Вернувшийся к ответу

Свалившись на несчастного однокурсника как снег на голову, Геннадий утешил, что поживет у него ну максимум пару деньков. Пока не снимет какую-нибудь халупу, а потом, дескать, должность, а вместе с ней и квартиру ему предоставят. Для добряка, но мягкотелого университетского товарища кончилась эта история весьма плачевно. Жена его обладала характером куда как более решительным, чем у мужа, делить свою квартиру с незваными гостями, оказавшимися к тому же жуткими неряхами, она не желала. На третий месяц, когда хозяйка квартиры поняла, что нахальные гости съезжать не собираются, забрала дочку и укатила в родной город, к родителям, заявив мужу, что он сам сделал выбор, предпочтя «новую семью».

Леонтьев тем временем отправился в ЦК компартии, где предъявил сотруднику, курирующему печать, свою дивную трудовую книжку. Увидев, что товарищ с первого же дня своей деятельности был только редактором, ответственный товарищ призадумался. Но тут же его осенило. На каком-то из заседаний министр геологии пожаловался, что в его ведомственной газете редактор – человек совершенно неподходящий, редакторского опыта не имеющий. А тут на тебе – пожалуйста, редактор с таким гигантским стажем и, надо полагать, опытом. Через пару дней Леонтьев занял место в деревянном флигелёчке на задворках министерства геологии.

***

Редакция, куда попал Аркаша, была сборищем спившихся журналистов, тех, кого уже не брали ни в одну мало-мальски приличную газету. Три раза в неделю они собирались в редакции, что-то делали, работая максимум до обеда. Потом начиналась пьянка.

Марков быстро учился – жизнь заставила. Он был, когда надо, корректором и подчитчиком, в типографии уже умел верстать полосы и отливать в специальной машине заголовки. Когда ответственный секретарь «Геолога» заболел, выяснилось, что, кроме пацана, так его здесь все звали, заменить ответсека некем. В тот вечер, когда Аркаша ломал голову над планом следующего номера, он впервые отказался идти в суворовский магазин за водкой.

Единственным непьющим здесь человеком был пожилой фотокорреспондент Михалыч. Он приносил пакет с великолепными фотоснимками, оставлял на столе и, почти ни с кем не разговаривая, удалялся. Поговаривали, что когда-то имя Михалыча было хорошо известно в самых крупных изданиях Союза. Но за воротник закладывал неумеренно, вот и скатился до «Геолога». То ли сам сумел «болезнь» преодолеть, то ли медики помогли – неизвестно. Однако, хотя и был теперь трезвенником, дурная слава разошлась быстро и на работу его больше никуда не брали. К тому же еще и возраст…

Однажды Аркадий встретил Михалыча в цинкографии, где фотографии превращали в цинковые клише для газетных полос.

– Давно к тебе приглядываюсь, – сказал Михалыч Маркову. – И не пойму, что ты, такой молодой, делаешь в этом притоне. Ты же у них только водку можешь научиться пить, хорошему-то не научат, поскольку сами не знают.

Время было обеденное, зашли в издательскую столовку. Аркадий поведал коллеге свою историю.

А я ведь о тебе слышал. Мне ребята из молодежки рассказывали, как тебя убить хотели. Я даже статью твою о торгашах этих прочитал. Молодец. Мне понравилось.

Помолчал, потом добавил: – Я тебе вот что скажу. Ты слишком рано начал. Но все эти годы был внештатником. Поэтому тебя никто всерьез и не воспринимает. Молодой, опыта никакого. Тебе, милый мой, надо на периферию ехать. У них там на людей вечный голод. Хоть черта возьмут, лишь бы алкашом не был. А ты непьющий, с руками оторвут в любой областнухе. Вот там ты действительно опыта наберешься, писать научишься. С пяток годиков поработаешь, потом на белом коне в столицу вернешься. Послушай меня, я дело говорю.

***

Слова Михалыча запали в душу. Аркадий все чаще и чаще мысленно возвращался к этому разговору, впрочем, пока еще не понимая, как этот, похоже, и впрямь мудрый совет, воплотить в жизнь. Он только с каждым днем все отчетливее понимал, что из этого вертепа надо ноги уносить. И как можно скорее.

