Его запретная пара

Диана

— Ален, ты уверена, что Жанна здесь?

Мы спускались по полуразрушенным ступеням в подвал одного из зданий на территории.

— Насколько я знаю — да. Елы-палы, делай скидку на то, что шерстяные еще ничего не привели в порядок. Условий никаких. Слышала, только клетками обзавелись.

Звучало жутко.

Медоедка остановилась перед толстой железной дверью и сильно застучала по ней своим маленьким кулаком, оставляя вмятины.

Конечно же, на той стороне поспешили открыть. Показался крепкий мужчина, посмотрел на Аленку и вздрогнул, потом перевел взгляд на меня и вздрогнул еще раз.

— Посещения запрещены, — сообщил он неуверенно.

И видно — столько мужества ему стоила эта фраза, что в пот бросило.

— И для жертвы тоже? — спросила я, и мужчина словно подвис, отчаянно моргая. То ли морзянку выбивал, то ли просто растерялся.

Медоедка тут же воспользовалась моментом, протаранила его, таща меня за собой:

— Мы на минутку, елы-палы! Глазом моргнуть не успеешь.

Еще и подколола!

И дернула огромный затвор коричневой двери, которая со скрипом открылась.

Лампочка в длинном коридоре то и дело мигала, раздражая глаз. По обеим сторонам тянулись ряды абсолютно одинаковых дверей. Аленка вдруг остановилась и предложила:

— Елы-палы, тест! Попробуй понять по запаху, где твоя сестра.

— Зачем?

— Как зачем, елы-палы! Тебе самой не интересно? Ты теперь сверх как-никак. Отличная возможность попрактиковать новые навыки.

Я посмотрела на медоедку с досадой:

— Я не чувствую себя сверхом. Никакого сверхобоняния, сверхзрения, сверхслуха — ничего. Для меня все как обычно.

— Да это ты по привычке, елы-палы! Попробуй закрыть глаза и сосредоточиться на ощущениях.

Я попробовала.

— Не выходит. Я будто бы даже хуже чувствую, чем раньше.

Аленка нахмурилась:

— Хм… Странно, елы-палы! И я за всю жизнь не говорила столько «странно», сколько с тобой.

И подошла ко второй двери справа, дернула засов.

Мы вошли в ярко освещенную комнату размером пять на три. Брюнетка сидела на картонке на бетонном полу под решетчатым кубом спиной к двери. И она точно знала, что мы вошли, я видела это по напряженной спине и сжатым кулакам.

— Жанна! — позвала я негромко, но девушка даже не дернулась — делала вид, что оглохла

Вокруг темно, сыро и холодно, а сестра, насколько я помню, беременна. Как бы она ни поступила со мной, ребенок тут ни при чем. Сначала я хотела просто поговорить с ней, узнать про тетю, у которой мы жили маленькие, но, увидев, в каких условиях ее держат, поняла, что не могу остаться в стороне.

— Ален, можно ее выпустить?

Медоедка скосила на меня взгляд.

— Зачем, елы-палы?

— Жанна ждет ребенка, здесь просто ужасно.

— Сверхи куда крепче, чем люди, елы-палы. Не боишься, что убийца снова схватится за ружье? — Медоедка обошла клетку, чтобы оказаться лицом к лицу с заточенной и посмотрела той прямо в глаза. — Видишь, котяра неблагодарная, сестра даже после твоего отвратительного поступка думает о тебе и твоем потомстве. Что скажешь?

Жанна не двигалась несколько секунд, а потом медленно повернулась вполоборота. Наши глаза встретились. Взгляд ее говорил: «Провались в ад!» — но рот открылся, и я услышала:

— Прости. Я не знала, что ружье заряжено настоящей пулей, а не зарядом с транквилизатором.

— Чушь кошачья, елы-палы! — Аленка аж подпрыгнула на месте, посмотрела на меня: — Ты же ей не веришь? Артур еще до нажатия на курок крикнул предупреждение. Она знала, что делала.

Я посмотрела в карие глаза Жанны. Ни капли раскаяния. Она будто бы ждала, что я ей не поверю, что начну унижать, пользоваться положением. Меньше меня раза в два по комплекции, она сейчас была таким комком негативных чувств, что хватило бы на десятерых.

Неужели это все из-за нашего разного детства?

