Страница 4 из 11
— Я поняла, хорошо Иван.
— И надо бы сделать тебе ещё один паспорт на другое имя.
— Зачем? — нахмурилась Люба.
— Нет, пожалуй, сейчас не получится с паспортом, — вслух подумал я. «В следующий приезд», — сказал сам себе, прикинув шансы на успех. — В общем, обосновывайся, а мне нужно утрясти много дел в Эфиопии.
— Но там же идёт война, а вдруг тебя убьют? — вдруг всполошилась моя жена.
— Даже не надейся! — я легонько щёлкнул её по носу. — Бинго — не тот негр, которого так легко можно убить или взять в плен. Я обещаю быть осторожным и всегда помнить о тебе, Любовь моя. И учи немецкий.
— Это-то зачем? — вытаращилась на меня Люба.
— В Германию поедем.
— Ты шутишь? — она чуть склонила голову, словно собираясь обидеться.
— Нет, не шучу. В Эфиопию тебе пока рано ехать.
— Но я совсем не знаю немецкого!
— Поэтому и советую тебе его выучить, — улыбнулся я. — Говорят, сложно только второй язык учить, а дальше проще. Освоила же ты латынь? У такой умницы с немецким вообще никаких проблем не будет! И ещё: подумай, может, у тебя в родственниках были немцы. Поспрашивай у матери и другой родни, вдруг пригодится.
— Ладно.
— Вот и хорошо, — поцеловав девушку у губы, проговорил я. — Смотри, не скучай, я скоро буду.
Через пару дней я сел в поезд и направился в Москву, улетев оттуда в Эфиопию. Люба провожала меня со слезами, но уже в статусе замужней и любимой женщины.
Глава 2
Эфиопия (эпопея)
Обратный путь в Эфиопию обошёлся без приключений. Перелёт в Анкару, оттуда в Каир, а после морским транспортом до Джибути. Покупка мотоцикла, и аля-улю до самой границы, чтобы ночью тайно её перейти.
С момента моего отъезда прошло четыре месяца. 1989 год находился в самом разгаре, и события не отставали от быстрого течения времени. Тайно прибыв в Аддис-Абебу, я вышел на связь со своими людьми. Страна пока затихла, ожидая, что будет дальше, и боясь собственного распада. Будущее Эфиопии застыло в тягостной паузе. Любой поступок лидеров этой страны мог привести к нарушению хрупкого равновесия, что неминуемо привело бы к развалу или пустило страну с молотка. Однако каждый думал исключительно о себе и предпринимать какие-либо ответственные шаги, ведущие к спасению Эфиопии, просто боялся.
Один лишь я ничего не боялся, потому как сам и заварил всю эту кашу. Поздно уже бояться! И, что любопытно: мне как прожжённому властолюбивому интригану не было их жалко. Как ни крути, Эфиопия — чужая для меня страна.
И тем не менее у меня были здесь интересы. Крупные интересы. Именно поэтому я приложу все усилия, чтобы не только сохранить её, но и развить до нужного уровня. С точки зрения морали — это очень плохо, с точки зрения человека, решившего захватить власть и развить бизнес — абсолютно нормально.
Пока я следовал по стране, заезжая в мелкие городки и посёлки, многое увидел, а ещё больше услышал. На первый взгляд страна потихоньку восстанавливалась. Нет, происходило это не быстро и не сильно бросалось в глаза, но общий настрой вселял надежду.
В свой особняк я на всякий случай проник через потайной ход и поднялся в дом. Затем сделал несколько звонков и через пару часов отправился на встречу с Негашем.
— Как дела, Абале?
— О! Я рад тебя снова видеть, Мамба! — расплылся соратник в искренней улыбке.
— Я тоже рад тебя видеть, Абале! Да ещё и живым!
— У тебя грустные шутки, Мамба, — тут же сник он.
— Это называется чёрный юмор, мой друг.
— Чёрный юмор⁈ И здесь нас — негров — стараются унизить белые дьяволы!
— Нет, Абале. Просто слово «чёрный» в европейских языках обозначает всё плохое.
— Что же плохого в чёрном? Мы хотя бы постоянно чёрные: родился чёрным, загораю — чёрный, умру — тоже чёрным останусь. А они? Как хамелеоны: родился розовый, вырос — стал белым, загорает — коричневым, стыдно — красным, заболел — позеленел, замёрз — посинел, а умрет — будет серым. И после этого они имеют наглость называть нас цветными?
