Титановый бардак

Об этом вообще было трудно забыть: Петя (а, точнее, найденный им Иван Георгиевич Сёмин, работающий исполнительным директором в YBR) довольно легко смог приобрести партию в пять тысяч тонн меди, причем уже электролизной, то есть очень чистой. Медные-то заводы у янки работали чуть ли не круглосуточно, а вот спрос на их продукцию уже несколько упал. И цены тоже слегка упали, хотя и совсем немного. И не только на медь: Иван Георгиевич сообщал, что довольно много продукции уже промышленной стало продаваться со скидками…

Ира в самом конце мая получила — после того, как Валентину «надоело её нытье» — небольшой подарочек: в «рыболовецком порту» Усть-Луги разгрузился американский пароход, привезший сразу тысячу тонн алюминия. Откровенно говоря, это «нытьё» обошлось в полмиллиона долларов, но, похоже, и этого для полного удовлетворения Ириных хотелок было явно мало: глядя на то, как мужики запихивают алюминиевые слитки в специально выстроенный склад, она, специально скорчив умильную физиономию и нарочито ласковым голосом поинтересовалась у Саши:

— Ну, основа, можно сказать, закладывается. А теперь ты мне расскажи, где мне взять тонну циркония, двадцать две тонны лития и… у меня запросы все же довольно скромные, поэтому, думаю, килограмм пятьдесят бериллия. Остальное я и сама найду…

— С цирконием проблемы нет, а вот насчет лития… Есть на примете местечко, там лития накопать — раз плюнуть. Правда есть одно мелкое неудобство: это место находится за Полярным кругом примерно в полутора сотнях километров от поселка с грозным название Апатиты. И если ты соорудишь, скажем, гидроплан, способный пару тонн груза перетаскивать…

— Почему гидроплан?

— Потому что в тех краях аэродромов нынче и вовсе нет. Правда есть еще одно месторождение, в Забайкалье… там как раз литий начали… начнут добывать перед самой войной, но мне кажется, что на Колмозере шансы что-то нарыть в обозримые сроки куда как выше.

— Ну и чего ты тут стоишь? Иди и рой!

Саша внимательно оглядел окружающую обстановку:

— Что-то я самолета не вижу, может он за сараем стоит?

Подошедший Петя, глядя на насупившуюся Ирину, поинтересовался:

— Что, алюминий тебе не нравится?

— Алюминий нравится, а вот наш фельдмаршал мне лития давать не хочет.

— А чего так?

— Да я обещанного самолета жду…

— Будет тебе самолет! Пертуччио, а ты мне привези, скажем через недельку, максимум через две пару моторов… конкретно четыре мотора БМВ-шестых, я тебе спецификацию после обеда отдам. Пять моторов, потому что я один на испытаниях поломаю.

— Ир, у тебя как со здоровьем, голову солнышком не напекло?

— Ты что-то хотел мне сказать?!

— Если мне склероз не изменяет, то этот мотор сейчас в СССР по лицензии…

— Петруха, поговори мне еще! Лицензионный — говно на пять сотен сил, а оригинал уже больше шестисот. Мне же нужен в версии 7.3 мощностью в семьсот пятьдесят сил, так что иди и покупай, не перечь боле.

Когда Ирина, резко развернувшись, быстрым шагом покинула парней, Петр, глядя ей в след, пробормотал:

— Ну, просто Снежная королева какая-то…

— Может быть, все же детство у неё было непростое… Однако моторы ты купи: она самолет точно вытроит каких еще Родина не видела. Причем мне же следующим летом на нем и лететь придется в далекую тундру.

— Куда-куда?

— Литий ей добывать.

— У неё батарейка на ноутбуке накрывается?

— У неё накрывается мечта о титановом самолете.

— А литий тут при чем?

— Я тебе как геолог скажу: до появления электромобилей литий почти целиком шел в авиапромышленность для производства каких-то сверхлегких сплавов. А Ира — она точно знает для каких, так что скоро и Валере придется с электропечами для таких сплавов поколдовать…

Спустя всего неделю Петр, как бы невзначай, поинтересовался у «женщины-химика»:

— Ань, тут вот какой вопрос, чисто химический: ты из сподумена чистый литий вытащить можешь?

