Страница 12 из 143
Городские дома были более разнообразны. Часто, однако, они тоже состояли из одной или двух смежных комнат, одна из которых, конечно же, была кухней. В 1894 году 20% населения Сент-Этьена, 19% — Нанта, 16% — Лилля, Лиона, Анжера или Лиможа жили в домах, где была всего одна комната. Жан Геенно в своих воспоминаниях дает нам живую картину подобного жилья: «У нас была всего одна комната. Там работали, ели, иногда по вечерам даже принимали гостей. Вдоль стен стояли две кровати, стол, два шкафа, буфет, газовая плита, по стенам были развешаны кастрюли, рядом—семейные фотографии, портрет царя и президента Республики. <...> Через всю комнату были натянуты веревки, на которых всегда сушилось белье. <...> Под высоко расположенным окном была обустроена „мастерская“ — стояла мамина швейная машина, отцовский сундук и большой бак с водой, в котором всегда плавали обувные заготовки и подошвы»24. И это была сравнительно неплохая ситуация, поскольку речь идет о недавно построенном доме в маленьком городке. Старые дома в крупных городах были гораздо теснее.
Перенаселенность была правилом; впрочем, сам Жак Бер-тильон считал, что порог перенаселенности составлял два человека на комнату. Согласно переписи от 1906 года, 26% жителей городов численностью 5000 человек проживали в комнате более чем по двое, 36%—по двое или, во всяком случае, более чем по одному, 16,8% — по одному и лишь 21,2% жителей располагали более чем одной комнатой на человека25. В шахтерских поселках в конце XIX века жили посвободнее—в среднем семья располагала тремя комнатами площадью 70 квадратных метров; так было, например, в домах шахтеров угольной компании Анзен. Но эти немногочисленные дома для рабочих задумывались буржуазией на основании норм, казавшихся им очевидными: понятно, что такие дома выделялись на фоне тесноты и скученности городского народного жилья. Отделение рабочего пространства от жилого делало жилье более просторным.
В общих чертах так обстояли дела на протяжении всей первой половины XX века. В 1949 году Мишель Куост описывает квартал Сен-Совер в Руане, Леон Фрапье—дома бедняков в Бельвиле в 1900 году, Жак Вальдур проводит анкетирование вскоре после I Мировой войны. Их описания очень схожи. Этому есть простое объяснение: с 1919 по 1940 год строили очень мало жилья, всего лишь два миллиона квартир и домов. Регулирование арендной платы, введенное в послевоенное время для защиты квартиросъемщиков и замедления роста цен, привело к тому, что у собственников пропал интерес к строительству доходного жилья, разве что для буржуазной клиентуры. Было бы полезно вмешательство некоммерческих социальных организаций, однако конторы, созданные по закону от 1912 года и сдававшие дешевое жилье, не имели достаточного финансирования, чтобы обеспечивать жильем всех нуждающихся. Кое-что все же было сделано: построено 200 ооо дешевых домов и квартир, строительство которых финансировалось по закону Лушёра* (1928), небоскребы Вилёрбана, парижские дома на бывших фортификационных сооружениях, * Луи Лушёр—французский политик, министр труда и социальной защиты с 1926 по 1930 год.
но в целом квартирный вопрос, возникший в конце XIX века, не был решен и в начале 1950-х годов. Для городского жилья XX век еще не наступил.
Естественно, уровень комфорта в квартирах за первую половину века практически не изменился. Единственное важное новшество — электричество: в 1939 году оно было проведено почти во все деревни, а в городах повсеместно. А вот с водой дело обстояло хуже. В Руане, в районе Сен-Совер более чем в половине многоквартирных домов не было водопровода, точнее—более чем в 1300 из 2233 в 1949 году2*. Общественными колодцами и водоразборными кранами на улицах все еще пользуются часто. На многих улицах нет канализации. Санитарное оборудование более чем рудиментарно. Конечно, нет никаких ванных комнат там, где даже кран с холодной водой над мойкой был редкостью. Никаких уборных в квартирах, все те же выгребные ямы во дворах и грязные сортиры на лестницах. Никакого центрального отопления, а иногда никакого отопления вообще.
