Страница 19 из 109
После победы христианской Церкви Евангелие, выйдя из подполья, покорило античный Город и захватило все его официальные здания и памятники. Практически все храмы Рима, особенно самые почитаемые, те, которые возвели на гробницах святых Петра и Павла, были базиликами, то есть дворцовыми залами, — огромные прямоугольные пространства, предназначенные для проведения судебных разбирательств; ряды арок, напоминавшие портики, поддерживавшие легкие деревянные перекрытия и разделявшие три параллельных нефа; апсида, где находилось место судьи, оглашавшего приговор; яркий свет, падавший сквозь высокие окна центрального нефа. Иными словами, это было открытое внутреннее пространство, напоминавшее форум — дом народа Божия.
Развитие богослужения при Каролингах привело к перестройке входа в базилику, возведению кровли над внутренним двором, превращению его в нижний этаж, а самой базилики — в двухэтажную церковь. Внизу — крытый вход, наверху — помещение для молитвы. Были ли эти нововведения вызваны желанием задержать при входе толпы паломников, чтобы они не нарушали чинный ход богослужения? Или же перестройка потребовалась, чтобы создать отдельное помещение для почитания Христа Спасителя, который вместе с местным святым покровительствовал храму? Или, возможно, это было следствием недавнего распространения культа погребальных обрядов? Во всяком случае, эти изменения вызвали расширение западной части храма, что в странах империи привело к появлению у базилики второй апсиды и надвратных звонниц, возводившихся в Иль-де-Франс над входом в церковь.
В XI веке эти два типа построек главенствуют на всей территории, где власть монарха противостоит феодальной раздробленности. В Саксонии базилика в городе Гернроде, строительство которой началось спустя три года после восшествия Отгона I на императорский трон, и церковь Святого Михаила в Хильдесхейме[49], которую основал епископ Бернвард, умерший там в монашеской рясе в часовне Святого Креста, во всем следуют образцам каролингской архитектуры, которые укоренились в Шампани, Виньори, Монтье-ан-Дер. Таким образом, в области, окружавшей Реймс, возникла тесная связь между искусством Отгонов и Капетингов.
Иль-де-Франс в эту эпоху почти не знал возведения культовых зданий. Исключение сразу после наступления 1000 года составили особо почитаемые королем Робертом церкви, построенные в Орлеане, монастыре Сен-Бенуа-сюр-Луар и аббатстве Святого Мартина в Туре.
Библиотеки, вокруг которых по воле короля возникают центры образования, регалии, в день коронации служащие утверждению величия монарха, часовни, находящиеся под покровительством государя, — всё проникнуто единым духом. Везде античные мотивы, признанные эталоном прекрасного, бережно хранят и тщательно копируют, они служат моделью для украшения христианского богослужения. Безусловно, мастера, работавшие по заказу короля, в XI веке не так рабски подражают античным образцам, как их предшественники, современники Карла Великого и первого возрождения имперского искусства. Античность отдалилась еще на два века. Теперь художники нередко знакомятся с ее искусством лишь по копиям, сделанным во времена Каролингов. Воспоминания о ней утрачивают четкость, раздвигаются границы, в пределах которых художник может дать волю воображению. Однако, и это важно, привитые школами почтение к античности и преклонение перед ней пронизывают все высокое искусство того времени. Острое ощущение варварства современного мира, чувство, что всё прекрасное осталось в прошлом, заглушало любые творческие порывы. Подобно будущим прелатам, подобно самим королям, по ночам учившимся грамоте, придворные ювелиры, художники, плавильщики бронзы и строители соборов считали себя учениками. Они мечтали приблизиться к классическим образцам и скрупулезно следовали традициям. Их смирение принесло плоды — в крестьянском мире, среди пустошей, где паслись стада свиней, среди бескрайних, безлюдных лесов, как и вблизи королевских тронов, еще витали воспоминания о Риме. Была жива эстетика, запечатленная в строках «Энеиды» и «Фарсалии», живо искусство, противившееся вторжению фантазии, отвергавшее спираль, геометрические абстракции германских ювелиров и любые искажения, которые художники-варвары вносили в изображения человека и животного; было живо искусство слова, беседы, диалога, а не игры воображения; искусство монументальных сооружений, а не рисунка или чеканки, иными словами — эстетика архитекторов и скульпторов; искусство перикопов[50], которые художники из Рейхенау украшали для императоров, искусство скриптория Сен-Дени, искусство льежской купели.
