Страница 4 из 41
— На какой позиции я буду играть? — Внезапно спросил ворошиловградский паренёк.
— На правом краю полузащиты будешь бровку перепахивать, — усмехнулся я, увидев перекошенное кругленькое лицо молоденького кудрявого Александра Анатольевича.
— Да, по правому краю будешь подключаться к атакам, — важно поддакнул Старостин. — Ты же в «Заре» играл нападающего, у нас примерно то же самое. Только чуть-чуть в защиту придётся возвращаться.
— Аха, чуть-чуть, — не поверил наш новичок. — Знаю, поносишься из защиты в атаку тайм, а дальше всё — встанешь.
— Понимаешь, Саша, — сказал я, — с твоим ростиком 170 с кепкой здоровые защитники соперника, если им будет нужно, тебя в газон утрамбуют. А на фланге пространства для манёвра много, будешь в лёгкую разматывать всех кто на пути попадётся.
— Пусть только попробуют утрамбовать, — насупился Заваров.
— Правильно Никон говорит, — снова включился в беседу «Дед». — И ты за физику не переживай, мы в каждом матче максимально долго контролируем мяч, поэтому больше бегает наш соперник, а мы играем. В конце концов, если не потянешь в «Спартаке», то на следующий год поедешь служить в ростовский СКА — тоже дело нужное.
— Потянет, потянет, — я похлопал по плечу паренька, который вдруг так посмурнел, что готов был разрыдаться прямо в машине.
Вечером вместо похода в кино с Тамарой пришлось повозиться со своим новым соседом. Во-первых, показал ему Тарасовку, дорожку для пробежек вдоль берега реки Клязьмы. Показал ему храм Пресвятой Богородицы, мало ли в роду какое было воспитание. Во-вторых, погоняли в футбол в товарищеской двухсторонке со всеми парнями, кто сегодня ночевал на базе. Ибо нет ничего лучшего для знакомства с коллективом, чем сыграть в мяч, сразу видно — чего стоит новый товарищ. Перефразируя Высоцкого можно сказать и так:
Парня в поле сыграть возьми!
Не бросай одного его:
Пусть он в связке в одной с тобой —
Там поймешь, кто такой…
Лишь после душа и сытного ужина Заваров наконец-то разоткровенничался:
— А мне дома наховорили разнохо, шо у вас дедовщина, шо меня тут заклюют. А у вас нормальные парни.
— И самое главное, эти парни рвутся к чемпионству. — Улыбнулся я и поставил в граненый стакан с водой миниатюрный бытовой кипятильник, чтобы на сон грядущий попить кофейку. — Я тебе скажу по-большому секрету, если выиграем Спартакиаду, то могут квартиру дать.
— В Москве? — Прифигел Александр.
— Нет, в Воронеже, ха-ха! — Загоготал я. — Так что если будешь меня слушать, то я тебе через несколько лет гарантирую и сборную СССР и «Ювентус», в котором ты, надеюсь, покажешь всему миру силу советского футбола.
— Какой «Ювентус»? — Выпучил огромные глаза Заваров.
— Какой, какой, новосибирский конечно, ха-ха! Балда! «Ювентус» только один в Турине на севере Италии.
Я добавил в кипяточек ложку растворимого бразильского кофе и протянул кружку своему новому соседу, который неожиданно меня огорошил:
— Жаль, шо тебе уже 21 год исполнился. Так бы вместе поехали в Японию на чемпионат Мира. Там бы такой забивала как ты приходился.
— Какой чемпионат Мира? — Пролепетал я.
— Та тот шо для футболистов до двадцати лет. — Теперь уже потешался над моим видом Александр.
— Японский городовой, — с большим сожалением выругался я. — Ладно, сами покажите там Марадоне почём фунт советского лиха.
Во вторник 17-го июля на московском стадионе «Торпедо», куда вместилось 22 тысячи человек, которые на трибунах ужались так, что невозможно было встать, во втором тайме случился самый настоящий ливень. К этому моменту наша красно-белая банда проигрывала 1: 0 — нападающий хозяев поля Николай Васильев после подачи углового пробил головой сильно и точно. К сожалению, вновь оказались не на высоте наши центральные защитники — Витя Самохин и Саша Мирзоян. С другой стороны я упустил два верных момента. Один раз после хорошего прострела с левого края от Сергея Шавло, бил с лету и попал в штангу. Второй раз с семнадцати метров после паса от Черенкова закрутил в дальний верхний угол ворот, но мяч непослушно разминулся с «девяткой» на двадцать сантиметров. Поэтому в перерыве Николай Старостин никого не стал отчитывать и ругать — не нашу сонную защиту, ни меня — мазилу. Только уже по традиции на правом краю был заменён Гера Ярцев и на остриё атаки выдвинули здоровяка Сашу Калашникова, отправив меня на правый край полузащиты. От схемы 4−1-4–1 наш «Дед» сегодня решил не отступать.
