Страница 100 из 109
Паломники, прибывавшие в Конк, благоговейно приближались к удивительному фетишу — святой Фуа, восседавшей во славе, облаченной в золото и драгоценности. В подобных изображениях оживали антропоморфные божества, которым продолжали поклоняться поколения крестьян, из глубины своего ничтожества по-прежнему возлагая на них надежду. Эти «идолы» вызвали возмущение учителя анжерских епископских школ, который увидел их в 1013 году. Воспитанный на имперской культуре, он попал в другой христианский мир, отказавшийся от всего, чему учили науки, преподававшиеся в школах. Литургии здесь легко сочетались с народными верованиями. Декор крипт показался ему «продолжением обрядов, в которых прежде выражалось почитание языческих божеств, или скорее демонов». Он писал:
Сколь ни мало я знаю, впервые увидев статую святого Геро, водруженную на алтарь, и его лицо, вылепленное в точности по человеческому подобию, я почувствовал всю греховность этого изображения, противного христианской вере; многим крестьянам, созерцавшим статую, казалось, что она пристально смотрит на них, и они ловили отражение в ее глазах, которое должно было означать, что святой благосклонно отвечает на их молитвы.
Однако рассказчика успокоили чудеса, совершаемые святой Фуа, и постепенно он, как и многие другие, привык к поклонению статуям. Чтобы привлечь народ к религиозной жизни, монастыри приняли статуи в свои стены. В первое время их, как драгоценности слишком крупных размеров, помещали в полумрак подземелий.
2
Фасады Сен-Дени и построенных позднее соборов свидетельствуют о величии Предвечного. Град Божий — это убежище, безопасное место, охраняемое победоносным небесным воинством. Это неприступная крепость — силы зла, семена погибели, которой она противостоит, не могут повергнуть ее. Очертаниями она напоминает замок с каменными башнями, подобный тем, какие строили бароны в конце XI века в прибрежных областях Луары и Сены. Массивный, квадратный, устойчивый фасад церкви занимает главенствующее положение. Подобно тому как в крестовых походах выразилось военное призвание феодального общества, церковный фасад призывал встать на путь спасения. Когорта царей иудейских, земную власть которых унаследовал Христос, встречает верующих на пороге крепости.
В Нейстрии древние архитектурные традиции использовали элементы символики власти. При строительстве базилики Сугерий взял за образец надвратные колокольни области Иль-де-Франс и в первую очередь фасады нормандских аббатств, настоятели которых служили Вильгельму Завоевателю. В 1080 году в Нормандии, закованные в кольчуги воины которой принимали участие во всех военных кампаниях, две башни обрамляли вход в церкви, которым покровительствовали герцоги, находившие здесь священнослужителей, способных реформировать английскую Церковь и держать ее в своей власти. Высокие стены, возведенные вокруг дома Божия в Или и Уэллсе[195], в покоренной Англии, имеют те же корни.
Включив в западный массив Сен-Дени такие же башни, какие возвышались над канскими монастырями, Сугерий ввел принцип вертикальности, который до конца Средне вековья заставлял тянуться ввысь все новые епископские церкви. Однако структура задуманной им новой церкви, сочетание трех порталов, этаж, на котором находилась верхняя часовня, освещавшая ее роза возвращали зданию церкви горизонтальность. Отныне фантазия архитектора определялась двумя направлениями, организовывавшими структуру фасада: одно из них поднималось вслед за движением контрфорсов и пилястров, другое было обозначено галереями и фризами. Фасад никогда не терял смысловой нагрузки и оставался символом силы и победы.