Легче всего было сейчас пойти по ожидаемому пути: разругаться в пух и прах с сестрой и записать в ее вечные враги. Но для меня есть святые вещи. Вадим всегда говорил, что с посторонними можно сойтись и разойтись, а с членами семьи так нельзя. На своего нельзя насмерть обижаться, что бы он ни сделал. Можно спорить, ругаться, выяснять правду, но никогда навсегда не расставаться. Вот что значит семья. Она неразлучна.

А сестра — это семья.

— Жанна просто поздно услышала, что сказал Артур. Она уже нажала на курок.

— Бред, елы-палы! — уперла руки в боки Аленка.

Я твердо посмотрела на медоедку:

— Не бред. Так как нам выпустить Жанну?

— Никак, елы-палы! — Медоедка сложила руки на груди и посмотрела на меня волком.

— А если я не имею никаких претензий и письменно это подтвержу?

— У нас все равно есть как минимум один раненый сверх, а как максимум — труп, елы-палы! Все зависит от того, выживет ли пума.

— Хорошо. Зайду с другой стороны. Кто должен судить Жанну?

Медоедка сощурила один глаз и поджала губы, несколько секунд не отвечала, но, видя, что я не отстану, с тяжелым вздохом призналась:

— Клан, елы-палы.

— Клан во главе с главой?

Медоедка посмотрела на потолок. Обсуждать это она явно не хотела.

— Хорошо, я узнаю у других. — Я медленно развернулась в сторону выхода.

И тут медоедка заговорила голосом противной старушки:

— Когда выбирают главу клана, принимают свод внутренних правил, елы-палы.

— А если главы нет, то и свода нет, так?

Аленка строго посмотрела на меня, с давлением произнесла:

— Лучший вариант — оставить Жанну в заточении до выбора главы и принятия внутреннего свода правил и вынести решение, елы-палы.

— Но тогда дата конфликта будет раньше даты принятия этого свода. Это юридически неправильно.

У медоедки вместо ногтей резко вылезли черные когти.

— Тогда правильно отдать твою любящую сестренку под решение всех глав клана! Они-то церемониться с убийцами не станут, елы-палы!

Аленка злилась, значит, лазейка действительно была. И она как раз заключалась в том, что если я откажусь от претензий к Жанне, а у клана кошачьих еще нет этого принятого внутреннего свода, то можно все свести на нет. Если я права, то я сейчас смогу вытащить сестру из этой клетки в тепло.

Я медленно обошла куб под двумя пристальными взглядами. Жанна смотрела на меня с горячей обидой и ненавистью, Аленка — с напряженным ожиданием.

— Не вижу замка. — Я посмотрела на медоедку.

— И не увидишь, елы-палы. Клетку могут поднять только десять взрослых сверхов, иначе в ней не было бы никакого смысла.

Похоже, без помощи кошачьих мне не обойтись. Мне нужно десять сверхов на моей стороне.

Я посмотрела на Аленку, она тут же переполошилась:

— На меня даже не смотри, елы-палы. Я этой поганке помогать не собираюсь.

Я мельком глянула на Жанну. Брюнетка не сводила с меня взгляда, и в нем не было ни капли благодарности. Так смотрит зверь. Стоит выпустить — он набросится на тебя.

Я встряхнула головой.

Мы теперь семья. А семья своих не бросает.

Что ж, надо как-то уговорить десятерых котов быть на моей стороне. Задача архисложная, учитывая мое положение, но не невозможная.

Один кот нашелся быстро. Муженек Жанны поджидал у выхода вместе с охранником и тут же кинулся ко мне:

— Диана, она беременна. Прошу тебя…

Я посмотрела на него так, что он запнулся.

— Мне нужно собрать десятерых сверхов, чтобы поднять клетку. Как понимаю, один есть?

— Андрей. В твоем полном распоряжении.

— Эй! Не положено! — вмешался в разговор охранник. — Клетку нельзя трогать. Выпускать нельзя.

— Кто сказал?

— Глава.

— Кто глава?

— Ну… Временный… Яр? Раз Артур того самого.

— А я тоже претендую на пост главы. Не знал?

— Н-нет. — Охранник даже заикнулся.

— Теперь знаешь.

Я повернулась к мужу сестры:

— Андрей, у тебя есть надежные друзья, готовые помочь? Мне нужно еще девять сверхов.

Блондин решительно кивнул и тут же умчался.