Страница 45 из 74
Такое утверждение представляется логически неоспоримым. Чтобы высказать его, я ограничился лишь тем, что изменил на обратную подходящую для этого тщательно отработанную модель, которая дает для XX в. корреляцию между потеплением и таянием ледников. Но само собой разумеется, что на данной стадии рассуждения обратная модель остается еще чисто теоретической.
Возможно, не надолго? Ибо, чтобы подкрепить такую концепцию, уже существуют начатки экспериментального доказательства, извлекаемые из старинных метеорологических наблюдений. Я не оговорился: именно лишь начатки доказательств. Исследование старинных рядов, начатое Высшей практической школой, еще не закончено, но именно оно поможет решить эту задачу. В каком смысле? На данной стадии работы я не в состоянии ответить на этот вопрос, так как анализ не закончен и ничто не позволяет предвидеть, совпадут ли его результаты с совершенно предположительными выводами данной книги?
Как бы то ни было, чтобы не брать на себя ответственность, я ограничусь рассмотрением здесь лишь тех старинных рядов, которые были обработаны и опубликованы другими авторами, в основном метеорологами.
Рассмотрим сначала ряды в широком, разумеется, очень широком плане, относящиеся к Западной Европе. По таблицам и кривым хода температуры, восстановленным Лабрейном для Голландии, Менли для Англии и другими для Швеции, Дании, Германии и Австрии, средняя температура некоторых сезонов, особенно зимы, в XVIII в. и в первой половине XIX в. была определенно ниже, чем в XX столетии (на 1°С и более). Что касается годовых значений температуры, то в старину они были на несколько десятых градуса ниже, чем теперь ([207; 234; 242; 243; 244; 247], а также рис. 7 и 8 в данной книге).
Весьма убедительны также старинные ряды данных о характерных зимних явлениях в Европе, Америке и на Дальнем Востоке. Это ежегодные даты выпадения первого снега в Аннеси (1773—1910 гг.) [266в, стр. 206—208], даты ледостава и ледохода на Неве у Ленинграда (1711—1951 гг.), на озере Кавалези в Финляндии (1834—1943 гг.) [346, стр. 96—98], на озере Чемплен в Соединенных Штатах (1816—1935 гг.) [199], на озере Сува около Токио (1444—1954 гг.). Наконец, Аракава [15], много сделавший для истории климата Дальнего Востока, опубликовал ежегодные даты (1632—1950 гг.) выпадения первого снега в Токио — это были ритуальные дни, когда даймиосы приходили на поклон к шогуну Тогукава. Сходимость всех этих рядов, по крайней мере для Европы, представляется показательной: выпадение снега, наступление морозов было в XVII и XVIII вв. гораздо более ранним, а прекращение морозов — более поздним, чем после 1840—1850 гг. Следовательно, холодный сезон был более продолжительным (в России и в Финляндии — почти на три недели) и более суровым. В Европе, как и на Дальнем Востоке, суровые зимы будто «сорвались с цепи» в 1540—1560 гг. С особой силой проявилась их суровость в XVII в., который был определенно холодным всюду в Старом свете.
Могут возразить, и не без основания, что рассматриваемые озера и метеорологические станции (Токио, Утрехт, Эдинбург, Стокгольм, Берлин, Вена) расположены, за исключением Вены, далеко от Альп с их ледниками-индикаторами.
Значит, следовало бы использовать наблюдения станций, расположенных ближе к ледникам, чтобы получить сведения о накоплении снега и температуре (именно они являются основными факторами абляции) в XVIII в., — благое желание, не соответствующее реальности, отраженной в документах и бесконечно более бедной.
Тем не менее гляциальная или «перигляциальная» зона в Альпах (в очень широком смысле этого слова) не осталась неосвещенной старинными наблюдениями за температурой. Аннеси расположен почти на одной широте с Монбланом и в соседнем районе. Город этот обладает одним из самых старинных рядов метеорологических наблюдений во Франции. Результаты наблюдений с 1773 г. были опубликованы врачом Депином, затем публикацию продолжил каноник Волле и позднее, вплоть до войны 1914 г. — метеорологическая комиссия департамента Верхняя Савойя. Действительно ли этот ряд хорошо выдержан от начала до конца? Во всяком случае, с 1773 г. он подтверждается наблюдениями за первым и последним снегом в году. Вековое потепление (для всех сезонов года), о котором свидетельствует ряд Аннеси, представляется действительно реальным, так как по мере установления (в XIX в.) оно сопровождается запаздыванием появления первого снега и более ранним окончанием снегопадов, то есть сокращением холодного времени года.
