Страница 5 из 143
в меньшем по размеру доме, и вели отдельное хозяйство до тех пор, пока были в состоянии трудиться; когда это становилось невозможно, особенно если бабушка умирала раньше своего супруга, дети брали овдовевшего деда к себе. Таким образом, семья в дополнение к своей экономической фунции играла также воспитательную роль и обеспечивала безопасность старшего поколения.
Закат семейных предприятий
Мы видим, что наемный труд постепенно лишает семью ее экономической функции и что выход работы из домашней сферы переводит воспитание и обеспечение старости из частной жизни в публичную. Создание сети профессионального обучения и социальная защита заменяют семью. Однако причины этой эволюции не так просты, как ее последствия.
Безусловно, как для индивидуального предпринимательства, так и для надомного труда определяющими являются экономические причины. Цены на продукцию мелкого производства или небольших магазинчиков не выдерживают конкуренции с ценами крупных сельскохозяйственных или торговых предприятий. Протекционизм и отсталость французской экономики долгое время тормозили отступление семейных предприятий. После II Мировой войны, напротив, усилия по модернизации ускорили этот процесс, и несмотря на резкие протесты крестьян и хозяев мелких торговых точек, боровшихся за выживание и требующих разного рода поддержки (гарантированные цены, снижение налогов), несмотря на впечатляющие демонстрации, проводившиеся, например, FNSEA (Национальной федерацией профсоюзов сельскохозяйственных производителей), движением Пьера Пужада (1953-1956) или CIDUNATI (Межпрофсоюзной конфедерацией поддержки индивидуальных предпринимателей), возглавляемой Жераром Нику, рынок был неумолим — его законы лишь иногда смягчались то здесь, то там принимаемыми социальными мерами, например законом от 1973 года, ограничивающим строительство супер- и гипермаркетов.
Не менее важно и социальное развитие. Закат индивидуального предпринимательства связан с ростом социальных гарантий, получаемых работающими по найму. Возьмем для примера сельское хозяйство: сын, работающий у своего отца, часто считается теперь наемным сельскохозяйственным рабочим. Это также важно в торговле и кустарно-ремесленном промысле. Сокращение числа хозяев мелкого производства и торговых точек, которые в 1982 году составляли всего 7,8% активного населения, тогда как в 1954 году их было 12%, в 1962-м—ю,6%, в 1968-м—9,6%, более заметно, нежели уменьшение числа хозяев коммерческих и ремесленных предприятий. Здесь мы наблюдаем два явления: с одной стороны, медленное сокращение мелкой торговли и ремесленного производства (каждый год исчезает больше предприятий, чем создается); с другой же стороны, изменение юридического статуса: начальник небольшого индивидуального предприятия превращает его в общество с ограниченной ответственностью или даже в анонимное акционерное общество, становясь таким образом руководителем, получающим заработную плату. В переписях населения он значится как руководящий сотрудник, а не как хозяин производства.
Отделение предприятия от семьи
Речь здесь идет не только о терминологии. Изменения в юридическом статусе на самом деле влекут за собой разделение семьи и предприятия. Публичная деятельность отделяется от частной: они обе становятся автономными. Это обособление имеет не только финансовые последствия в виде разделения производственного и семейного бюджетов. Происходят также пространственно-временные изменения.
В прежние времена на одном и том же пространстве имели место два вида активности семьи. Коммерсант, его жена и дети, как правило, жили в помещении за лавкой, как это до сих пор принято у пекарей в небольших городках и предместьях. Лишь самые обеспеченные могли позволить себе жить в квартире над лавкой. Таким образом, это помещение служило и кладовой, и жилой комнатой. В стенных шкафах хранились запасы на продажу, бакалея, потребляемая семьей, и предметы домашнего обихода. Здесь ели, вели бухгалтерию, иногда спали, а дети делали уроки.