— Да уж, — рассмеялся я. — В чём-то ты прав, Абале. И переменчивость свойственна многим из них не только в изменениях цвета кожи. В действительности они почти ничего не знают о нас, хоть и приходили на наш континент с начала времён. То Македонский, то крестоносцы, то колонисты.
— Ну, я не буду спорить раз так. Да это и неважно.
— Согласен, неважно, — кивнул я. — Ты организовал МЧС, как я тебе приказал?
— Да, но пока всё идёт плохо. Твои деньги, Мамба, я берегу как могу, государственная казна пуста, а за идею больше никто работать не хочет.
— Понятно. Нет, сейчас не время экономить. Вовлекай в эту сферу всех, кого можно. Бери инициативу в свои руки, координируй умных людей, которые могут принести нам пользу. Делай, что угодно! Необходимо, чтобы твоё министерство как можно быстрее и максимально твёрдо встало на ноги, заняв лидирующие позиции. Мы должны найти свою нишу и занять её незыблемо. Твоё министерство обязано сплотить страну и не допустить следующих военных переворотов. Формируй «военную» элиту, бери в неё только лучших из лучших, и всё получится. С армией тоже связь налаживай и поддерживай. Вот тогда мы победим.
— Это всё очень сложно.
— Ничего сложного, — возразил я. — При достойной оплате и правильных посулах с описанием грядущих радужных перспектив возможность выбора всегда останется за тобой. Создавай военное братство. Основы его уже заложило наше общество ветеранов. Тебе лишь предстоит улучшить структуру и разбить на несколько частей: низовое звено, среднее и высшее. Возглавлять каждое звено должны люди, которые знают о братстве и хотят в него вступить. Но большинство служащих не должны знать о нём ни сном, ни духом.
— Зачем так всё усложнять?
— Затем, что наше братство должно всегда и полностью поддерживать только нас. Все наши решения и действия, все события, которые мы организуем. Все наши начинания должны полностью и беспрекословно ими поддерживаться. Они не должны задаваться вопросами: «Почему?» или «Зачем?», не должны рассуждать или сомневаться в правильности происходящего, они просто должны выполнять приказы.
— Понятно. Я буду этим руководствоваться, ничего и никому не объяснять и…
— Нет, объяснять надо! — перебил я его. — Однако для каждого уровня должно быть своё объяснение. Руководитель с высоким уровнем доступа просто обязан знать цель, к которой он идёт, а также возможную награду по достижении этой цели. Ведь он ведёт за собой людей. Управленцы со средним уровнем доступа тоже должны иметь представление о награде и перспективах роста. Знать о возможности перейти на следующий уровень как о способе повысить собственный социальный статус. Да и кадры низового звена должны понимать, ради чего они воюют, и какое поощрение их ждёт. Как правило: чем ниже статус, тем выше награда. Так будет правильнее, но награда внизу должна состоять пока только из денег.
— Ммм, — задумался Негаш. — Откуда ты это всё берёшь, Мамба? Неужели выдумываешь?
— Да, я очень серьёзный выдумщик, — усмехнулся я. — И результат в большинстве случаев тоже оказывается серьёзным.
— С тобой не поспоришь. Всё так и есть.
— Я рад, что ты меня внимательно слушаешь и понимаешь. Значит, у тебя есть будущее! И с такими как ты, есть оно и у меня. И чем нас больше, тем более достойное будущее мы сможем обеспечить Эфиопии. Мы ещё возьмём своё, когда накопим достаточно сил.
— Я тоже на это надеюсь.
— Нужно работать, Абале. А надеяться на Бога. Ты, кстати, православный?
— Да, но в наших рядах есть и мусульмане, и католики. Последние в основном из числа кубинцев.
— Хорошо. Тогда нужно быть осторожнее. Кубинцев пока не вовлекай в братство, либо делай это, если человек максимально надёжен и уже зарекомендовал себя. Кубинцев, кстати, желательно всех переженить. Причём абсолютно всех! Пусть они успеют наделать тут детей. С мусульманами сложнее… И ещё: каждый из оставшихся должен верить в духов Африки, хотя бы немножко.