Сверхчеловек

Андрей Мансуров

Сверхчеловек

«Стандартное техобслуживание!..»

Мать мне сразу сказала: «Не выйдет ничего хорошего из такой работы. Лучше найди себе сразу чего попроще. И такого, чтоб было понятно, материально, и конкретно».

Ну а я, баран упёртый, назло ей, пошёл, (Правильней всё же – полетел!) конечно, в Массачусетский технологический. На факультет квантовой физики. Хорошо хоть, отец не протестовал. Наоборот: он только хитро ухмылялся в усы, и я даже представлял, как он себе представляет, как в баре будет рассказывать друзьям с гордым видом: «У меня сын – в Массачусетском технологическом! Да, учёный будет!» Так что проигнорировав упрёки матери в том, что разбазаривает семейный бюджет, отец выделил деньги. Хоть и работал (ну, начинал) простым автослесарем. Правда – на заводе Астон-мартин. И, конечно, теперь не совсем простым – а уже начальником смены.

И вот, не прошло и шести лет, как я – тоже на положении простого слесаря.

Ну ладно: не простого. А – инженера-наладчика. И выполняю работу такого же плана, что и банальный техник, слесарь, или автомеханик.

И пусть я делаю это в белом халате, пластиковом чехле вокруг ёжика коротко, по-армейски, стриженных волос, и в медицинских бахилах, и ползаю пусть и не в чреве автомобиля, или даже самолёта, как предлагала мать, а в недрах этого идиотского БАК, то есть, если кто не знает – большого адронного коллайдера, суть от этого не меняется. Точно такими же (Ну ладно: пусть титановыми, и с особым покрытием, чтоб – ни одна пылинка!..) гаечными ключами кручу точно такие же (Ну ладно: тоже специальные.) гайки.

Настраивая и регулируя эту чёртову штуку так, чтоб любимые приборы показывали нужное количества чёртовых нанометров, килопаскалей и ангстремов. Чтоб потоки этих чёртовых бозонов Хикса, электроны, и пучки дурацких кварков летали по нужным нашим умникам орбитам и траекториям. И никакие хладоагенты не протекали, фундаменты не проседали, и контакты не искрили…

Нет, конечно, пока у меня нет достаточной практики и квалификации, чтоб сидеть в чистеньком кабинете диспетчерской, или – КП, перед всеми этими пультами и компами, что управляют всеми тутошними процессами, и дают такие-то и сякие-то, очень важные для науки результаты… И понимать, что все эти графики на экранах обозначают. Но работать простым слесарем или даже наладчиком я не подписывался!

То есть – в чёртовом договоре стажёра, который я подписал на целых (Сдуру!) пять лет, ни слова не было о том, что я, как раб, или как муравей какой, буду ползать, собирая халатиком и локтями и коленками всю эту чёртову пыль и паутину со стен и дна служебных и вспомогательных тоннелей и коридоров, где развешены на стенах на крюках все эти управляющие и силовые кабели, и заиндевевшие трубопроводы с хладагентами, а было прописано чёрным по белому: «выполнение операций по отладке электронной компоненты основных и вспомогательных механизмов и сетей».

Ну и где, спрашивается, эта «электронная» компонента?!

Нет, я понимаю, конечно, что абы кого в святая святых, в чрево огромного, в сто пятьдесят километров в длину, кольца ускорителя, не пустят! Тут даже самые квалифицированные, вот именно, авто- и даже авиационные механики не справятся. Специфика не та. Но ходить, ездить на электрокаре (Там, где для него достаточно места – а это только в чистеньком и светлом основном тоннеле самого кольца ускорителя!), и затем ползать по узким и зачастую тёмным потрохам пусть даже самого «продвинутого» технического устройства на нашей планете – удовольствие не из самых. Потому что унизительно.

Унизительно понимать, что пять лет отдал всей этой сложнейшей программе обучения, зубря всё, от высшей математики и квантовой физики, до банальной астрономии, только для того, чтоб теперь крутить гайки, и простым (!) тестером проверять контакты!..

И пусть рабочий день у меня длится только пять часов, и живу я в лучшем отеле, в шикарном «спальном» городишке (Название сообщить не могу – засекречено!), и питаюсь – как арабский шейх, это не мешает мне злобно сжимать кулаки, дуться, и негодовать!