Сен-Дени, пример готического храма, был монастырской церковью, зданием, предназначенным для богослужений; он был связан с монастырскими строениями поперечной галереей трансепта. Это была уединенная молельня общины, удалившейся от мира. Иногда туда пускали мирян, но они оказывались здесь непрошеными гостями. Напротив, собор представлял собой городскую церковь, открытую как духовенству, так и народу. Епископ был избранным, уполномоченным представителем Церкви, пастырем. Собор, открытая церковь, в равной степени принадлежал обеим составляющим христианского общества — clems et populus[196]. В действительности церковная реформа в XI веке увеличила пропасть, разделявшую духовенство и мирян, подчеркнула превосходство первых над вторыми. Этим объяснялось то, что в самом соборе лучшие места были отведены клиру и формы здания изменялись таким образом, чтобы соответствовать задаче, стоявшей перед духовенством. Задача эта была сходна с той, которая стояла перед монашеством. Соборное духовенство прежде всего должно было сообща воспевать славу Божию. В епископской церкви, так же как в монастырской, внутреннее пространство было организовано вокруг хоров, появились проходы, по которым могли двигаться религиозные процессии. Что касается народа, он по-прежнему стоял у самых дверей, или же, как в монастырских базиликах, возникших в местах массового паломничества, верующие занимали боковые галереи над центральным нефом. Миряне присутствовали на службе, но не принимали в ней участия.
Тем не менее интерьер собора отличался от внутреннего убранства монастырской базилики. Это объясняется двумя причинами. Во-первых, соборное духовенство не было отрезано от мира. Во французских областях духовенство даже после проведения церковной реформы не придерживалось строгих правил общежития, следовать которым требовалось в соответствии с канонами каролингской эпохи. Каноники объединились в единое, но подвижное целое. Они не жили одной замкнутой общиной. В городах Франции клуатром назывался район, окружавший собор; здесь находились дома членов капитула. Была принята полная свобода перемещения — раз не было общинной жизни, отпадала нужда в трансепте. Пространство, перерезавшее центральный неф, отмерло, утратив свои основные функции. Оно сохранилось в соборе Парижской Богоматери, но уже не обозначено наружными выступами. Внутреннее пространство собора также стремится к единству.
Кроме того, и это было одним из определяющих факторов, новое богословие света требовало структурного единства. Свет, появлявшийся внезапно, как сам Господь Бог, как звено, соединяющее человеческую душу с Создателем, должен был озарить все Царство, границы которого символически обозначались стенами собора. Перегородки, разделявшие церковь внутри, были сведены к минимуму. При строительстве старались избежать всего, что могло бы нарушить чередование рядов. Пришлось отказаться от перемежавшихся колонн и пилястров. Исчезли верхние галереи, препятствовавшие расширению витражей. В часовне Сент-Шапель, выполнявшей функции реликвария, единство внутреннего пространства достигло совершенства. Такого же эффекта удалось добиться и в каждом из пяти нефов Буржского собора.
«Господь, сказавший: "Я есмь врата, кто ими войдет, тот спасется", укажи нам, в какую обитель ведут эти врата, когда и кому Ты их отворишь... Обитель эта — небеса, где находится Бог Отец». Собор представляет собой ответ на вопрос цистерцианца Гийома из Сен-Тьерри. Иисус есть путь, а собор, тело Христово, со всех сторон окружен порталами. У трансепта осталась только одна функция — открываться на юге и севере здания двумя столь же внушительными порталами, как тот, который обращен к заходящему солнцу. Порталы становятся все шире, превращаются в сложные, почти самостоятельные архитектурные конструкции. Взгляд человека, которого нагромождение домов и отсутствие площадей лишило возможности смотреть издали и оценить красоту декора, покрывающего стены снизу доверху, задерживается только на порталах. Порталами же собор со всех сторон открывается городу, неся знания горожанам. Порталы стали своеобразными школами. Они обращались к народу не на латыни, они популяризировали науку университетских преподавателей, и эта образовательная функция оправдывала любые затраты, расход материалов и рабочей силы, поглощавший сборы и налоги, богатства, выуженные епископами и канониками у городских торговцев и крестьян из близлежащих деревень. В порталах реализовывалась наставническая роль соборов. Городская церковь распространяла и укрепляла истинную веру, разъясняла ее догматы в находившемся при ней образовательном центре.
195
Уэллс (Wells) — город в Англии, в графстве Сомерсетшир на берегу Северного моря; не смешивать с исторической областью Уэльс (Wallis).
196
Клиру и народу (лат.).