Нимфоманка

— Не знала, что она такая пофигистка! В школе она всегда такая строгая! — с удивлением сказала мне Имамура. Я подумал о том, что в следующем году, сенсей уйдёт в декрет и уже не будет вести у нас японскую литературу, да и нашим классным руководителем тоже уже не будет. Мне стало от этого почему-то грустно, хотя я отлично знал, что Мари-сан теперь всегда ожидает меня дома. Впрочем, в этом-то и была моя основная проблема. Я не мог думать о Мари как о своей маме, каждый раз, когда мои мысли возвращались к ней у меня, начинался стояк.

Вечером мы вынесли стол на веранду и ужинали на улице при свете фонаря. Это было довольно романтично, совсем рядом шумел лес, и мы невольно старались говорить потише. Я смотрел на Рину, честно говоря, она казалась мне самой нерадостной среди нас всех. Имамура, Мари и особенно мой отец выглядели вполне довольными. Глядя на своего старика, которого так легко прочитать, я был совершенно уверен, что он не догадывается о моих отношениях с его женой. Что до Эндо, то она выглядела настолько счастливой и радостной, что я даже иногда думал, что она незаметно добралась до забитого пивом холодильника моего старика. За ужином Рина угрюмо молчала, я подумал, что с момента её приезда сюда ещё ни разу с ней толком не разговаривал. После ужина, я помог отцу убрать со стола, и мы все уселись играть в "старую деву". Одна только Рина наотрез отказалась и ушла на другую сторону веранды, где сидела на ступеньках и смотрела во тьму, начинавшуюся сразу же за блеклым пятном жёлтого света, отбрасываемого фонарём. Мари несколько раз бросала на дочь встревоженный взгляд и я, отложив карты присоединился к своей сводной сестре. Рина и ухом не повела, когда я, осведомившись можно ли присесть устроился рядом с ней.

— Ты набрал у моей матери несколько бонусных очков сейчас, — криво улыбнулась Рина, — заметил, как она на меня зыркала?

— Да нет, — отвечал я, — просто подумал, что мы с тобой давно не разговаривали.

Это была почти правда. Один из исторических мерзавцев, имени которого я не помню, сказал, что для того, чтобы впарить людям явную ложь, её нужно искусно смешать с правдой. Кажется, как-то так там было. Если не ошибаюсь, это сказал какой-то знаменитый нацист.

— Ты говоришь как мой отец, — ухмыльнулась Рина. Она впервые за этот вечер взглянула на меня.

— Ты очень хорошенькая, моя маленькая сестрёнка! — сказал я ей и это была 100 % правда.

— Я вижу, ты поклонник инцеста! — заметила Рина. В этих её словах мне почудился некий неприятный намёк. Вот в отношении Рины я совершенно не был уверен, что и насколько она в курсе о нас с Мари. Иногда мне казалось, что Рина-тян знает всё, а иногда что нет. Её было сложно понять, в отличие от моего старика.

— Тебе не понравился роман Имамуры-сан? — спросил я, решив сменить скользкую тему на что-то более безопасное. Чаще всего разговаривать с Риной было легко и приятно, но иногда моё общение с ней напоминало игру в пинг-понг, в которой у меня не было права на ошибку. Рина скривилась.

— Он просто плохой. Вычурный, плохо написанный и самое главное скучный! От её писанины за милю несёт подростковым нигилизмом!

Иногда Рина бывала до жути беспощадна и откровенна. Я невольно содрогнулся, представив себе, что могу попасть под огонь её бескомпромиссной критики. Я, конечно, ничего не писал, но у меня была куча других слабостей.

— Хочешь почитать, то, что пишу я? — спросила Рина повернувшись ко мне.

— Но ведь ты отказалась… — начал я.

— Я отказалась читать для всех. Мне просто глубоко насрать что они об этом подумают! Мне интересно только твоё мнение, братик!

Она сделала ударение на слове братик, наверняка не случайно.

— Ух, ты! Я польщён! С удовольствием прочитаю! — отвечал я.

— Ладно, — Рина опять уставилась во тьму.

— Вчера заходил Такэда-семпай, он искал тебя! — сказала она равнодушно.

— Что он хотел?

— Он не сказал. Но выглядел как-то странно, как будто был слегка не в себе.

Мне трудно было представить себе такого Такэду, о котором говорила Рина. Я знал своего друга детства, как спокойного, даже флегматичного человека. За все десять лет дружбы я ни разу не видел, чтобы он выходил из себя. Я терялся в догадках о том, что могло случиться.

— Он сказал, что не может до тебя дозвониться! — продолжала Рина.