Рейхенау, Сен-Дени, Льеж не были столицами — тогда у королей вообще не было столиц. Правители постоянно переезжали с места на место. Ратные дела заставляли их кочевать по всей стране. Но время от времени им все-таки приходилось останавливаться и заседать в святилищах вместе с епископами. Роль, которую короли играли в церковной жизни, заставляла их по большим праздникам посещать места паломничества и определяла таким образом их маршрут. Так же возникали и расцветавшие по воле монарха центры художественного творчества. Школы и мастерские создавались при королевских церквах, в больших аббатствах, которым покровительствовал монарх, и в епископствах, на которые опиралась его власть. География школьного образования и всегда шедшего бок о бок с ним искусства, следовавшего античным традициям, не всегда совпадала с границами королевских владений. Однако она помогает довольно точно обозначить пределы, в которых на протяжении XI века царил дух классики.
Эта область сложилась вокруг основного направления, которое от Луары до Майна повторило путь распространения каролингского возрождения. Во франкских провинциях, близ древних королевских дворцов трудились Алкуин и другие терпеливые учителя, стремившиеся восстановить в лоне Церкви традицию использования классической латыни. Далее на восток простиралась Германия — слишком молодая земля. Действительно, среди областей, находившихся под влиянием германских королей, Саксония напоминает случайно выживший росток. По-настоящему активные центры образования находились, как и во времена Карла Великого, в монастырях Франконии, в обителях на берегах Рейна, в Эхтернахе, Кёльне, Санкт-Галлене, наконец, в церквах на берегах Мааса — на границах как тех областей, которые во времена раннего Средневековья подверглись мощным варварским нашествиям, так и тех, где лучше сохранилось римское наследие; там блистали льежские мастера и художники. Также и во Франкском королевстве — в тех областях, которые Каролинги всегда считали покоренными и подлежащими эксплуатации, иными словами, на юге, школы не прижились. Очаги королевской культуры сосредоточились на территории древнего франкского государства. В 1000 году лучших учителей можно было найти в Реймсе, где королей помазывали на царство миром, которое считалось чудотворным, в монастыре Флери-сюр-Луар близ Орлеана, где хранились мощи святого Бенедикта, где был написан панегирик Роберту Благочестивому и где пришлось затвориться Филиппу I, а также в Шартре. Спустя сто лет они продолжали учить в Шартре, Лане, Турне, Анжере, Орлеане, Туре.
Помимо областей вокруг Рейна, Мааса и Сены, следует назвать еще два крупных очага культуры. Это территория древней Нейстрии[51], где семена образования не засохли и мало-помалу дали всходы в землях, захваченных норманнами. Так появились аббатства Фекан и Бек, а вскоре, когда в 1066 году сильная королевская власть установилась по другую сторону Ла-Манша и собрала воедино ростки культуры, некогда занесенные викингами в эту часть Европы, возникли Кентербери, Йорк и Винчестер. Другой, гораздо более значительный центр возник в Каталонии. На этой отдаленной границе христианского мира, постоянно находившейся под угрозой наступления мира ислама, но сохранявшей могущество, подкрепленное золотом, награбленным в мусульманских странах, епископы и аббаты в 1000 году накапливали экзотические знания, которые приходили из стран, оказавшихся под исламским господством. Они были открыты всему новому, удивительным диковинкам — науке чисел, алгебре, астрономии. Именно здесь юный Герберт научился изготавливать астролябии. Однако следует отметить, что эта провинция, как и Германия, была создана Каролингами. Постоянная угроза нашествия неверных здесь более, чем где-либо, поддерживала память о Карле Великом. Его почитали как героя, сражавшегося за истинную веру, провозвестника крестовых походов, а также как покровителя классической словесности. В соборе города Вик, в аббатствах Риполь и Кукса учителя продолжали традиции Алкуина и Теодульфа, читая зачарованным ученикам произведения античных поэтов.
49
Михаельскирхе, первая половина XI века.
50
Перикопы — литургические книги с извлечениями из Евангелий, читаемые во время мессы, разновидность Евангелиариев.
51
Нейстрия (этимология слова не вполне ясна; по мнению одних филологов, от древнегерманского «ne-oster» — «не-восточная», то есть «западная», по мнению других, от «Neues Land» — «Новая земля») — северо-западная часть Франкского королевства, приблизительно современная Северная Франция; в VI—VII вв. временами образовывала отдельное королевство. В 911 г. западная часть Нейстрии была захвачена викингами, именовавшимися также норманнами («северными людьми»), которые образовали там формально подвассальное французской короне, но на деле почти независимое герцогство Нормандия; к середине — концу X в. скандинавские завоеватели, составившие правящую элиту герцогства, полностью ассимилировались местным населением.