Потому что провели, как последнего лоха. «Творческая работа»!

Как же, творческая она… Вон: даже доктору математических наук Юджину Шварцу пришлось семь (!) лет ходить в младших лаборантах, пока допустили в Диспетчерскую. А диссертацию он защитил ещё лет за восемь до этого. Пятнадцать получается на круг. А ещё – учёба в высшем, и стажировка… Вот такая, как сейчас у меня.

Утешает только зарплата – больше ста тысяч в год.

Вот, пройдут пять лет, достану из банка Женевы все эти накопленные (А я сейчас на себя ничего не трачу: живу на всём готовом!) сбережения, положу в Государственный, Американский, где годовые больше, и буду жить с одних процентов… Хе-хе.

Ладно, что-то я разговорился не на шутку. С другой стороны, если не опишу свои эмоции, и настрой, который у меня тогда был, вы и не поймёте, из-за чего вся эта петрушка и завертелась.

Под Рождество, аккурат утром двадцать второго декабря, случилось у нас ЧП. Протёк контур охлаждения основного кольца где-то на пятьдесят втором километре любимого БАК. Газоанализатор основного тоннеля, конечно, сразу протечку засёк: отследить испарившийся и протекший в воздух жидкий азот для наших приборов – раз плюнуть.

Ну, деваться некуда: диспетчер, конечно, не простой парень, а тоже доктор каких-то там наук, профессор Сид Браннер, командует, сообщает координаты, я беру кар, и отправляюсь. Поскольку мой дежурный пост ближайший: он на пикете двести тридцать пять. А пикеты у нас – через каждые сто метров основного кольца.

Слава Богу, (И хвала проектировщикам!) в основном тоннеле, внутри которого, собственно, и расположено кольцо ускорителя, есть рельсы – сбоку от кольца. Ругаюсь про себя, что до следующего пункта технического обслуживания, где дежурит ещё одна смена оперативных ремонтников, всего на десять километров дальше. Поэтому «счастье» чинить эту зар-разу выпало мне. А ещё злюсь на то, что Джейсон Палмер, мой напарник, на сегодня уломал начальство, и взял неделю в счёт отпуска – по случаю Рождества отчалил в Бонн, к семье. Но все, в том числе и диспетчер, прекрасно знают, что с такой протечкой я отлично справлюсь и один. Тем более, что сегодня никаких «пусков», отладок, проверок, и работы не предвидится: рождественские же каникулы, туды их в качель!..

Натягиваю – а, вернее, забираюсь! – в спецодежду. Проверяю всё – зарядка полная. Вывожу из ангара электрокар – а проще говоря, самую обычную дрезину (Ну, вернее всё же – специально обработанную и герметично закрывающуюся, чтоб тоже не пылила!) с электрическим движком. Проверка. И в ней всё работает и заряжено. Значит – вперёд!

На "стандартное", как его называют наши умники, техобслуживание.

Скорость моя машинка развивает под сто при необходимости, но зачем так гнать? Еду на восьмидесяти – благо, дуга такая плавная, что почти по прямой. Кольцо самого ускорителя, этакий бублик, в толщину превышающий три метра, и лежащий на мощных опорах – перемычках из спецбетона, проходит чуть ближе к дальней стене тоннеля. А тоннель у нас, в-принципе, напоминает, конечно, метро… Если только есть тоннель метро в десять метров в диаметре. Правда, из-за плоского пола он в высоту – всего метров семь. Так что вам должно быть понятно, что для рельс места сбоку от бублика предостаточно. А ещё внутри тоннеля царит этакий «интимный» полумрак – ну и правильно: чего зря электричество тратить? Наш БАК в дни работы и так жрёт его побольше, чем весь Лас-Вегас. Да ещё и с пригородами…

За двадцать минут добрался: на контрольных панелях распределителя на стене тоннеля моргают красные лампочки, но к счастью кто-то в диспетчерской догадался отключить сирену, а включить весь дежурный свет в этой секции: всё видно, как в операционной какого госпиталя!

Достаю из рюкзака своего лёгкого скафандра (Да, именно так наша «фирменная» одежда, когда работаем в главном тоннеле, и выглядит!) автономный кислородный прибор. А проще говоря – шлем. Одеваю. Подключаю подачу и отсос. Ещё раз проверяю: электропитание. Герметичность. Кислород. Всё горит зелёным: