Титановый бардак

— На счет желания Девятого управления я понимаю, и, скорее всего, вы правы и с Советским Союзом, — усмехнулся Сталин, — хотя, безусловно, и у нас многие мне здоровья бы не пожелали. А вот по поводу мировой общественности…

— Скажу проще, — в разговор вмешалась Ира. — Нормальные отношения с Китаем и с Кореей целиком определяются тем, что и Мао, и Ким очень уважают лично вас. Вас не станет — и СССР просто разосрется сначала с Мао, а затем, скорее всего, и с Кимом отношения серьезно испортятся. Опять же, наши дружеские связи с Боливарианским союзом тоже в значительной мере обусловлены отношением тамошнего населения лично к вам. И сейчас, когда Бразилия всерьез рассматривает вопрос о вхождении в состав этого Союза…

— Обложили тебя, — усмехнулся Станислав Густавович, — и ведь даже возразить не получается.

— Надеюсь, вопрос с медициной мы решили, — продолжила Гуля, — а в ящиках на улице специальная медицинская аппаратура, которую нужно будет здесь поставить.

— А теперь давайте перейдем к торжественной части, — поднялся Валентин, — и подарок к вашему дню рождения покажет Митрофан Иванович. А чтобы у него показ вышел… Петруха, ты где?

— Уже несу, — с этими словами Климов вместе с Власиком втащил в комнату большую коробку и вытащил из него телевизор. — Где тут антенный кабель спецсвязи? Ага… ну я включаю.

— Прямая трансляция с космодрома «Тюратам», — прокомментировал Митрофан Иванович появившуюся на экране картинку. Откровенно говоря, сделать это спокойным голосом ему удалось с трудом — но все же удалось.

— Вы научились по телевизору передавать изображение в цвете? — удивился Струмилин. Сталин тоже удивился, но не подал виду, а Берия — он первую пробную трансляцию успел еще вчера посмотреть.

— Это не мы научились, — ответил Неделин, — это артель «Изумруд» из Новгорода постаралась. Сейчас они готовятся к серийному выпуску цветных телевизоров, обещают в марте продажи населению начать. А вот то, что на экране — это работа Минобщемаша, конкретно — товарища Янгеля. Межконтинентальная ракета, способная донести изделия Средмаша до вероятного противника примерно за сорок пять минут. Но сейчас мы попытаемся произвести запуск искусственного спутника Земли. Спутника связи: если все получится, то через месяц у нас будет на орбите уже шесть таких спутников и мы сможем транслировать передачи московского телецентра по всей территории СССР. Теоретически, все же сначала потребуется и наземные станции выстроить.

— У нас уже есть шесть таких ракет? — поинтересовался Сталин, вглядываясь в изображение на экране телевизора.

— У нас есть уже десять таких ракет, но Михаил Кузьмич оценивает вероятность успеха процентов в семьдесят. Обещает, что через год, максимум полтора, надежность ракет вырастет до примерно девяносто пяти процентов и их можно будет принимать на вооружение, — ответил Неделин. — Однако Девятое управление считает, что запуск спутника откладывать не стоит: нужно продемонстрировать американцам, что мы их уже сейчас можем достать в любой точке планеты. Я думаю, Ирина Алексеевна лучше меня объяснить необходимость такой демонстрации…

Перед экраном телевизора собравшиеся провели больше часа: подготовка к пуску шла «по расписанию» и, по большому счету, пока ничего интересного видно не было. Поэтому разговор как-то незаметно вернулся к «проблемам здоровья». Причем теперь на вопросы Сталина отвечали «новые врачи»:

— Если не вдаваться в подробности, — первой ответила выглядящая самой молодой женщина, представленная как Ольга Чаплыгина, — для мужчин переломным является возраст в шестьдесят пять — семьдесят лет. В этом возрасте резко замедляются процессы регенерации, возрастает риск разрушения сосудистой системы, могут появиться серьезные проблемы с сердцем — но при определенной медикаментозной терапии все эти проблемы можно если не устранить, то существенно купировать. Проще говоря, если вы, Иосиф Виссарионович, будете регулярно принимать назначенные медпрепараты, то мы вас дотянем минимум лет до девяноста, причем с большой степенью вероятности с полным сохранением ясности мышления. Гюльчатай Халматовна уверена, что болезнь Альцгеймера вам не грозит, а насчет болезни Паркинсона у нас есть уже обнадеживающие результаты по части лечения. Нет, у вас ее тоже не наблюдается, но береженого, как говорится, и бог бережет.

— В роли бога, — усмехнулся Сталин, — сейчас выступает Гюльчатай Халматовна…

— А вот ни хрена, — решила уточнить Ира. — Гуля у нас хирург, а со старческими болезнями у нас как раз институт геронтологии бороться готовится.

— А вам не кажется, что создавать институт для лечении, причем когда-нибудь в будущем, одного товарища Сталина…

— А вы бы, товарищ Джугашвили, — «сердитым» голосом прервала его Ира, — постеснялись бы свои неверные умозаключения среди молодежи озвучивать, — и она показала рукой на «молодых докторов». — Вы в стране не один старик, а все предписанные ими вам медпрепараты уже массово в Союзе производятся и, по мнению специалистов из Медакадемии, по крайней мере миллиону советских стариков они уже обеспечили лет по пять дополнительной счастливой жизни.

— Ну вот, меня уже в старики записали, — повернулся Сталин к Струмилину.

— А что? Даже я не смогу назвать тебя молодым человеком, — усмехнулся тот.

— Ну, допустим, я погорячилась, — сказала Ира уже нормальным голосом. — Но в любом случае вы человек уже пожилой… смотрите: старт начинается! — И, повернувшись и Свете, тихо добавила: — не пятисотка, конечно, но тоже красиво.

Берия и Сталин молча переглянулись…

Двенадцатью часами позже Дуайт Дэвид Эйзенхауэр хмуро смотрел на Дугласа Макартура. Но от этого произносимые начальником Генштаба слова приятнее не становились. Впрочем, и сам президент США придумать хоть что-то, ситуацию хоть немного улучшающее, не мог пока, так что — по старой привычке всех политиков — постарался «возложить вину на предшественника»:

— Если бы Франклин не позволил русским создать эти концессии в Канаде…

— Да срать на эти концессии! Ну да, русские выгребают уран из пары месторождений побогаче, но и того, что осталось, нам могло бы лет на двести хватить. Проблема не в этом…

— А в чем тогда проблема?

— Проблема в том, что эта сумасшедшая тетка не блефует! Умники Даллеса подтвердили, что зарядов, подобных тому, что они показали Рузвельту на Маккензи-Кинг, у них действительно десятки, если не сотни. Аллен к тому же утверждает, что у них действительно есть и изделия раз в пять мощнее…

— А почему они Рузвельту не показали более мощный вариант?

— Разведка утверждает, что сами русские свои мощные бомбы называют «грязными», и после их применения на пораженной территории вообще никакая жизнь будет невозможна. Почти никакая: у них по этому поводу ходит поговорка, что выживут одни тараканы. А нам они показали бомбу «чистую», и я, честно говоря, даже смотреть не хочу на то, что может сделать грязная. Как ты знаешь, я лично побывал на Макензи-Кинг… наши яйцеголовые говорят, что мощность взрыва составляет от семи до десяти миллионов тонн в тротиловом эквиваленте, но русские «успокаивают»: всего лишь пять. Пять миллионов тонн! Которые доставил один-единственный самолет!

— Что нужно, чтобы и у нас была…

— Забудь. У них есть — действительно есть — бомба в пять раз более мощная, чем они взорвали в Канаде. И они предупредили, что ее хватило бы, чтобы весь этот остров просто вбить вглубь планеты на полмили! Правда эти чертовы физики говорят, что русские преувеличивают, там от силы футов на триста остров опустился бы… извини, это я нервничаю, вот дурацкие шутки и прут из меня. В общем так: полтора года работы лучших наших кадров дали очень простой результат: такую бомбу, какую взорвали русские, на современном уровне развития науки создать невозможно. Этот хилый еврейчик как-то рассчитал — а все остальные участники проекта с ним согласились — что урановую бомбу мощнее пятидесяти тысяч тонн сделать невозможно в принципе. Причем Уилсон, который руководил этой группой мозгоклюев, в частной беседе сказал мне, что Ферми результат раза в два-три преувеличил, потому что считал идеальный случай, которого на практике достичь невозможно.