши втрескался в мою мать! Дерзай! Ханада-сан всем даёт! В этом отношении она на самом деле может многому научить! Она же у нас учитель как-никак! — добавила Огава, криво усмехаясь.

— Знаешь, мне это надоело, в конце концов! — заявил я, останавливаясь, — я не обязан больше это слушать! Я ухожу! Пока!

Я повернулся и пошёл назад к станции.

— Иди к чёрту! — напутствовала меня Огава.

Я отошёл уже довольно далеко и меня начала мучить совесть. Вообще-то Огаве тяжело приходится. Кто я такой чтобы осуждать её? Я остановился и немного помявшись поплёлся обратно к Огаве. Нашёл её на пустой автобусной остановке. Сидя на скамейке Рина, горько плакала, сейчас она была похожа на маленького несчастного котёнка. Вокруг неё образовались маленькие кучки использованных бумажных салфеток, похожих на тающий снег. Я сел с ней рядом, слова не приходили мне в голову. Огава шумно высморкалась и жалобно спросила:

— У тебя салфетки есть?

Я полазил по своим карманам.

— Вот, есть платок. Не бойся, я им не пользовался!

— Я не боюсь, — всхлипывая отвечала Огава. Она взяла мой платок и стала вытирать свой раскрасневшийся носик.

— Я постираю его и верну! — сказала Огава.

— Да ладно. Не парься. Можешь себе оставить! — милостиво разрешил я.

— Ты очень добрый, Миура-семпай! Ты заслуживаешь большего чем эта нимфоманка! — заявила Огава.

— Давай не будем больше об этом! Ладно? — предложил я.

— Ладно, — покорно согласилась Огава.

Поплакав, она стала гораздо сговорчивее.

— Давай немного посидим, — попросила она.

— Не хочу, чтобы эта женщина заметила, что я плакала!

— Мне кажется ты несправедлива к ней, Огава-сан! — сказал я, — я вижу, как Ханада-сенсей старается!

— Это то и плохо! — подхватила Рина, — она прямо из кожи вон лезет, чтобы стать для меня идеальной матерью! Всё это выглядит фальшиво! Да и надолго её всё равно не хватит! Лучше бы она отказалась от меня! Это было бы, по крайней мере, честно!

Голос Огавы обрёл прежнюю силу. Кажется, она совсем пришла в норму.

— Откуда ты знаешь… ну, что Ханада-сан встречается с мужчинами? — спросил я.

На самом деле я, наверное, вернулся для того, чтобы задать этот вопрос.

— Огава-сан мне про неё рассказывала, — отвечала Рина.