Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

В 1308 году Пьер Мори вновь поднимается в верхнюю Арьеж, оказываясь по дороге в Акс-ле-Терме. В этом селении у Купальни прокаженных он завязывает бурную дискуссию о судьбе с братом Гийомом Мори и Гийомом Бело из Монтайю[158]. Потом он отправляется на перевал Кие[159], где в компании пятерых пастухов пасет овец своих хозяев Андре. Вместе с мукой для артели Бернар Тор приносит Пьеру Мори первую весть о массовой и на сей раз успешной облаве, только что проведенной в Монтайю каркассонской инквизицией. В глубине души Пьер может себя поздравить: еще раз судьба сберегла его. Хотя он знает, что рано или поздно придет и его черед, это не мешает ему спать.

Потом ему снова выпало несколько «аполитичных» или, точнее, «аеретичных» [a-hérétiques] лет. В начале 1309 года он еще раз проявляет неукротимую независимость духа, свойственную его корпорации: уходит от хозяина Гийома Андре. В качестве пастуха Мори нанимается к Пьеру Констану из Разигьера[160]. Он проводит лето в горах, на высокогорных лугах Мерана, к югу от Акс-ле-Терма. С ним пятеро пастухов: двое родом из Фенуйеда, двое (если не больше) других — из самого Мерана. Один из них, по имени или прозвищу Гийо, — незаконный сын кюре из Мерана. В пастушеской артели этот Гийо специализируется на выпасе стада коз, принадлежащих госпоже Ферриоле (На Ферриола{116}) из Мерана (III, 163).

Ко дню св. Михаила{117} 1309 года Пьер Мори, поддавшись очередному приступу горского свободолюбия, уходит от хозяина Пьера Констана: отныне все происходит так, как если бы работник увольнял хозяина, а не наоборот (III, 163)! Охваченный настоящей тягой к перемене мест, он нанимается к новому хозяину, серданцу Раймону Бурсье из Пучсерды. Найм затягивается на два года (1310—1311). В артель пастухов входит сам Раймон Бурсье, Пьер Мори, его брат Арно и еще один серданец — Альбер из Бены. Нет и речи о том, чтобы говорить с ними о ереси, за исключением Арно Мори.

По истечении двух лет (в конце 1311?) братья Мори покидают артель; Арно возвращается в Монтайю. Пьер устремляется на юг, в сторону Каталонии, которая станет для него второй родиной. В Баге, недалеко от Барселоны, он нанимается пастухом к каталонскому хозяину, Бартелеми Компано. В артель Компано входят восемь пастухов, шестеро каталонцев и двое арьежцев.

На протяжении первого года (1311 или 1312) на горизонте не появляется ни одного еретика. Но в следующем году (1312 или 1313) в дружественном доме пастуха-мусульманина по имени Моферре Пьер (благодаря посредничеству одного каталонца), устанавливает контакт с неким бродячим торговцем тмином и иголками. Это был не кто иной, как катар Раймон из Тулузы (III, 164). К следующему великому посту (1313?) Пьер уже представлен маленькой альбигойской колонии Сан Матео и Морельи (в районе Таррагоны): немногочисленные еретики, родом из Монтайю и других мест, собрались там вокруг Гийома Белибаста-младшего, который по их воле стал местным пророком, отождествляемым с Христом или со Святым Духом. Но это автокефальный{118} пророк, признанный лишь самим собой и happy few...{119}, Гийом Белибаст, нуждаясь в деньгах либо по какой-то иной причине, при случае помогает возглавляемой Мори пастушеской артели, к которой присоединяются и другие пастухи, бежавшие из Монтайю, Моры. Общее оживление всех этих связей произойдет с 1315 года.

Именно зимой 1315 — 1316 годов Пьер Мори впервые по ту сторону Пиренеев связывается с другими членами своей семьи, входившими в состав монтайонской диаспоры в Каталонии. От одной женщины из Тортосы, торговки мукой, Пьер узнает, что кто-то из его родственниц ищет с ним встречи. Голос крови не заглушишь: мысль о возможности установить контакт с кровной родственницей толкает нашего пастуха, человека domus и человека рода, на поиски. В Орте, деревне недалеко от Тортосы, Пьер находит свою землячку, Гийеметту Мори; женщина щедрая и умная, но плутоватая, она, не колеблясь, превратит свиданьице в возможность облапошить своего любезного кузена.