— Если в этом сподумене он имеется, то могу. А что такое этот сподумен?

— Это камешек такой, американский. То есть не только американский наверное, но в США его в приличных количествах копают: он для изготовления стекла применяется. Так вот в тонне этого камешка лития содержится тридцать пять кило.

— Не вопрос, вытащу. Но зачем он тебе?

— Не мне, Ира у нас помирает, литий просит. А Сёмин у нас оказывается мужик шустрый, я у него про литий спросил, так он за неделю все выяснил и даже почти договорился о закупке ценного камешка. Очень ценного, он примерно по сто двадцать долларов за тонну продается. Раз ты из него нужное вытащить сумеешь, то я начинаю его закупку: очень вовремя у нас Рэйнбоу Глассез в Буржуинии организовалась, через неё все купим и никто не поймет зачем: фирма для очков сама стекло варит. В смысле не фотохромное, но сама.

— Молодец… получается, что только по сырью литий у нас пойдет по три с половиной тысячи баксов за тонну… Ну что, пока Саша не наладит отечественную добычу, будем считать это приемлемым. А раз уж ты у нас министром внешней торговли устроился, подумай, как у боливийцев купить пустыню… надо у Саши спросить, как она называется, так вот, как купить эту пустыню целиком.

— Ань, вы тут что, всем женским коллективом с ума решили сойти? Вот нахрена нам…

— Петь, ты забыл, чем мы тут занимаемся? Ну, кроме изготовления пулемета?

— Понял, осознал, уже раскаялся. А стекол для очков ты побольше наделать сможешь? У нас для зарабатывания денежек всего месяца три осталось…

— Хреновый ты торговец, как я погляжу. Объяви, что Рэйнбоу Глассес принимает заявки на очки со скидкой в двадцать процентов, но с предоплатой и поставкой в течение полугода. У американов сейчас еще великая эйфория не закончилась, думаю, что очень много народу захочет выпендриться по дешевке…

— Надо же! Вот глядишь на тебя: женщина как женщина, даже красивая. А в голове у тебя, оказывается, появляются умные мысли… Всё, ушел уже… покупать эту пустыню. И даже сам название её у Сашки спрошу…

В начале сентября в Опеченском Посаде заработал новый металлургический завод. Гигантом индустрии он, конечно же, не был — ежесуточно выдавал всего около сотни тонн стали, но ведь даже сталь на заводе считалась «отходом производства». А вот почти девять центнеров меди были «основным продуктом», так же как и пара тонн цинка. Чтобы всё это «счастье» работало, на завод подавалось электричество уже с двух генераторов второй Мстинской ГЭС, а по рельсам туда ежедневно доставлялось и десять тонн соли. По-хорошему еще и уголька бы было неплохо получать тонн по семьдесят, но с углем в стране было очень паршиво, и поэтому в качестве базового топлива на заводе использовался в основном торф. Из которого в специальных газовых печах получали водород, которым из хлорного железа добывали железо уже чистое, отправляющееся сразу в электропечи на переплавку.

Так как по сути завод был больше химическим нежели металлургическим, то и управлять им Аня поручила двум выпускникам Фаворского — но у ребят-то опыта большого не было, так что приходилось женщине-химику чуть ли не ежедневно их навещать и раздавать им живительные пинки. Впрочем, те довольно быстро опыта набирались и Аня была полностью уверена, что не позднее чем через год её вмешательство больше не потребуется. А пока — пока она радовалась возможности прокатиться на новеньком легковом автомобиле, которые на заводе Воропаева уже выпускались по пять штук в неделю…

Почти всё оборудование новенького химзавода было изготовлено в Швеции, но все были уверены (ну, или Аня всех смогла убедить) в том, что шведы просто не догадаются, зачем все это вообще было изготовлено. А если и догадаются, то в лучшем случае покрутят пальцем у виска: если считать, что все делалось для получения железа, то рентабельность производства казалась резко отрицательной. Да и при учете меди и цинка выгода не казалась очевидной.

Собственно, она такой и была, ведь если подсчитать, во что обходится «торфяной» водород, выходило, что ту же медь немного выгоднее таскать даже из Африки караванами верблюдов. Но торф — он был, а вот другого топлива…