— Здесь нет связи, — отвечал я.

— Ничего себе! Мы тут будто на необитаемом острове! — восхитилась Рина.

— Вроде того, — согласился я.

— Что, если среди нас есть убийца? И с сегодняшней ночи он начнёт убивать нас всех одного за другим! — с восторгом проговорила Рина, глаза её заблестели.

Я хотел ей сказать, что днём тут сорок минут до шоссе, но вместо этого спросил:

— Кто бы это мог быть, по-твоему?

— Кто? Ну, точно не моя мать! Сексуальную красотку обычно убивают первой!

— Очень смешно! — буркнул я.

Рина засмеялась.

— Имамура слишком подходит для роли убийцы, так что это точно не может быть она! Твой отец прост как монета в десять йен, ты слишком тупой, для того чтобы у тебя крыша поехала.

— Ну, спасибо!

— Не за что! И остаёмся только Эндо-сан и я! На кого бы ты поставил, Такаши-кун?

Я задумался.

— Ты, конечно, выглядишь перспективно, но я всё же поставил бы на Эндо-сан! — признался я.

— Почему?

— Потому что, возвращаясь к тому, что ты сказала об Имамуре, на неё никто не подумает!

Рина рассмеялась.

— В тебе пропадает талант автора детективов! А мотив?

— Ну, скажем, неразделённая любовь к Имамуре-сан!

— Ты тоже заметил? — удивилась Рина.

— Что заметил?

— Ну что Эндо-сан по уши влюблена в нашего президента?

— Хм. Ну, когда ты сказала…

— Кончай прикалываться! — Рина ткнула меня в плечо.

Кажется, она немного оттаяла. Мне стало казаться, что ей просто не хватает близких людей, и я очень хотел стать для неё этим близким человеком.

Тем временем настольные игры закончились, и наша компания стала разбредаться по своим комнатам. Мари ушла вместе с отцом, я успел перехватить её тревожный умоляющий взгляд, брошенный на меня. Не успел я улечься на свой футон, зашла Рина не удосужившись даже постучаться.

— Вот, — произнесла она, протягивая мне свою рукопись. Она сразу ушла, а я открыл первую страницу и начал читать. Я вообще-то не слишком в литературе подкован и не то, чтобы очень много хороших книг прочитал, манга не в счёт, но то, как писала Рина мне очень понравилось. Честно говоря, она была права назвав писанину Имамуры-сан мутью. Рина явно писала гораздо лучше. Но больше всего меня поразило то, о чём была эта история. Действие разворачивалось в Токио в конце эпохи Мэйдзи. Главный герой, некий юноша, возвращается домой после учёбы за границей. Его мать давно умерла, а отец недавно женился на вдове, у которой есть ребёнок от первого брака. Этот ребёнок, естественно, девушка на два года младше главного героя. Новая мачеха необычайно привлекательна, и юноша очень быстро влюбляется в неё. Его отец всё время занят на работе и между мачехой и её пасынком вспыхивает бурная страсть, перерастающая в романтическую связь. Дочка мачехи, ничем не примечательная, некрасивая девочка, влюблена в своего сводного брата, тот очень добр с ней, но совершенно не воспринимает её как женщину. Роман заканчивался тем, что о связи сына с мачехой становится известно отцу юноши. Влюблённым приходится бежать и, в конце концов, они совершают двойное самоубийство. Я отложил в сторону рукопись, сердце моё колотилось, как бешенное. Рина как будто заглянула в будущее, нарисовав наш с Мари трагический конец. Немного придя в себя, я подумал, что она, скорее всего, сделала это специально. Но больше всего меня поразила сводная сестра главного героя. Если принять за аксиому то, что Рина описала в романе нашу ситуацию, то по всему выходило, что именно так она видит саму себя. Но ведь она совсем не такая! Только теперь я обратил внимание, что из соседней комнаты доносятся какие-то приглушённые голоса, вздохи и странная возня. За стеной была комната Имамуры. Стены в доме были тонкие, но голоса были тихими, и я не мог разобрать ни слова. Кто-то шептал что-то очень горячо, сбивчиво, Имамура что-то отвечала, как будто извиняясь. Я взглянул на часы, была почти половина третьего утра. Разговор за стенкой затих, и я явственно различил звуки поцелуев, сменившиеся горячим шёпотом, Имамура застонала. Я уже догадался, что второй голос принадлежит Эндо-сан. Мне стало неудобно, я взял рукопись Рины и вышел на веранду. Моя сводная сестра сидела в кресле-качалке, в котором днём я видел её мать и медленно покачивались. Доски пола отзывались еле слышным скрипом на каждое её движение.