Итак, недавняя вдова Бернара Марти из Монтайю, Гийеметта Мори проживала в Орте, где и приняла Пьера в один из воскресных дней. Вскоре Гийеметта в сопровождении двух своих сыновей, Жана и Арно, перебирается в Сан Матео: для монтайонской изгнанницы этот городок представляет безусловное преимущество, находясь недалеко от Морельи, где живет Белибаст. Кроме того, говорят, что Сан Матео прибыльней, чем Орта[161]. Там больше можно заработать себе на жизнь, и Гийеметта с ее семейством грубых горцев, остервеневших от нужды, чувствительна к этому аргументу. И в самом деле, беглянка, которую незлопамятный Пьер до самого конца будет навещать, преуспела в Сан Матео: она покупает себе дом, называемый «серданским», на улице Пахарей, в сугубо крестьянском квартале. В доме есть двор и много комнат. Удача Гийеметты опирается также на то, что в семье у нее есть три человека для работы на земле. Став мелкой фермершей, она владеет еще и виноградником, ослицей и стадом овец. Прямо в доме она устраивает чесальную мастерскую. Чтобы пополнить бюджет, она нанимается вместе с детьми поденщицей на жатву и на уборку винограда. Она гостеприимна, и в ее доме всегда околачиваются друзья или случайные гости: Пьер Мори, какой-то нищий, бродячий священник-баск со своей сожительницей... (III, 166, 186). Она — воплощение определенного типа арьежской эмиграции, не обязательно катарской: без какой бы то ни было ностальгии по родным горам, с готовностью к эмансипации и быстрой адаптации к городским и иберийским вольностям, эта эмиграция предоставляет женщинам возможность играть более значительную роль, а молодым дает большую свободу в выборе спутника жизни, чем могли рассчитывать те и другие в исходной точке их пути, в высокогорной и суровой общине Айонского края.

В течение какого-то времени отношения Пьера и его родственницы Гийеметты Мори будут испорчены грязной историей об отдаче скота на откорм. Перед тем как отправиться в качестве наемного пастуха в очередной отгон, Пьер отдает своих собственных овец на откорм Гийеметте: контракт, видимо, только устный, заключен на пять лет с условием делить пополам и доходы, и убытки (III, 169). Роли распределены справедливо, пусть и односторонне: Пьер предоставляет скот, Гийеметта берет на себя расходы по содержанию. Соглашение вполне рационально, при условии, что Гийеметта не будет обкрадывать Пьера, — условие, которое, увы, не будет выполнено... Новоявленная фермерша из Сан Матео пользуется отсутствием партнера, чтобы лишить его причитающихся ему доходов со шкур и шерсти ста пятидесяти умерших овец. Шкуры и шерсть Гийеметта использовала (по ее словам...) лишь на нужды своего хозяйства и для того, чтобы одеть себя, своих детей и друзей (III, 184). Вынужденная к этому настойчивыми распросами Пьера Мори, на которого плохая новость безжалостно обрушилась в одно из его возвращений в Сердань, Гийеметта признается кроме того, что часть своей добычи с пресловутых ста пятидесяти овец она отдала в подарок святому мужу Белибасту. Одураченный, Пьер будет настолько разъярен грабежом, что расстанется с Белибастом, обзывая того minudier (сквалыгой) и без обязательного ритуального прощания (III, 169, 172—173 и сл.). Жизнь пастухов полна подобных инцидентов, особенно когда в дело вмешиваются не очень чистоплотные персонажи типа Белибаста, пользующегося своим положением «совершенного», чтобы превратить взятое в долг в подарок, полученный по праву. Однажды Пьер Мори и Гийом Белибаст покупают в совместное неделимое владение шесть овец (III, 167). Пьер, заплатив свою долю, платит и долю Белибаста, одолжив, кроме того, последнему королевскую сумму в 5 су. Однако Белибаст, ничуть не озабоченный двойным долгом, решает изъять трех своих овец из общего владения. Какая тебе разница, — заявляет он Пьеру, — ведь ты вовсе не мне одолжил эти деньги, ты дал их из любви к Богу. Мори был сама доброта, но не дурак, несмотря на свою наивность. Он возмутился и в течение нескольких дней был со своим товарищем очень холоден.

158

См. гл. VII.

159

Кие — в современном департаменте Арьеж.

160

Разигъер — местечко в современном департаменте Восточные Пиренеи.

{116}

На (Na) — принятое в Окситании сокращение слова do