Дождь, который послала с неба капризная погода, моментально превратил футбол в смесь вольной борьбы и водного поло. Здоровые мощные парни в чёрных трусах и белых футболках с буквой «Т» на левой груди с большим удовольствием начали пластаться в подкатах и вязать нас по рукам и ногам не давая разгонять атаки. А игра в мелкий и средний пас низом вообще перестала получаться. Теперь требовалось нечто иное — играть верхом, длинными передачами на свободное место. И к такой новой для нас тактике мы приспособились лишь к 70-ой минуте. Кстати, к этому времени из-за грязи на футболках отличать — кто есть кто стало проблематично. Например: против меня персонально действовал невысокий реактивный и квадратный Виктор Лосев, будущий олимпийский чемпион Сеула. В одном из эпизодов я прокинул мяч и попытался оббежать соперника. Как тот дал мне плечом в плечо и я, поскользнувшись, нырнул в огромную лужу. И вот тут-то у меня и наступил момент прозрения — словно молния сверкнула в голове.
— Хидя! — Зло выпалил я, стирая грязь с лица. — Кончай в опорной зоне стоять, грязь месить! Давай в атаку!
И в тот же момент я черпачком разыграл штрафной удар, кинув мяч точно в ноги Фёдора Черенкова и рванул, что есть силы по своему правому краю. Лосев тоже втопил следом, но пробегая по ещё одной луже, не удержался на ногах и нырнул в неё сам. И за эти секунды мяч от Фёдора Фёдоровича прилетел парашютом на мой правый угол, Хидиятуллин прибежал в штрафную площадь хозяев этого водного стадиона, где вместе с Сашей Калашниковым составил временный дуэт двух мощных форвардов таранного типа. Я же, остановив мяч одним касанием, сделал силовой навес по пологой траектории, чтобы любая срезка была в нашу пользу. Но срезок не понадобилось. Ведь защита «Торпедо», в которой один игрок понадеялся на другого, оставила Вагизя Хидиятуллина без опеки, и наш опорник буквально вколотил мяч головой в сетку ворот Виктора Чанова.
— Гооол! — Загудел стадион, на котором большинство зрителей болело за «Спартак», хоть и мы играли в гостях.
— Даааа! — С матерком заорали мы, так как в таких погодных условиях ничья была неплохим результатом.
Однако к бровке выбежал Старостин и, отбросив в сторону зонтик, выпали:
— Мужики вы или не мужики⁈ Надо дожать! Я сказал — дожать!
— Как бы наш «Дед» не простыл, и аха, — пробормотал Юра Гаврилов.
— Я тебе дам аха, — я показал плеймейкеру кулак. — Давайте забьём ещё штуку и отправим Старостина в раздевалку.
— Как? — Смахнул кусок глины с волос автор забитого мяча Хидиятуллин.
— Так же, едрён батон! Ты с Калашом в атаке, а мы навешиваем с разных флангов! — Скомандовал я. — Сегодня играем в английский футбол. Поехали!
И следующие пятнадцать минут понеслась весёлая игра, в которой мяч летал, словно пушечное ядро с краю на край и с одной половины поля на другую. Мы разыгрывали, навешивали в штрафную, а торпедовцы от души выпинывали куда глаза глядят. Уж никто не пытался таскать мяч, демонстрируя дриблинг, ибо когда грязи по колено это сделать было решительно невозможно. Наш же Николай Петрович так и стоял около бровки, гипнотизируя не то нас, не то соперника, не то футбольный снаряд. Хорошо, что рядом держал зонтик врач команды Виктор Челноков, иначе на следующий день точно бы пришло к «Деду» это самое «аха».
— Товарищ Старостин! — Гаркнул я, пробегая мимо. — Идите в раздевалку!
— Пока вы, обалдуи, второй не забьёте, я и шага не сделаю! — Упрямо отмахнулся он.