С другой стороны, ряд Аннеси в XIX в., по-видимому, имеет удовлетворительную связь с рядом соседнего Шамбери.
Мужен опубликовал цифры для Аннеси по месяцам, годам и десятилетиям [266в; д, стр. 103—105]. Что же они дают?
Прежде всего, выявляется потепление всех сезонов начиная с 1843—1852 гг. Две половины хронологического ряда (1773—1842 и 1843—1913 гг.) противостоят друг другу. Первая — прохладная, вторая — более теплая (см. таблицу).
Знак «+» означает, что за десятилетний период средняя температура того или другого сезона или всего года была выше средней за период 1773—1913 гг. Когда температура была равна или ниже этой средней, никакой знак не ставился.
Потепление в Аннеси (начиная с 1840—1850 гг.) хорошо согласуется с потеплением, отмеченным на других европейских станциях, например в Копенгагене, ряд для которого опубликован Лизгардом.
Если углубиться в детали, то можно заметить, что с 1773 до 1913 г. температура в Аннеси повысилась во все месяцы года (за исключением мая, августа и сентября) и вообще погода во все сезоны стала мягче. Влияние зимы на абляцию ледников почти равно нулю. Потепления весной, летом и осенью [238б, стр. 834] было достаточно, чтобы таяние альпийских ледников ускорилось с 1850 по 1914 г. Ведь именно лето, конец весны и начало осени определяют абляцию ледников. Если именно в эти месяцы произошло потепление, даже небольшое, то абляция должна усилиться, баланс ледника — стать отрицательным, фронты льда — отступить. Это как раз то, что происходит в районе Монблана.
И для этого не требуется больших отклонений температуры. Если сравнить средние отклонения для Аннеси за 1773—1842 и за 1843—1913 гг., то обнаруживается, что разности в пользу второго периода довольно малы, 0,5—1°С (см. Приложение 6). Но этого вполне достаточно, чтобы появился дефицит в балансе ледника.
А раз так, то ледники Монблана одновременно становятся «сверхчувствительными балансомерами», или «увеличивающими зеркалами». Незначительному, но постоянному повышению температуры во второй половине XIX в. соответствовало отступание фронтов ледников.
Необходимо, однако, помнить о факторе инерции, или «гистерезиса», отступания ледников, поскольку изменения в области аккумуляции и абляции ледников не сказываются немедленно на поведении нижней части ледников, на положении их фронта. В нижней части бассейна эффект сказывается лишь через несколько лет (от двух до шести лет, как считают некоторые гляциологи) [65, I, стр. 152].
В Савойской зоне Аннеси—Шамони эта инерция особенно заметна. Действительно, температура здесь повышается длительно, в вековом масштабе, начиная с 1842—1852 гг. Однако ледники начинают отступать лишь с 1852—1863 гг. Иными словами, причину (метеорологические условия) и следствие (колебания ледников) разделяет десять лет инерции.
Разумеется, мы не можем утверждать это, ибо слишком много данных о балансе ледников за 1840—1860 гг. ускользает от нас (в особенности об абляции — основном факторе в аккумуляции снега)[184]. Мы можем лишь утверждать, что инерция существует, но мы не можем точно интерпретировать ее причины и формы.
Так или иначе, ряд Аннеси ценен как пример. По-видимому, альпийские ледники отозвались, или отреагировали, на местные колебания климата (Хэфели, впрочем, пытался показать то же самое, сравнивая очень старинные температурные ряды Базеля с режимом швейцарских ледников).
184
Ллибутри также полагает (как Хэфели, Меркантон и др.), что температура, особенно летняя, играла существенную роль в наступании и отступании ледников большой длительности в прошлом и сейчас. Он настаивает на важной роли осадков и аккумуляции снега в периоды коротких пароксизмов альпийских ледников, иапример в 1818—1820, 1860 гг. и т. д. [238б, стр. 833—836].