Туз червей

– Более того: он будет думать, что я всю ночь развлекался. Это заставит его потерять бдительность…

Как и факт нашей помолвки, полагаю.

– А ты тем временем вечера напролет изо всех сил тренируешься, – дополняю я, покачивая головой. – Хитро, хотя и не слишком-то порядочно для человека, напрочь отказывающегося жульничать.

– Это не жульничество. Всего лишь небольшая манипуляция. И мне совершенно не жаль продажных воров вроде него.

«Продажных воров»? Мне хочется спросить, о чем он говорит, потому что, очевидно, я не улавливаю связи, но по его взгляду становится понятно, что сегодня он не собирается ничего мне рассказывать. Вот почему вместо этого я говорю:

– Тебе лучше переодеться.

– Зачем?

– На нашей двери висела записка. Судя по всему, Ли Мей устраивает вечеринку у себя в номере и мы на нее приглашены.

Он кривится, вновь концентрируясь на картах.

– Ya luchshe sdohnu. Это как-нибудь без меня.

– Ну-ка цыц, отказы не принимаются! Мне необходимо человеческое общество, и быть не может, что я заявлюсь туда без своего жениха.

С этими словами я захлопываю дверь. На самом деле у него нет выбора. Я приехала в Лас-Вегас за тем, чтобы веселиться, а не за тем, чтобы проводить вечера, в одиночестве сидя в своей комнате.

Когда часом позже Левий присоединяется ко мне в вестибюле, на нем надеты черные брюки и белая рубашка с небрежно закатанными до середины предплечья рукавами. Его волосы еще не высохли после душа, и от этого он кажется еще более обаятельным. Хоть он и возмущается, но все же, как видно, слушает меня.

Когда Томас спрашивает, куда мы идем, Левий говорит ему переодеться и позднее зайти за нами к Ли Мей. Он даже не дает ему времени отказаться, и это вызывает у меня гортанный зловещий смешок.

– Кстати, мы ведь не согласовали историю нашей безумной любви, – напоминаю я, пока мы идем по коридору.

– Мне больше нравится импровизировать.

– Хотя бы расскажи мне о русских женщинах, – настаиваю я, смотря прямо перед собой. – Я знаю, что в разных культурах понятие брака отличается. Мне просто нужно молча соглашаться со всем, что ты говоришь, или я все же могу проявлять характер?

Он долгое время молчит. Мы заходим в лифт, и он прислоняется к зеркалу, поднимая на меня взгляд пронзительных глаз.

– В России брак очень важен. Как правило, женщины рано выходят замуж и делают это с целью создать семью. Хоть ситуация и начинает потихоньку меняться, русское общество по-прежнему очень патриархально. Женщины занимаются готовкой, уборкой и воспитанием детей, в то время как мужчина работает и зарабатывает деньги.

Я насмешливо вскидываю бровь, глядя на него из другого конца лифта, и выдаю:

– Ну прямо-таки 1950-й.

– Может, ты и права… Но мы воспринимаем это иначе, – спокойно добавляет он. – Ты не вправе судить о моей культуре, не зная и не понимая ее.

Я замолкаю. Он прав, и именно поэтому я прошу его объяснить мне больше. Как будто бы подбирая правильные слова, он говорит:

– Вы не хотите, чтобы вас окружали вниманием и заботой, потому что отказываетесь, чтобы вас считали более слабым полом. Бывает и так, что вы воспринимаете эту заботу как неосознанный способ вас подчинить.

– А это не так?

– Не стану говорить за всех остальных, но в моем случае – нет, не так. Просто меня воспитали джентльменом; «главой семьи».

Я насмешливо улыбаюсь. Его это, кажется, веселит.

– Это всего лишь слово.

– Слова тоже важны, Левий. Именно они пересекают века и творят историю, и именно они определяют общество.

Он смотрит на меня, ничего не говоря, и в конце концов кивает.

– Ты права. Моя ошибка.

– Твой отец тоже таким был?

