Ангелы полуночи

Коллин и Джастин были практически неразличимы внешне. И все же любой, проведя в их обществе хотя бы несколько минут, тут же обнаруживал бьющую в глаза разницу в поведении. Коллин был подвижный, яркий, дерзкий, склонный к насмешке, шутке, а его брат – серьезный, суховатый, ультраконсервативный. Хотя им исполнилось всего по двадцать три года, Коллин часто жаловался, что брат ведет себя как старик, а Джастин, в свою очередь, говорил, что Коллин ребячится. Сам Джастин шел к цели уверенно и настойчиво, ничуть не сомневаясь, что в один прекрасный день займет самое высокое положение в «Интерконтинентал ойл».

Коллину, напротив, по-прежнему не хотелось об этом думать. Стать администратором, пусть даже в отцовской компании? Нет, никогда! Судьба одарила его сердцем и духом истинного искателя приключений. Но вот что конкретно ему нужно? Четкого ответа на этот вопрос не было. Что-нибудь волнующее, требующее напряжения всех сил… В какой-то степени фехтование заполняло пустоту его существования – ни одно другое занятие не рождало у Коллина такого ощущения полноты жизни, не вносило в нее столько напряженности, не требовало так много сил. И пока мечты о получении высочайших наград в этом виде спорта имели под собой хоть какие-то основания, у него не хватало духа окончательно и бесповоротно расстаться с ними. Он продолжал тренироваться почти каждый день, всегда, когда удавалось найти желающего сразиться с ним. К несчастью, большинство гарвардских энтузиастов фехтования были всего лишь любителями и не могли всерьез соперничать со спортсменом мирового уровня.

Пересекая по дороге в Кембридж реку по Гарвардскому мосту, Коллин бросил мимолетный взгляд на серое, затянутое облаками небо. Похоже, на Бостон и впрямь вот-вот обрушится метель, которую синоптики предсказывали уже три дня. Молодой человек включил радио и нашел станцию, передающую местные новости.

– Проклятие! – пробормотал он, услышав, что к утру выпадет от пяти до восьми дюймов снега.

У Коллина были большие планы на этот уик-энд, и метель определенно могла помешать им. Он переключил радио на спортивный канал, подрегулировал громкость и ослабил намотанный вокруг шеи шарф, радуясь, что этот длинный день подходит к концу.

Машина въехала в темный туннель, ведущий в гараж под домом, и остановилась. Поднимаясь в лифте на свой этаж, Коллин взглянул на часы и решил сразу же позвонить отцу в «Ритц-Карлтон». Квентин Деверелл не любил ждать, даже если речь шла о его собственном сыне.

Коллин снял шарф и расстегнул пальто. Легкая улыбка коснулась его губ – сегодня вечером к нему должна прийти стряпать студентка из Редклифа, изучающая историю искусств. Она сама – произведение искусства. Если бы удалось задержать ее тут допоздна… Пожалуй, в надвигающейся метели все же есть определенные преимущества.

Створки лифта раздвинулись, молодой человек вышел из кабины и открыл дверь своей квартиры. И сразу же ему бросилось в глаза, что в гостиной горит свет. Он ощутил легкий укол беспокойства, поскольку точно помнил, что выключил люстру. Потом его осенило: сам ведь дал Лауре ключ на случай, если девушка приедет раньше. Наверняка ей захотелось сделать ему сюрприз. Ну что ж, у него тоже найдется парочка сюрпризов для нее.

Улыбаясь в предвкушении предстоящего вечера, он открыл дверцу стенного шкафа и…

– Привет, сын, – раздался за спиной хорошо знакомый голос. – Я уж было подумал, что ты вообще сегодня не придешь ночевать.

Коллин резко обернулся. В дверном проеме гостиной стоял Квентин Деверелл, высокий, представительный мужчина пятидесяти трех лет, с точно такими же, как у сыновей, резкими чертами худого лица и атлетическим телосложением. Зачесанные назад густые волосы слегка отливали медью, над серо-голубыми глазами брови вразлет. Человек, безусловно, сильный, волевой. И привыкший к повиновению окружающих, включая и его своенравного сына.

«Подумать только, он – могущественный глава «Интерконтинентал ойл» и одновременно мой отец», – мелькнула мысль, которая нередко заставляла сердце Коллина биться чаще.

– Как ты вошел сюда? – спросил он, вешая пальто в стенной шкаф.

