Страница 20 из 27
— Помогу девочке собраться, скоро станция. Я вам пирожков завернула, — женщина как-то деловито и легко увела в купе Наташку, бубнящую о том, что она на диете. Может, работников поезда обучают каким-то психологическим приёмчикам, как правильно успокаивать пассажиров?
Сан Саныч протянул мне тёплую клетчатую рубашку и неловко кхекнул.
— Ты уж давай…того, осторожней. Я договорился с начальником станции, он вас ждёт. Отоспитесь мальца, а затем его сын вас может до Иркутска довезти, у него рейс до туда как раз. Если вы не против в грузовике потрястись.
— Спасибо! Не знаю, чтобы делал без вас. Не переживайте, чем дальше мы от Москвы, тем выше наши шансы. Не может же мой отец перекрыть каждый аэропорт и вокзал. Что с теми уродами делать будете?
— Сдадим через станцию полиции. Они всё равно до следующей не успели бы добраться, решил вам фору дать. Да и зачем вам даже на перроне с нарядом пересекаться. Так что прокатятся молодчики ещё немного, заодно выучат версию так, чтоб от зубов отскакивало.
Я вновь почувствовал себя мудаком. Люди, которые мне стали близки всего за несколько дней, готовы рисковать своим будущим, чтобы помочь.
Всё, что у меня было это простое человеческое спасибо и деньги.
— Мне надо собраться, пара минут не больше, а потом проверить Наташку.
— Тебе помочь? — Люба стояла ни жива, ни мертва.
— Не надо, я уже взрослый мальчик. Отдохни хоть немного.
— Хорошо, мы с Санычем будем в моём купе. Только не затягивай, станция через пятнадцать минут. Бельё я сама уберу, надо же мне хоть как-то выполнять свою работу.
Мне не требовалось много времени, чтобы собраться, я всегда был готов к любому повороту событий. Вот и сейчас, кинул футболку и зубную щётку в дорожную сумку — готов. С грустью похлопал рукой по койке, которая стала немой свидетельницей и непосредственной участницей событий последних нескольких дней. Теперь надо было накидать послание для Любы.
"Моя святая проводница, мой сумасшедший ангел, амазонка, сучка, любимая девочка. Прошу тебя лишь об одном: если ты готова быть вместе с беглецом и изгнанником, который потерял от тебя голову, позвони по номеру +7………….., как только будешь во Владивостоке, но не раньше. Чем меньше ниточек и следов ведёт ко мне, тем больше шансов, что получится скрыться. Я буду ждать твоего звонка. Вместе мы найдём выход из любой ситуации.
Волк.
P. s. Загляни под подушку."
Конверт с деньгами я аккуратно положил в изголовье. Представляю, как Люба будет возмущаться. Осталось незаметно вручить купюры Айнуре и Санычу, чтобы хоть как-то отблагодарить их за то, что они сделали для нас с сестрой.
Нырнул в купе к Нате. Она сидела, затравленно глядя в окно и испуганно дëрнулась, стоило мне войти.
— Не бойся, это я. Ты готова? Собралась? Нам выходить через десять минут.
Айнура ободряюще улыбнулась
— Всё в порядке, я всё помогла сложить. Молодцы, что путешествуете налегке ведь! Главное — паспорта и деньги, остальное можно купить!
Верно сказано. Жаль, что нельзя купить свободу от собственного отца-тирана.
— Айнура, спасибо вам за всё!
Я протянул один из заготовленных конвертов. Женщина не стала разыгрывать сцен и заставлять упрашивать её взять деньги, лишь улыбнулась и кивнула на второй.
— Этот для Саныча?
— Да.
— Он не возьмёт, ещё и обидится. Не надо портить сейчас момент. Можете отдать мне, передам, когда вы сойдёте.
Подозрительное предложение. Внимательно пригляделся к женщине. Сколько всего в ней намешено: доброта и хитрость, великодушие и склочность; щедрость и мелочность. Но самое важное, что я увидел — это порядочность. Она точно не прикарманит деньги, даже будучи уверенной, что об этом никто не узнает.
С лёгкой душой передал ей в руки материальный аналог моей глубочайшей признательности начальнику поезда.
Ната уже стояла рядом, бледная, но решительная и собранная.
— Куда мы теперь? — её голос чуть дрожал.
