Золото Рейха

«Лендровер» отъехал, Езерский поднялся в свою квартиру. Марина ждала его на лестничной площадке, ей не терпелось услышать ответ.

— Ну что, поговорил?

— О чем?

— Ты забыл?

— А… Об этом мы говорили. Не станет он для тебя ничего делать.

— Не врешь?

— Не вру, — зло бросил Виталик, проходя в ванную.

Он снял с ноги кроссовку, перепачканную известью, и долго мыл ее под краном, пока Марина собирала мокрой тряпкой грязь в прихожей.

— Наследил, не договорился… — укоризненно бормотала она.

Наконец Езерский привел себя в божеский вид, усадил сестру на кухне и поведал ей обо всем.

— Запомни, Марина, — наставительно сказал он, — я существую только для самых близких — для тех, кого ты знаешь. По телефону отвечай так: уехал, не видела, не знаю. Дверь открывай только своим, сначала посмотри в «глазок».

— Ты будешь еще встречаться с Феликсом? — спросила сестра.

— Наверное. Должен же я его отблагодарить.

Глава шестая

Весь остаток дня Феликс провел в строительных заботах. Он уже закончил решетку для винограда и только теперь, сойдя вниз, понял, как долго придется ждать, прежде чем весь дом будет обвит зеленью. Чем больше он работал, тем более отдаленным казалось ему то время, когда он сможет по-настоящему зажить в своем доме. Это казалось чем-то столь же прекрасным, сколь и недостижимым, вроде рая на всей земле.

Почти все было готово к отъезду. Феликс собирался выехать завтра вечером, чтобы к следующему утру уже быть на границе. Ему нравилось наблюдать, как за одну ночь поистине фантастическое всеобщее свинство сменяется не менее фантастическим комфортом и порядком. Последние лучи закатного солнца золотили вершины старых кладбищенских деревьев. Колчанов принялся обливать себя колодезной водой, вздрагивая от ледяных струй.

Уже стало темно, когда Феликс решил поужинать. Готовить он не любил. Поэтому в его набитом под завязку холодильнике можно было отыскать какие угодно полуфабрикаты. Колчанов устроился в саду за старым потрескавшимся столом, над которым подвел электричество. Лампочка в жестяном абажуре свисала со старой яблони и слегка раскачивалась на ветру, отбрасывая пляшущие тени. На ужин Бог послал Колчанову пару бутылок пива, копченое мясо и болгарские овощные консервы «Лечо», памятные по праздничным продуктовым заказам застойных времен. В эту минуту Феликсу показалось, что покой наконец-то наступил. Страх, грязь — все позади, только тишина, теплый влажный ветер и дом. Его Дом с большой буквы…

Булгарино располагалось так, что ни одна дорога не шла через деревню насквозь. И если уж показывался свет фар, ошибиться было нельзя — кто-то ехал именно сюда. Феликс пил пиво маленькими глотками, словно старое редкое вино.

И тут в ночную тишину ворвался далекий звук моторов. Ехал не один автомобиль, а по меньшей мере три или четыре. Звук шел со стороны шоссе, но уже ближе к деревне. Лента дороги, освещенная луной, переваливала через холм. И вот на нем возникла одна пара фар, за ней вторая, третья, четвертая…

Легковые машины… Такой кортеж мог появиться здесь только в двух случаях: или у кого-то свадьба, или же… Феликс тяжело вздохнул: значит, это по его душу.

Два «Мерседеса», «Ауди» и «Опель-Вектра» остановились на вымощенной булыжником улице. Головная машина пробега — «Опель-Вектра» — победно просигналила, и из-за руля выбрался Виталик Езерский.

— Феликс, — закричал он так, что его, наверное, услышали в самом дальнем доме деревни. — Феликс, слышишь?

Колчанов подошел к воротам и устало произнес:

— Ну чего тебе?

А из машин тем временем уже выходили люди. Среди них было несколько знакомых Феликсу валютчиков из бригады Езерского и четверо каких-то не особенно симпатичных типов. Одеты они были в костюмы, но более привычной для них наверняка являлась форма.

— Я твой должник! — крикнул Виталик, бросаясь к Феликсу и тут же представляя его приехавшим: — Мой лучший друг Феликс Колчанов. А это — все мои друзья.