– Управляющий впустил меня, – с улыбкой ответил Квентин Деверелл. – Что тут удивительного? Ведь именно я оплачиваю твой маленький сибаритский уголок.

– А заодно получаешь детальный отчет о том, когда я ухожу, прихожу и кого принимаю? – Коллин закрыл дверцу шкафа и с улыбкой повернулся к отцу.

– В этом нет никакой необходимости, – усмехнулся Деверелл. – Я ведь знаю тебя, твои привычки и… твои вкусы. Неужели забыл, кто я?

– Помню… даже слишком хорошо. – Коллин помолчал. – Что привело тебя в Бостон, папа?

Деверелл улыбнулся:

– Разве нужен повод, чтобы время от времени навещать сыновей?

– Нет, – задумчиво ответил Коллин, – но когда ты, выражаясь твоими словами, навещаешь нас, это никогда не происходит без конкретной причины. Меня снова вызывают на ковер?

– Отнюдь нет.

– Какова же истинная причина твоего визита? – «Время для которого выбрано не слишком удачно», – мысленно продолжил Коллин.

Он прошел мимо отца в гостиную, стены которой украшали гравюры с изображением охотничьих сцен. С минуты на минуту придет Лаура, а в присутствии отца вряд ли удастся разыграть роль радушного, милого хозяина со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Окончание твоей учебы.

– До этого еще четыре месяца, папа, – улыбнулся Коллин. – Ты так жаждешь поскорее приковать меня цепью к письменному столу в одном из своих офисов?

– Отнесись же наконец к этому посерьезнее, Коллин, – насупился Деверелл. – Твое будущее связано с компанией. Твое и Джастина. Вы оба наследуете ее.

– Прости, папа, – мягко произнес Коллин. – Я очень серьезно отношусь к нашей компании. Мне отлично известно, как нелегко тебе было добиться, чтобы «Интерконтинентал ойл» стала такой, как сейчас. И я помню, какое значение ты придаешь нашей с Джастином работе в компании. Мне просто трудно представить самого себя вечно корпеющим над бумагами, вот и все. – Молодой человек подошел к бару в углу комнаты. – Хочешь что-нибудь выпить?

Деверелл кивнул.

– Виски с содовой. – Он помолчал, оглядываясь. – Не перестаю удивляться разнице ваших с Джастином вкусов. Ты как будто выходец из далекого прошлого. Квартира же твоего брата настолько сверхсовременна, точно он живет уже в двадцать первом веке.

– Зато в ней нежилой дух, – скучающим тоном отозвался Коллин, наполняя бокалы. – С трудом верится, что там вообще кто-то живет.

– Мне всегда казалось, что близнецы должны быть очень близки друг другу. – Деверелл принял бокал, предложенный сыном. – Ближе, чем обычные братья или сестры.

– Честно говоря, не думаю, что Джастин способен на близость с кем бы то ни было, папа. – Коллин не считал нужным скрывать от отца свое мнение. – Насколько мне известно, он даже никогда не имел дела с женщиной…

– Хватит, Коллин, – резко оборвал Деверелл. – Твой брат прежде всего заботится о своем будущем. Неплохо бы и тебе взять с него пример.

Коллин нахмурился. Снова та же старая песня. Иногда он испытывал сожаление, что принимает так близко к сердцу все связанное с отцом и нередко действует наперекор своим устремлениям, чтобы завоевать его уважение. Было бы гораздо легче жить, ориентируясь лишь на себя, на то, чего хотелось лично ему.

– Я постараюсь, папа.

– Мы с Джастином встречались за ленчем у «Эпли», – продолжал Деверелл. – Жаль, что тебя не было с нами.

– Я был в гимнастическом зале. И даже не знал, что ты в городе. – Коллин уселся на кушетку напротив отца, подтянув одну ногу так, что колено почти касалось груди, и сделал глоток из бокала.

– Опять фехтование? – Лицо Деверелла выражало явное неодобрение.

– Не волнуйся, моим занятиям оно не мешает. Думаю, я по-прежнему могу сказать, что иду в группе третьим.

– Коллин, я прекрасно понимаю, как сильно тебя всегда привлекала рапира. Бог знает, твое обучение обошлось весьма недешево, – вздохнул Деверелл. – И я горжусь твоими успехами. – Он перевел взгляд на многочисленные призы, висящие на одной из стен. – Но твое место в «Интерконтинентал ойл», рядом со мной и братом.