Севера. Часть 2

Михайленко прошелся по комнате, не обращая внимания на лепет «клиента», постоял несколько секунд к нему спиной, затем резко обернулся.

- Вы неглупый человек, и должны понимать, что вы сейчас полностью в наших руках. Вы даже попытаться сбежать не сможете. И нам ничто не помешает вас по-тихому удавить и прикопать в подвале под бочками. Я даю вам вторую и последнюю попытку рассказать о себе. Только, на этот раз, правду, господин Даган.

Моссадовец попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

- Я вижу, начал он, - вы раскрыли мою маленькую тайну. А раз уж это случилось, у вас наверняка возникли ко мне закономерные вопросы. Что ж, давайте я попытаюсь на них ответить.

- Нет уж, сперва вы расскажите нам всё, что знаете об анклавах, о политических раскладах, об этом мире, а уже потом я задам вам несколько вопросов. И если вы будете достаточно откровенны и полезны, мы рассмотрим вопрос о возврате вас в ваш анклав. Если же мы решим, что вы были недостаточно откровенны, то имейте в виду: места здесь глухие, а хищного зверья в избытке. Никто и никогда не узнает, где закончил свой жизненный путь Ицхак Даган

Бородулин сидел, время от времени машинально отпивая глоточек успевшего остыть чая, и с восхищением наблюдал за работой профессионала. Даган, вначале сидевший спокойно, и даже несколько расслабленно, явно напрягся, и ему все хуже удавалось удерживать на лице невозмутимое выражение, пресловутый покер-фейс. Впрочем, дожимать его не стали. Часа через полтора Михайленко отпустил свою жертву. Моссадовец взгромоздился на костыли и, стараясь выглядеть бодрым, загромыхал на выход.

- Ну что скажете, Станислав Наумович? – спросил Бородулин, как только за «пациентом» закрылась дверь.

- А что тут сказать? Ушлый и хитрожопый кадр. Не люблю таких. Умен, этого не отнимешь, но против нашей школы слабоват. Да и специализация у него не та.

- Как думаете, расскажет он нам то, что мы хотим знать?

- Расскажет, куда денется. Он, видать, из тугодумов. Сейчас к себе вернется, все нюансы нашей беседы припомнит, выводы сделает и сам прискачет пооткровенничать. И расскажет абсолютно все. И то, что спрашивали, и то, что не спрашивали.

- Но с какой стати ему этоделать?

- Потому что своя шкура ему дороже. Могу сказать, что он почти наверняка крупно накосячил там, у себя. Что он там натворил, нас не касается. Но его либо выгнали, либо сам сбежал, от греха подальше. Шел на запад, тут он, скорее всего, сказал правду. А это означает, что к западу от нас находится еще один анклав. Турки ему встретились случайно, он не ожидал на них наткнуться. Но для сотрудников подобных контор любые люди – это, в первую очередь, ресурсы. Вот он и решил использовать их в своих целях. Вы ведь уже видели, что люди у нас - это самая большая проблема. А теперь представьте: возвращается этакий герой к себе в кибуц и приносит на блюдечке довольно крупную территорию со значительным по здешним меркам населением. Да ему тут же все грехи простят. Но что-то он там с турками не поделил. То ли действительно девку испортил, то ли еще что, но только всех там разозлил до такой степени, что его, в конце концов, грохнули. Ну, попытались. А попав к нам, он наверняка попытался бы наш анклав евреям сдать.

- Я думаю, он человек амбициозный, мог бы попытаться и возглавить.

- Мог бы.

- И что с ним дальше делать будем? Можно, конечно, по-тихому прикопать, леса тут дремучие. Но как-то неправильно выходит: сперва спасли, потом – прибили.

- Отпускать просто так тоже не очень хочется. Он тут слишком много вынюхал.

- Не хочется. Но если мы напрямую законтачим с евреями, то в рамках каких-то договоренностей можем и вернуть им человечка – не просто так, разумеется, а в обмен на какие-то реальные вещи или информацию. Да и у турок надо поинтересоваться – что, мол, за кадр, что натворил, за что его порешить хотели. И его слова проверим, и, если что, будем иметь возможность надавить: начнет выкаблучиваться – отдадим туркам.

Михайленко хмыкнул, подумал, и кивнул.

- Действительно, это будет хорошо. Растете, Андрей Владимирович, глядишь – завзятым интриганом станете.

- Скажете тоже, - махнул рукой Бородулин.

