Титановый бардак

«За многолетнюю работу по развитию Советской академической науки и достижение выдающихся результатов в становлении и развитии АН СССР наградить Президента Академии наук Карпинского Александра Петровича орденом Ленина».

— А вот это действительно…

— Внезапно так, да? Жалко, что больше наград приличных в Союзе нет… ну да ничего, какие ваши годы? Вы это письмо на стенде в секретариате повесьте, там еще десяток человек награждаются, но им придется в Кремль за орденами ехать, а вам… позвольте от лица всего советского народа поздравить вас с высокими наградами и вручить давно заслуженные вами ордена. Иосиф Виссарионович просил и от его лица вас особо поздравить. И да, чуть не забыла. Летом Академию будут в Москву переводить, все институты туда переедут. Потому как тут граница близко, а мировая буржуазия не дремлет… Но вас лично этот переезд не коснется, академиками руководить и по телефону можно, а при нужде они и сами к вам приедут. Однако, должна заметить, Куйбышев — он человек непредсказуемый, ему всё бы побыстрее, а спешка лишь при ловле блох нужна. Так что вы среди надежных руководителей институтов эту информацию распространите как бы невзначай, пусть потихоньку готовиться начинают. Но — молча, панику не поднимая, поскольку официально решение еще не принято.

— Я не уверен, что такое решение будет правильным.

— Будет. И переезд особого ущерба никому не нанесет. Я же Радиевый институт перетащила, и все переехавшие остались полностью довольными.

— Насколько я помню, и недовольных было немало.

— Это те, кого я брать не захотела. К сожалению, и в Академии немало бездарей, а уж просто мерзавцев, хотя их и немного, но явно избыток. И вот первое письмо в основном в их адрес и заготовлено, кстати. А при переезде Академию от таких и почистим.

— А это вы как себе представляете?

— Жилье для всех сотрудников Академии как раз мы строим, и распределять его мы же будем. А если кому-то этого жилья не хватит…

— Интересный подход, но я о другом. Как вы определите, кто здесь мерзавец, а кто настоящий ученый?

— Настоящий ученый тоже может быть мерзавцем: тот же Гамов по сути подставил под удар Вернадского и даже не покраснел при этом. А мы просто знаем, кто из ваших сотрудников кто. У нас работа такая…

— Ну и как отреагировал народ на откровения Гамова? — спросила Аня у Петрухи. Разговор этот случился в начале лета тридцать четвертого года, когда беглый физик устроился на временную работу в Кембридж.

— С восторгом отнесся, — ответил тот, — по крайней мере въезд во Францию ему закрыли навсегда. А если учесть, что Sunday Times и в Штатах читают, по крайней мере газетчики, выискивающие сенсации в Европе, то буря восторгов уже и в Штатах началась.

«Откровения» беглого русского физика состояли в том, что на вопрос репортера самой массовой британской воскресной газеты он честно ответил, что да, в руках у репортера настоящий экземпляр внутренней инструкции по технике безопасности, выпущенной в Радиевом институте два года назад и да, в Советской России Радиевый институт два года назад был перемещен из Ленинграда в какую-то пустыню на берегу Каспия, в место, расположенное в трех сотнях километров от ближайшего населенного пункта…

Правда, в интервью Гамов не преминул заметить, что «всё это происки большевиков» и что «нормальные люди ведь не могут доверять советской медицине» — от чего у читателей вообще сомнений не осталось в том, что все в газете написанное — чистая правда. Когда в аптеках есть только советские лекарства от кучи неизлечимых болезней, то каждому же понятно, что советским медикам доверять действительно «неразумно»…

Ну а инструкцию репортеру подсунул «сеньор Альварес», причем не полную инструкцию, а лишь первую её часть, где красочно описывались «радости» лучевой болезни и опасности наведенной радиации. Ну, Sunday Times — газетка большая, в ней место хватило и для «заметки про вашего мальчика», и для самого «мальчика»: британцы попросту перевели доставшийся им «секретный материал большевиков» целиком. И реакция на эту публикацию…