– Не совсем, – отвечает он, отводя взгляд и погружаясь в воспоминания. – Всегда уважать женщин меня научила именно мама. Все те жесты, что вы видите в негативном свете, на самом деле рождаются из благого намерения. Мы платим в ресторане, потому что нам это нравится, потому что мы хотим о вас позаботиться. Мы носим тяжести не потому, что считаем, будто вы не способны донести их самостоятельно, а потому, что хотим уберечь вас от нагрузки. И хоть я и знаю, что мой образ мышления кому-то покажется устаревшим, я все равно не понимаю, что с ним не так.

Я в растерянности молчу. Мне хочется сказать ему, что нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о любимом человеке, до тех пор, пока эта забота не переходит в навязывание ему какой-то нежеланной роли, но я все равно молчу.

Он продолжает:

– В России распространено особое отношение к так называемому прекрасному полу. Им уступают место в общественном транспорте, придерживают двери, пропуская вперед, подают руку, помогая выйти из машины. Но подобная вежливость не считается нападкой на независимость женщины или дискредитацией ее деловых навыков. В то время как человек, пристально разглядывающий незнакомых девушек в общественных местах и свистящий им в спину, вызывает огромное порицание. Именно потому, что вас, женщин, любят и уважают.

В каком-то смысле я понимаю, о чем он говорит. Времена изменились. Осуждение существовавших раньше проблем привело к тому, чтобы нравы изменились, но, к сожалению, некоторым людям захотелось максимально ускорить этот процесс и зайти как можно дальше, и в итоге они свалили все в одну кучу.

Лично мне нравятся джентльмены. Я не считаю, что это оскорбляет мою женскую силу или способность зарабатывать деньги. Думаю, мы созданы друг для друга!

– Что, если мы поступим по-своему? – предлагает Левий, когда двери лифта наконец-то открываются, и жестом руки пропускает меня вперед. – Не заморачиваясь о пустяках.

– Я не против.

Когда мы идем рядом друг с другом, его рука машинально находит мою обнаженную поясницу. Я скорее умру, чем признаю это, но впервые с самого приезда в Лас-Вегас я чувствую себя… менее одиноко.

Вечно переезжать – значит, со всем разбираться самостоятельно, никогда не заводить долгосрочных друзей, просыпаться и засыпать в одиночестве. Но впервые за долгое время я каждый день провожу с одними и теми же людьми. Мы видимся по утрам, вместе едим, вместе возвращаемся… И в какой-то мере я чувствую тоску. Мне этого не хватает – быть частью чего-то, частью какой-то группы, пусть даже такой шаткой.

– Должен предупредить, – говорит Левий, стуча в дверь, – Ли Мей – дама несколько особенная. Но что-то мне подсказывает, что вы друг другу понравитесь.

Виновница торжества не заставляет себя ждать и открывает нам дверь. На ней крошечное платье цвета зеленого яблока и прозрачные туфли на высоких каблуках. Разглядывая стоящего рядом Левия, я понимаю, что она искренне ему нравится. Как только он ее видит, его лицо расслабляется, как будто он сбрасывает маску. Как странно.

– Ну наконец-то вы пришли! Только вас я и ждала. Заходите.

Ее номер похож на наш, и потому я свободно в нем ориентируюсь. Я думала, что встреча будет более интимной, но, судя по всему, она пригласила весь этаж. Но при этом на всех остальных она совершенно не обращает внимания.

Она проводит нас на кухню и предлагает напитки, перекрикивая музыку:

– Наконец-то я познакомилась с будущей госпожой Иванович! Очень приятно, я Ли Мей Цянь. Заграбастав себе парня вроде него, ты буквально сорвала куш.

Я улыбаюсь со всей искренностью, на которую способна, и шучу:

– Я бы сказала, что это ему со мной повезло, но, полагаю, зависит от того, у кого спрашивать.

В ответ на это она смеется и говорит, что я права. Не знаю почему, но Левий не ошибся: она уже мне нравится. Ее аура меня успокаивает. Мой фальшивый жених открывает рот, чтобы что-то сказать, но кто-то легонько похлопывает его по плечу.

Он удивленно оборачивается и натыкается на человека ниже его на голову. Он явно не выше ста семидесяти сантиметров ростом, как и я.

– Э, здравствуйте… – робко говорит он, глядя на него влюбленными глазами. – Вау, это так круто! Можно ваш автограф? Нет, лучше фото! Ребята из рыболовного круга ни за что мне не поверят. Будет даже круче, чем фотка с Рокко Сиффреди.