- Нет, серьезно. Я вот как-то сразу не сообразил, соскучился, понимаете, по настоящей работе, вот и увлекся.

- У вас хорошо получилось, я был впечатлен. Наш гость выходил отсюда на подгибающихся ногах и с мокрой спиной, а ведь он тоже из спецслужб.

- Вы меня с ним не равняйте. Он – аналитик, его задача – по отрывочным кусочкам информации воссоздать целостную картину ситуации и спрогнозировать дальнейшее развитие событий. А я, скорее, оперативник. Ну и методику допросов нам хорошо преподавали весьма грамотные люди.

- Ясно. Так когда, считаете, стоит ждать исповеди?

- Думаю, сегодня к вечеру. Во всяком случае, не позднее завтрашнего дня.

- Что ж, будем ждать.

Глава 18

В предновогоднюю ночь Бородулин спал плохо. И, вроде, утомился достаточно – и физически, и умственно, но вот сон никак не шел. И дело было даже не в этом гадском еврее. Даже если он и не стоил того, чтобы его спасать, дело уже сделано. Теперь главное, чтобы никто из посвященных в тему не проговорился Старому Юре. Все же человек упирался, спасал, тащил. И кто его знает, как отреагирует якут, если ему скажут, что спас он, по сути, вражеского шпиона. Но это все не смертельно и касается, по сути, нервов и переживаний одного конкретного, хотя и весьма ценного человека.

Главное же было в другом, в той информации, которую привез Корнев. Вся эта суматоха, которую поднял Гариджанян, сбила начавшуюся беседу, и лишь под вечер, когда все более-менее утряслось, Ильяс, наконец, выдал главное, то, что не доверил радиосвязи: армяне нашли еще одну башню. На другом берегу реки, в глубине леса, километрах в пятнадцати от берега, почти напротив турецкого поселка. С виду башня была абсолютно целой. А это означало, что в ней вполне мог найтись рабочий терминал поставки. И, может, еще несколько шариков цвета слоновой кости. Судя по всему, турки об этой башне не знали. А вот этот Даган… вполне возможно, что и знал. И знал, что там и для чего это нужно. И очень может быть, что пострадал, неудачно пытаясь разыграть эту карту с турками. Что же теперь делать? Срочно срывать людей и срываться самому?

Если честно, он был совсем не рад этому внезапному новогоднему подарку. Понятно, Корнев сейчас не может послать на разведку сколько-нибудь значимый отряд. А один-два человека… чересчур рискованно. Все-таки до Старого Юры им далеко. Опять же, кто знает – может, действительно башенку караулит какой-нибудь монстр. Нет, благодарность другу была. И выраженная словами, и вполне материальная. Но вот что ему делать с новой проблемой, Бородулин не представлял. Для надежного и полноценного снабжения анклава ему вполне хватало имевшихся каналов поставки, а содержать и охранять третий было просто некем. Да и, по большому счету, незачем. Единственная надежда оставалась на то, что терминал и плиту будет возможно перевезти в одну из крепостей. И пусть даже он не сможет пока что его использовать. Гораздо важнее, что его не сможет использовать и никто из потенциальных конкурентов или врагов. И не надо думать, что врагов тут нет. Найдется какой-нибудь недобитый албанец, или те же турки набредут на башню. И как потом с ними говорить? Только класть людей, отвоевывая хорошо укрепленное место. Есть, конечно, надежда, что за грядущее лето Смотрящие зашлют сюда, на Платформу, достаточное количество людей, чтобы можно было эту башню по-нормальному обжить. Но пока что это невозможно. И без того не слишком большой боевой отряд сократился вполовину. А к живущим в поселках цивилизованным европейцам особого доверия нет. Взыграет в них ретивое, решат жить самостийно, и ничего с этим нельзя будет сделать.

Надо, надо слать людей для осмотра башни и эвакуации оборудования. И, по возможности, быстро. Но и сильно торопиться нельзя. Экспедицию надо готовить тщательно, вдумчиво, предусмотрев все возможные варианты. А вот так, с бухты-барахты, срывать людей черт-те знает куда нельзя. Так что отправимся в путь, скажем, с утра второго января. И народ очухается после праздника, и приготовить необходимое снаряжение успеем. И не просто так пойдем, а к туркам на переговоры. Пора установить какие-то рамки совместного существования, раз уж угораздило быть соседями. Ну а пока одни будут переговариваться, другие проверят башню.