1954 год: прыжок в современность
Перепись населения, проведенная в 1954 году, демонстрирует нам поразительно архаичный образ французского жилья. Из 13,4 миллиона домов и квартир лишь чуть больше половины (58,4%) имеют водопровод; только в четверти есть туалет внутри дома (26,6%); ванная комната или душ есть лишь в каждом десятом жилище (10,4%) и в стольких же — центральное отопление. Даже принимая во внимание составляющие значительную долю в общем количестве жилья сельские дома, куда современные удобства приходят с большим опозданием, с трудом можно представить себе, что от того времени нас отделяют лишь сорок лет.
Надо сказать, что с начала 1950-х годов жилье французов беспрецедентным образом изменилось. В 1953 году построено более юо ооо квартир и домов, в 1959-м — более 300 ооо, в 1965-м — более 400 ооо. В период с 1972 по 1975 год ежегодно вводится в строй более 500 ооо новых домов и квартир: это больше, чем за весь период между двумя мировыми войнами. Начиная с 1953 года этот процесс стимулировался властями, в результате чего в середине 1960-х годов частный капитал снова стал инвестировать в строительство и сдача жилья в аренду снова стала рентабельной. В строящихся домах требовалось соблюдать определенные нормы размера и планировки квартир, а также их оснащение удобствами. Несмотря на то что эти нормы многократно пересматривались, их общая логика ясна. Жилая комната не может быть менее девяти квадратных метров. В квартире, помимо кухни, должна быть общая комната, спальня родителей и по крайней мере одна комната на двух детей, уборная, ванная, центральное отопление — индивидуальное или коллективное. Таковы минимальные нормы для HLM* (социального) и льготного жилья. Они широко применяются при строительстве нового жилья на окраинах городов. До появления пригородных коттеджей это будет настоящим прыжком в современность для миллионов французов. Строительство новых домов дает большей части населения, с некоторыми оговорками, доступ к комфорту, который раньше имела только буржуазия. Это беспрецедентная демократизация жизни.
Результаты ее весьма впечатляющи. Уже в 1973 году, то есть менее чем двадцать лет спустя после неутешительной переписи населения 1954 года, жилье французов состояло в среднем из 3,5 комнат, площадь каждой в среднем равнялась 20,1 квадратного метра; на каждого члена семьи в среднем приходилось 24,6 квадратного метра. Разумеется, жилье рабочих было несколько хуже, но и они располагали i8,6 квадратного метра на человека. В исследовании 1953 года Поль-Анри Шомбар де Лов называл критическим порогом площадь в 14 квадратных * HLM — аббревиатура от «habitation à loyer modéré» (жилье за умеренную плату).
метров на человека и констатировал, что в Париже лишь одна из десяти семей рабочих достигала этого порога или перешагивала его27. Двадцать лет спустя в семьях рабочих на человека в среднем приходится на четыре метра больше.
Одновременно с этим современные удобства получили повсеместное распространение. В том же 1973 году в 97% квартир есть водопровод, в 70% — туалеты в каждой квартире (в 1982 году—в 85%), 65% имеют ванную комнату или душ и 49% — центральное отопление (в 1982 году—84,7% и 67,5% соответственно). Квартиры «со всеми удобствами», в которых одновременно есть и водопровод, и туалет, и как минимум один душ, составляли 9% в 1953 году и 61% в 1973-м. В то же время пожилые люди и сельское население продолжали жить без удобств. 1954 год—своеобразная веха, начиная с которой получил распространение прогресс.
Надо сказать, что количественные изменения повлекли за собой качественные. Чем большей площадью располагает человек у себя дома, тем лучше становится его жизнь. Увеличение жилой площади квартир привело к увеличению количества комнат, в результате чего они стали функционально специализироваться. Выстраивается новая конфигурация домашнего пространства, и появляется важнейшее новшество, по крайней мере для людей из народа: каждый член семьи отныне имеет право на свою собственную частную жизнь. Таким образом, в частной жизни семьи выделяется частная жизнь индивида.