Хотелось бы мне самому знать, куда. Подальше от Москвы для начала.
Время и поезд бежали неумолимо быстро, приближая нас к станции, где ждёт неизвестность и боль расставания.
Ната глотала слезы, Айнура всхлипывала, даже у Саныча глаза были на мокром месте. А вот Люба держалась. Не знаю, каких усилий ей это стоило, лишь закушенная нижняя губа выдавала её. Если бы сейчас моя проводница заплакала, то я не нашёл бы сил выйти на станции и остался с ней, в надежде, что может пронесëт и полиция не станет слишком активно опрашивать пассажиров. Но ни слезинки. Спасибо, родная.
— Люба, прочитай это, когда мы выйдем, — засунул сложенную записку в кармашек и погладил узкую прохладную кисть, — ты замёрзла?
Девушка зябко подëрнула плечами и попробовала улыбнуться.
— Всё нормально, не волнуйся. Ничего не забыли? — она старалась не приближаться ко мне.
Не выдержал первым, сгрёб проводницу в объятия, прижавшись к её щеке тихо прошептал: «Я написал свой номер, только, пожалуйста, никто не должен его знать, кроме тебя. Сожги потом записку. Позвони мне, когда приедете во Владивосток. Я люблю тебя и буду ждать!»
Девушка вдруг обмякла в моих руках.
— Что с тобой?
Проводница была без сознания—сказалось напряжение последних дней.
— Влад, неси её в купе, Айнура, ты сегодня у нас главная по девушкам в обмороке, побудь с Любой, поезд скоро остановится, я открою двери, — Саныч снова взял всё в свои руки.
Все замерли, словно ослеплённые вспышкой. Я прижал к себе бесчувственное тело любимой, не желая отпускать её.
— Хоп-хоп-хоп, двигаемся, стоянка три минуты! — начальник поезда аккуратно подтолкнул Нату к выходу.
Я положил Любу на полку в её купе и на секунду зажмурился: мне казалось, что земля уходит из-под ног.
Глава 21
Любовь
В какой-то момент мне показалось, что земля уходит из-под ног. А дальше пришла темнота, в которой продолжал звучать голос Влада: «Я люблю тебя и буду ждать».
Когда я открыла глаза, надо мной склонялась испуганная Айнура.
— Наконец-то пришла в себя! Я уже волноваться начала. Как себя чувствуешь?
— Голова кружится, а так нормально. Что произошло?
— Ты сознание потеряла, девочка.
— Где Влад? — я уже знала ответ.
— Они сошли на станции. Ната рыдала, а он лишь зубами скрежетал да что-то под нос бормотал. А вид груууустный! — Айнур по-бабьи подпёрла щëку рукой и вздохнула. — Тяжело ему было, аж мне душу рвало, когда смотрела.
«Вот и всё!»— мелькнуло в голове. Теперь мне не надо было держаться, казаться сильной, шутить и улыбаться. Стоило ослабить самоконтроль и слëзы хлынули сами собой. Их было столько, словно они собрались затопить весь мир. Айнура суетилась вокруг, обнимала, совала под нос то воду, то валерьянку, то коньяк. Я лишь послушно глотала жидкость и продолжала раскачиваться, глядя в одну точку и периодически смахивая особо назойливые или раздражающие слезинки.
— И долго она так? — голос Саныча возник откуда-то сверху.
— Уже второй час пошёл, совсем плохо девочке. Не знаю, что и делать! — Нюра озабоченно цокнула языком.
— Может, ей валерьянки?
— Уже давала. И Валерьянку, и воду, и коньяк.
— Ладно, попробуем метод встряски.
Я ожидала чего угодно, но не того, что начальник в прямом смысле начнёт трясти меня за плечи и орать в лицо: «Самсонова! Очнись! Приди в себя!»
— Вам, дядь Саш, только спасателем работать! Кто от страха на тот свет не отправится, точно очнëтся. Оглушили меня!"
— Ну вот, узнаю нашу Любу. Как ты?
Мне и самой интересно, а как я? Физически — нормально, только нос забит из-за того, что рыдала два часа. Этим мой анализ состояния закончился, лезть глубже, в область тонких материй и эмоций не хотелось совершенно — если начать копать, может и завалить, не выберешься потом.
— Вы не против, я хочу немного одна побыть. Да ладно, сидите тут. Я в пятом как раз приберу.