Реакция оказалась не очень быстрой, ведь сначала сами физики, развлекающиеся с ураном и радием, быстренько провели у себя в лабораториях разные анализы и проверки. А британские уже разведчики (то есть сотрудники консульства в Ленинграде) дополнительно выяснили, что старое здание Радиевого института было не просто снесено для постройки нового, современного — но уже для института прикладной ботаники, но и все обломки были вывезены куда-то очень далеко в закрытых вагонах. А вот когда проверки закончились…

В общем, Кавендишскую лабораторию жители Кембриджа не просто разгромили, но и здание её сожгли, после чего власти города были вынуждены руины разобрать, а камни затопить в Атлантике. Ну не зря же некие любопытствующие туристы рассыпали в лаборатории (и не только в Кембридже) несколько миллиграмм пыли из торий-бериллий-радиевого сплава.

Радиевый институт в Париже тоже закрылся, а работающим там физикам (как и их коллегами из Британии) пришлось максимально быстро перебраться на ПМЖ куда-нибудь за океан: настроения в народе были уже такие, что просто схлопотать по морде от пекаря из ближайшей пекарни могло быть сочтено за счастье. В Беркли руководство университета издало распоряжение о закрытии вообще всех физических лабораторий (включая более чем неплохую лабораторию механики), а ректор запустил кампанию по сбору средств на разборку здания и затопление обломков в Тихом океане. В общем, кампания по возбуждению радиофобии прошла на «ура». Ну а перспективы «самовыражения в науке» самого Гамова устремились даже не к нулю, а вообще к отрицательным величинам, тем более что и в СССР вернуться у него шансов не осталось: решением Верховного Совета он был лишен советского гражданства.

Сталин — после примерно шестичасового разговора с Аней — отнесся ко всему этому «с чувством глубокого удовлетворения», ведь ему были передан «убойный» компромат на Бухарина (который всячески способствовал выезду за границу Гамова вместе с женой), и на предстоящем пленуме ЦК его (уже выведенного из ЦК и назначенного всего лишь «кандидатом») Сталин готовился «утопить» окончательно. А разговор затянулся из-за того, что Иосиф Виссарионович очень заинтересовался причинами, побудившими Девятое управление начать постройку фактически нового города на Мангышлаке, в местах, где пресной воды вообще нет. И переносом туда Радиевого института.

— Собственно, там не сам институт размещаться будет, а лишь особая специализированная лаборатория.

— Тогда я не понимаю, зачем вообще заниматься изучением этого радия, если это так вредно для людей?

— Мы через Гамова запустили мощнейшую кампанию по дезинформации капиталистов, и, похоже, все исследования в этой области в крупнейших капиталистических государствах мы остановили лет на пять-десять.

— И что нам это дает?

— Ну, если говорить простыми словами, то килограмм урана может дать столько же энергии, сколько эшелон каменного угля. Проблема же заключается в том, что чисто теоретически эту энергию можно из урана извлечь в течение тысячной доли секунды.

— И что?

— И то. Двадцать килограмм урана — после весьма сложной и очень дорогостоящей обработки — по энергетике будут эквивалентны двадцати тысячам тонн тротила.

— Бомба? И вы можете такую сделать?

— Чтобы сделать такую бомбу, нужны многомиллиардные вложения. Столько денег у нас нет, но враги, если они сообразят, как это сделать, деньги найдут. Потому что их нужно будет вложить один раз, а потом каждая бомба обойдется уже в пределах миллиона, может двух.

— Тоже очень дорого.

— Да, но на уничтожение, скажем, всей Москвы потребуется максимум десяток таких бомб.

— Кто об этом знает?

— Пока я, мой муж, вы теперь. Но сейчас главное — мы знаем, как сделать так, чтобы там, в Германии, Британии и Америке про это никто не узнал еще лет десять, и мы все силы прикладываем к тому, чтобы срок этот максимально увеличить. И у нас пока получается…