Измени (мне) меня

Но потом, в беседке, Милана открылась мне совершенно с иной стороны — умная, умеющая слушать и слышать, слегка наивная, неуверенная в себе и своих силах, но отчаянно стремящаяся быть кому-то полезной, нужной. Не девушка- мечта. Вот только явно не моя.

Конечно, зачем такой красотке из известной богатой семьи (ага, я и половину дня потратил на то, чтобы найти как можно больше информации о ней) такой как я? Впервые я чувствовал подобное. Что смотрю на женщину снизу вверх, что меня не облапывают жадным взглядом. Что не видят во мне (кстати, а вот это жаль!) самца, который будет трахать всю ночь без устали, а утром исчезнет с первыми лучами солнца. Не пытаются что-то строить из себя. Я даже кайфанул от недовольства, промелькнувшего в ее прищуре, когда она услышала от меня " киска". Да, как тупой одноклассник пытался я привлечь её внимание подобной пошлятиной. Но Милана по итогу окатила меня таким ледяным презрением, так разом отсекла попытки шутить, что я не на шутку завелся.

Да и сейчас хожу как в тумане. Вместо документов на столе перед моими глазами — она. В том же темном, охуительно сексуальном платье, в котором была вчера, на каблуках. Губы накрашены той же блядской красной помадой. Только для меня она стала бы краситься такой. Чтобы никакой урод и не смел фантазировать при виде ее пухлых ярко-алых губ. Я бы сгреб одной рукой со стола все документы к хренам. Усадил бы ее поверх него, широко раздвигая такие соблазнительные ножки Миланы…

Черт, телефон. Я настолько замечтался, что даже не услышал.

— Да, мам. — аж неловко стало. Точно подростка в своей комнате застукала мама с эротическим журналом и членом в руке. Твою ж…

Как мог привел в порядок мысли, слушая, что она говорила.

— Арсюша, — ага, это я. Ну как запретишь матери, что всю жизнь отдала сперва тебе, а потом внуку, так себя называть — Кирилл расстроился (а вот внука она чаще полным именем звала. Поди пойми, отчего).

— Что случилось, мам? Мне приехать? — поудобнее перехватил я трубку. " Кирилл расстроился" в нашем случае могло означать что угодно- от грустного настроения и отсутствия желания с кем-либо общаться до плача и капризов, бывало, перераставших в полноценную истерику, где принимать меры уже должен был отец.

— Ну, у них в саду…Нужно ведь было поделку о семье принести и фото. Я ему дала ту, где мы в Диснейленде, помнишь? Ну, с ушками которая. Мы там ещё так хорошо вышли, а то на других…

Я закатил глаза, стараясь не засмеяться. Мама совершено не умела умещать мысли в пару предложений.

— А я Галке и говорю ' Зато на Монматре была'. - закончила она " вводный монолог", переходя, наконец, к сути, — Ну и вот…Отнес, значит. А ему дети другие говорят: " У тебя мама такая старая". Ну, воспитательница им объяснила, что на фото бабушка, а мамы нет… А они….издеваться стали. — её голос подозрительно задрожал, а я почувствовал дикую ярость, что затопила полностью. Детки-конфетки, мать твою! И ничего не сделать им. Разве что родителей, отцов, по одному выловить и разъяснить, как нужно воспитывать своих детей!

Вот честно — сколько раз я сталкивался с предубеждениями в отношении диагноза сына, и не сосчитать. Люди боялись, старались не подходить и детей не подпускать, смотрели с жалостью или недоуменно впивались взглядом, отслеживая каждое движение. А слова? До сих пор помню, как в фитнесе, куда часто ходил ради качалки и бассейна, пока ещё строился дом, хотел оставить сына, ему тогда было три с половиной, в детской комнате с сотрудниками. Там на три момент как раз лишь ввели эту услугу, вовсю рекламировали. Что с детьми сидят не просто рядовые сотрудники, а опытные педагоги. И пока родители занимаются собой, дети занимаются своим развитием. Только вот, узнав, что ребенок не говорит, и небольшой процент речи не понимает, горе-педагог вся затряслась, начала причитать, что у нее нет должного образования, чтобы " с такими" детьми сидеть. И что " а вдруг он убежит или что-то сделает?!". И вот как ты едва ли не бьющейся в истерике тете лет пятидесяти объяснишь, что ребенок полностью послушный и понимающий. Для нее и таких как она "не говорит" равно " опасный психопат".