— Тоже лучшие? — не без издевки спросил Феликс у приятеля.

— Лучшие. Но ты — самый лучший, — Виталик был уже немного навеселе.

Следом из машин вылезли девицы, насчет профессии которых никаких сомнений не возникало. Согласно местной традиции, на каждой из них было что-нибудь черное: юбка, блузка, а то и просто беретик.

«Проститутки среднего пошиба», — отметил про себя Феликс.

И только одна из девушек не подходила под это определение. Что-то знакомое виделось в ее лице.

— А это кто? — спросил хозяин у Виталика.

— Ты что, мою сестру не узнаешь? Марина, иди-ка сюда, покажись!

Та подошла и молча принялась разглядывать Колчанова, чуть склонив голову к плечу. Феликс почувствовал себя неуютно. Тут же вспомнился разговор с ее братом. Он посмотрел в глаза девушке со смешанным чувством.

В людях он разбирался отлично, с первого взгляда мог определить характер, понять, на что человек способен. Не хотелось даже думать об этой странной просьбе. Марина тоже о ней не напоминала.

— Представляешь себе, — продолжал тараторить Виталик, — все сегодня уладил, всех сегодня вытащил! Вот они помогли, ребята.

— Эти? — спросил хозяин.

— Они, родимые.

Феликс одну за другой пожимал потные ладони незнакомых гостей, понимая, что это то ли следователи, то ли какие-то чины из милиции, освободившие валютчиков, захваченных на рынке воронежским ОМОНом.

— А тех двоих мудаков обещали выгнать на хрен! — ликовал Виталик.

— Выгонят, — пообещал один из приехавших. — Конечно, не сразу, но со временем.

— Так вот, мы решили немного отпраздновать, за город поехать. А потом я вспомнил, что ни разу у тебя не был. Еле нашли. Спасибо, люди подсказали. Говорят, как увидите башню возле кладбища, там Колчанов и живет.

А тем временем, не спрашивая у хозяина дома разрешения, из машины уже выгружали ящики с питьем и закуской, кто-то бесцеремонно вытаскивал на улицу еще один стол. Колчанов пока не протестовал. За последние месяцы он довольно сильно одичал, а в последний раз сиживал в шумной компании, наверное, год тому назад.

В деревне одно за другим зажигались окна, всегда пустынная улица стала довольно оживленной. Многим хотелось посмотреть, что же это за компания такая приехала к Феликсу. Уже гремела музыка, колонки выставили прямо в открытые окна маленького покосившегося домика.

— Да ты настоящий помещик! — продолжал восхищаться Виталик, глядя на темные очертания двухэтажного дома. — И все это своими руками?

— Это подъемным краном сделано, остальное — сам. — Феликсу стало неприятно, что кто-то, как говорил Остап Бендер, касается грязными лапами хрустальной мечты его детства, его Рио-де-Жанейро. — В темноте смотрится — днем пока еще нет.

Жрицы любви оказались вполне сносными хозяйками, и через полчаса стол уже был уставлен тарелками со снедью и выпивкой. И не просто заставлен, а довольно красиво сервирован: все-таки женская рука.

— Вы уж, гляжу, намылились до утра гулять, — недовольно поморщился Феликс, — а завтра я уезжаю. И из-за вас планы менять не собираюсь.

— Ничего, не бойся. Тут посидим, потом уедем. Отоспишься. Ребята хорошие, — и Виталик потащил Колчанова к столу.

Марина все это время молчала, лишь изредка вопросительно смотрела на Феликса, будто он ей был что-то должен. Откупорили бутылки, водка полилась в стаканы. «Эх, и погудим же мы сегодня!» — явственно читалось на лицах гостей.

— Все, хватит, — отвел Феликс в сторону руку Езерского, когда тот наполнил его стакан на треть.

— Ты чего?

— Не хочу!

Виталик пожал плечами.

— Не пьешь?

— Не пью.

— А как насчет баб?

— Не жалуюсь.

— Тогда выбирай, какая глянется. Только не думай, телки проверенные, их мне эти ребята из налоговой полиции посоветовали, а они знают толк.

— Они не менты?

— Ты что? — изумился Виталик. — Моя Марина с ментами бы вместе не села.

«Довольно странно, — подумал Феликс, — он бы сел, а она — нет».