Вся техническая подготовка газеты к выпуску теперь была на его плечах. Из дому он уезжал чуть свет, возвращался чаще всего за полночь – все вечера приходилось проводить в типографии. Бесконечный стрекот линотипов, отливающих свинцовые газетные строчки, и гул ротационных машин преследовали его даже ночью. Когда он выходил на улицу, то после едкой смеси запахов свинца, жженного картона и типографской краски свежий воздух пьянил его до головокружения. Он был молод, с усталостью справлялся легко, но угнетало его то, что он превратился в редакционную лошадку, которая безропотно тащит на себе технический газетный груз. За несколько месяцев он не написал ни единой строки.

***

Человек предполагает, а ЦК КПСС располагает. Как гром средь ясного неба ударило по многотиражкам постановление закрыть по всему Советскому Союзу ведомственные газеты – геологические, автомобильные, даже милицейские.

Столпы республиканской журналистики, как Леонтьев называл спившихся сотрудников, и он сам, «один из столпов отечественной журналистики», коим величал себя, в одночасье оказались на улице. Перед тем как покинуть редакцию, Леонтьев заполнял трудовые книжки. Не мудрствуя лукаво, каждому из сотрудников в графу «занимаемая должность» вписал «заместитель главного редактора». Призадумался, лишь открыв трудовую Маркова.

– Н-да, для замредактора ты возрастом не вышел, никто не поверит. Ладно, запишу тебя ответственным секретарем, – решил он.

Раздав трудовые книжки сотрудникам, вспомнил:

– Надо в Фергану съездить, наша газета была зарегистрирована в тамошнем геологическом управлении. Документы нужно забрать и привезти в министерство. Кто поедет?

Желающих не оказалось: министерству надо, пусть своего человека за документами и посылают – таково было общее мнение.

– А командировочные за поездку заплатят? – поинтересовался Аркадий и, получив подтверждение, решительно заявил:

– Я поеду, – решив, что лучшего шанса побывать в редакции областной газеты не придумаешь.

В поезде Марков разговорился с соседом по купе. Гидростроитель Радик тоже ехал в командировку, но не только в Фергану, а по всем областным центрам Ферганской долины – Фергана, Андижан, Наманган.

– А это что, всё рядом? – поинтересовался Аркадий.

– Да, совсем близко, не больше часа езды от каждого города. Я вообще планирую за два дня во всех трех областях побывать, и денек дома побалдею, – сказал Радик.

***

Поезд прибыл в Фергану ранним утром. К началу рабочего дня Аркадий уж был в геологическом управлении, забрал документы и, выяснив, что редакция областной газеты находится на соседней улице, поспешил туда. В редакции рабочий день начинался попозже, чем у геологов, журналистов на местах еще не было, однако дверь в кабинет редактора была приоткрыта, и он, постучав, вошел. Коротко рассказал, что работал в «Геологе», газету закрыли, вот теперь хотел бы поработать в областной газете.

– А в «Геологе» ты что делал? –поинтересовался редактор.

Аркадий замялся. Врать не хотелось, правда, по его мнению, была неприглядной, и потому он принял компромиссное решение – молча протянул редактору трудовую книжку, где заполнено было всего две строчки: «принят», «уволен».

– О! Да ты ценный кадр, – восхитился редактор, увидев запись «ответственный секретарь». – У нас как раз замответсека ушел на пенсию, так что ты как нельзя кстати. Когда сможешь приехать на работу?

– Честно говоря, я бы не хотел в секретариат, мне бы в отдел…

– Это почему так?

– Я хочу пишущей журналистикой заниматься, а не со строкомером сиднем сидеть, – пояснил Марков.

Редактор вышел из-за стола, подошел к окну, поманил Аркадия:

– Поди сюда. Видишь, на противоположной стороне новенькая пятиэтажка стоит. Это для издательства построили. Там и наших несколько сотрудников квартиры получили. А одна квартира свободная. Два крайних справа окна на третьем этаже. Однокомнатная квартирка ждет своего жильца.