При этом другие дети, " нормики" или нормотипичные, как именует их моя мама, набравшись этих терминов на следующих одна за другой реабилитациях, ведут себя раз в сто хуже аутистов. Но, странно, никто не бьёт тревогу, никто не сторонится их, не пугается. К примеру я сколько раз Кирюху обижали, пытались ударить, толкнуть или обозвать на детской площадке — и не перечесть. Естественно, я сразу же и жёстко пресекал это, и мне было плевать на вопли прибежавших мамаш в плане " Он ведь ребёнок!" — зато ты, дура, не ребенок! И твоя задача заключается не только в том, чтобы накормить, одеть ребенка и отвести-привести из сада. Ты растишь не цветок, блядь, не Тамагочи, а человека! Воспитанием займись! Сегодня он просто толкнул другого ребенка за то, что тот не говорит, не такой как все. А завтра ты же сама рыдать будешь, что сажают- твой взрослый сыночек с компанией таких же ушлепков покалечили кого-то за внешний вид или слово ни к месту. Да даже за " не такой взгляд". При этом, такие мамашки не понимают причинно-следственной связи в силу своего скудоумия. И будут передачки потом " дитачке" на зону слать, виня весь мир в том, что сын сидит, а следствие и полицию — в том, что подставили невинного сыночка.

— Я скоро буду, мам. Не накручивай себя по пустякам. — положил трубку, вставая из-за стола. Да, поработать у меня сегодня в любом случае не вышло бы. Зато

— Арсений, тут тебе звонили с "Моделс Индастриал", по поводу охраны. Они согласны на все условия, хотели бы обсудить. — Таня, мой зам, нахмурившись, пыталась понять- ухожу я или только вернулся. Сама она только приехала, перехватив меня в гардеробной.

— Танюш, давай сама? — бросил я на бегу- Домой нужно срочно, и ещё несколько дел есть.

— Хорошо, — повесив пальто на вешалку, Таня достала из сумки футляр с очками, быстро поправила темный костюм.

— Тогда я своей электронкой заверю. И ещё нужно с Дмитриевым связаться, пускай тоже завизирует. — сходу пустилась она в планирование.

Не женщина- воин. Сколько я помню Татьяну, у нее работа всегда была на первом месте. Впрочем, возможно, от того, что на первом некому было быть. Жила она одна, даже отношений, вроде, не заводила. В нашем головном офисе многие на неё эаглядывались, директор по персоналу — тот и вовсе с периодичностью раз в месяца три-четыре звал на свидания, но она лишь вежливо отказывала. Странно, вроде, и внешне неплоха- высокая, стройная, темные волосы (правда, неизвестно какой длины- Таня их вечно в унылый учительский пучок собирала), и по характеру — честная, подчас излишне прямолинейная (впрочем, ум это компенсировал с лихвой- она понимала, что, когда и кому следует говорить). А всё одна. Мы даже как-то на свидание с ней сходили, мать настояла — уж очень ей Таня понравилась, когда та в месяц дикой запары по работе несколько раз в неделю ездила доделывать документы ко мне домой. Но, увы, промучившись минут тридцать в нелепых попытках знакомства как мужчина и женщина, мы честно признались друг другу, что каждый из нас не во вкусе другого. Посмеялись над собственной нерешительностью, выпили-поели. А после каждый сел в свою машину, чтобы разъехаться по домам и больше никогда не вспоминать об этом вечере.

Когда я уже подходил к машине, на телефон прилетело сообщение от Тани. " Это что за сумма? На организацию переговоров я уже из кассы взяла".

Улыбнувшись, быстро набросал ответ: " Это твоя премия за помощь. Спасибо, Тань.".

"Ого. Ну…Я и не знаю, что сказать. Это очень много, но спасибо"- тут же отписала Таня.

***

— А эта, с работы? Как ее там, такая высокая девочка, темненькая? — прищурившись, мама делала вид, что пьёт чай. Я усмехнулся — интриганка, блин, доморощенная. И знает она прекрасно, что " девочку" Татьяной зовут, и в жены мне её давно уже прочит. Да и вся бутафория с якобы сегодняшним расстройством Кирилла в саду, явно разработана этим Штази в юбке совместно с одной из ее приятельниц, таких же ушлых бабушек- манипуляторов, как и моя драгоценная и обожаемая маман.