Недифференцированность пространства влекла за собой недифференцированность времени. Клиент, обнаружив, что дверь лавки закрыта, без колебаний стучал в окно кухни, где обедала семья, и покупателей тут же торопились обслужить. Ситуация не менялась до тех пор, пока однажды мать семейства, которую в неурочный час потревожил кто-то из завсегдатаев, не воскликнула: «Нас когда-нибудь оставят в покое?» То обстоятельство, что люди работали там же, где и жили, исключало такое понятие, как свободное время. В результате произошел слом старинного порядка: чтобы клиентура не мешала нормальному течению частной жизни, следовало отделить магазин от места проживания. И из задних помещений магазинов исчезли кровати, платяные шкафы, плиты. Коммерсанты стали снимать квартиры над магазинами или строили себе дома в пригородах. У них появилось по два адреса и по два телефонных номера (правда, в ежегодных телефонных справочниках фигурировал только один). Такова была цена частной жизни.
Разумеется, эволюция не была ни повсеместной, ни окончательной. В основном она затронула торговлю в центре города, а не по окраинам; изменения коснулись в первую очередь продавцов одежды, обуви и бытовых электроприборов, а ситуация булочников и бакалейщиков в основном осталась прежней. Во многих небольших городках недифференцированность пространства сохраняется, однако покупатели теперь более сознательны и стараются не беспокоить хозяев магазина в нерабочие часы. Ремесленники, в большей мере, чем продавцы к лавкам, привязанные к своим мастерским, в которых они иногда работают по вечерам и воскресеньям, не решаются перенести жилье в другое место. Если же они и живут в отдельном доме, то он находится в непосредственной близости от мастерской. И все же общая тенденция к изменениям налицо.
Это можно увидеть на примере представителей свободных профессий. Что касается нотариусов, судебных исполнителей, адвокатов и в особенности врачей, они крайне ревностно относятся к сохранению своего либерального статуса и независимости. Однако даже в этой среде юридический статус иногда меняется. Сначала врачи стали декларировать своих жен как секретарей, получающих зарплату: супруга, как и раньше, отвечала на телефонные звонки и открывала дверь пациентам, но теперь она получала за это зарплату и имела страховку. Стали появляться так называемые полные товарищества*. Все это не отменяет взаимопроникновения частной и публичной жизни. Но вот что важно: врачи больше не живут рядом со своим кабинетом, а юристы — поблизости от контор. Отныне невозможно воспользоваться их услугами в нерабочие часы, вызвать семейного врача ночью... Звонить по телефону бесполезно: доктора не будет на месте. Он теперь оберегает свою частную жизнь и не допускает в нее пациентов.
Таким образом, мы видим, как во французском обществе устанавливается четкое разделение частной жизни и профессиональной деятельности. Эта новая норма так сильна, что действует даже для тех видов деятельности, в которых отношения с клиентурой не угрожают частной жизни. Здесь необходимо отметить и тендецию к разделению трудовой и частной жизни в крестьянской среде. Это движение возникло в XIX веке, когда между общей комнатой и хлевом была возведена стена, но оно
* Участники полного товарищества, заключив договор, занимаются предпринимательством от имени товарищества и отвечают по его обязательствам своим имуществом. В настоящее время устаревшая форма предприятия.
не развилось повсеместно: в лучшем случае можно говорить о фермах в провинциях Нормандия и Бос, где жилой дом помещался на одной стороне двора, а хлев, амбар и другие хозяйственные постройки—на другой. Содержание домашней птицы и скота требовало наличия поблизости обслуживающего персонала и кормов. Теперь в этом нет необходимости. В богатых регионах сельскохозяйственные производители, которые прекратили заниматься скотоводством и перестали зависеть от своего стада, строят себе современные дома на приличном расстоянии от амбаров и складов, где хранятся их инвентарь и урожай. Например, в Босе Эфраим Гренаду в 1965 году переселился в дом, построенный, по его словам, чтобы жить там, когда он отойдет от дел7.