Невиданные чудеса Дивнозёрья

– Не всё, что в книжках написано, – правда. Зависит от того, кто их написал, – гость отстегнул от седла клетку и поместил туда слепую птаху. Видать, и впрямь готовился. – Знаешь, а ведь царевна Ясинка – достойная продолжательница традиций вашей семьи. Это ты, похоже, не уродился. Слишком честный. Таких легко провести.

Ох, как царевичу от его слов обидно стало! Вроде за честность похвалили, но всё равно дурачком выставили.

– И что же теперь будет? – вскричал он, яростно глядя прямо в глаза гостю.

Король Ясень вспрыгнул на коня и натянул поводья:

– Вручу царевне в дар птичку. Сыграем свадебку, и увезу я её. Радуйся, Радосвет. Скоро кончатся твои муки. В свой срок взойдёшь на трон, если получится. Отец твой однажды деда сместил, а дед – прадеда. Может, и ты сдюжишь.

– Этого я уж точно делать не стану! – Радосвета трясло. Он хотел верить, что пришлый чужак врёт, но сердце подсказывало – нет, такие лгать не умеют.

– А коли не станешь, то не видать тебе трона, как своих острых ушей без зеркала. Такие сволочи, как твой отец, живут долго, – пожал плечами всадник. – Он пришпорил коня, тот заржал – и вдруг исчез с глаз долой.

Не помня себя, Радосвет бросился к Ясинке, заколотил в дверь и закричал что есть мочи:

– Спасайся, сестра! Скоро приедет страшный заморский король и заберёт тебя в Страну-Где-Не-Спят! Споймал он твою птицу и попросил ясень развести ветви в стороны. Выполнены оба твоих условия.

Но сестра ему не открыла, только рассмеялась из-за двери:

– Так я тебе и поверила! Небось, придумал каверзу и хочешь меня выманить.

Радосвет никогда так не делал, но Ясинка, конечно, судила по себе.

Наутро, когда всё случилось именно так, как говорил Радосвет, она не изменилась в лице, лишь слегка побледнела, когда гость предъявил клетку с птицей. А после молвила:

– Батюшка, за этого не пойду! Слишком уж он тощий. Если муж на жердь похож, то детишки народятся – ну чисто хворостинки будут.

– Смеёшься надо мной, царевна? – нахмурился король Ясень. – Смотри, как бы потом не пришлось горько плакать.

– Уж лучше поплачу, чем за Короля-Жердяя замуж пойду, – Ясинка показала жемчужные зубы.

– Что ж, будь по-твоему, – гость накрыл Птицу-Справедливость платком, сунул клетку под мышку и направился к выходу.

Проходя мимо царевича Радосвета, он наклонился и прошептал:

– Теперь яиц в гнезде на одно больше стало. Вот увидишь: все птенцы вылупятся в свой срок.

А Ясинка с тех пор больше не смеялась. Уж и шутками её развлекали, и скоморохов приглашали – ни в какую. Уехал король Ясень и увёз с собой царевнину радость.

Прочие женихи тоже домой засобирались – надоело им смотреть на вечно постную рожу Ясинки, других невест себе нашли – весёлых, добрых, таких, что данное слово держат.

Радосвет думал, что теперь ему ещё хуже будет Пуще прежнего станет сестра его изводить. Но нет, Ясинке стало не до того. Ей самой такие кошмары начали по ночам сниться, что и лютому ворогу не пожелаешь. С криком вскакивала, тряслась, засыпать боялась и только твердила, едва шевеля бледными губами:

– Батюшка, матушка, найдите короля Ясеня, скажите ему, что одумалась я. Пойду за него замуж. Пущай только мучить меня перестанет.

Заморского гостя, конечно, искали, но не нашли – тот словно в воду канул. Пришлось царевне надевать дорожное платье, седлать коня и самой отправляться на поиски.

Уезжая, Ясинка велела себя не провожать. Но Радосвет всё равно смотрел ей вслед из окна и думал: если это и есть справедливость, то почему же от неё на душе так горько, будто полынной настойки хлебнул? И неужели нельзя жить так, чтобы в царской семье были лад да любовь? Тогда-то он и дал себе слово, что у него – когда он вырастет и однажды решит жениться, – всё будет иначе. Жаль, нельзя было заглянуть в то гнездо и убедиться, что пташка не отложила нового яйца, когда он произнёс это обещание вслух.

А старый ясень задумчиво шелестел листвой, как будто был тут совершенно ни при чём…

Тот самый день

Радосвет понял, что заклятие опять подействовало как-то не так, когда земля с небом несколько раз поменялись местами, к горлу подступила тошнота, а потом – бах! – из груди будто бы выбили весь воздух…

Эх, ну почему учебные чары всегда получались нормально, а в настоящих все опять пошло наперекосяк?

Царевич сел, потер свеженабитую шишку на затылке и огляделся. Над его головой шелестели листья вяза, сплошь увитого диким виноградом. Сочные длинные лозы переползали и дальше – на большие, выше человеческого роста, коробки, сделанные из металла. Кажется, кто-то из путешественников между мирами, описывая это место, упоминал про некие «гаражи»? Интересно, что это вообще такое?

Радосвет встал, расправил плечи и поморщился от боли – ох, кажется, он здорово приложился спиной о раздвоенный ствол. Ладно, по крайней мере, ему удалось миновать Границу и оказаться в таинственной стране смертных – а значит, все уже было не зря. Его давняя заветная мечта сбылась! Оставалось надеяться, что новое приключение не окажется столь же разочаровывающим, как то, детское, когда он решил полюбоваться зимой в Навьем царстве. В тот день заклятие перемещения тоже сработало не слишком точно, и маленький Радосвет едва не угодил в плен к самому Кощею… впрочем, об этом он вспоминать не любил.

Ныне Кощей был мертв, война закончилась, но ходили слухи, что следующая уже не за горами. Радосвет видел, как его отец, царь Ратибор, становился все мрачнее с каждым днем. А матушка, царица Голуба, так и вовсе каждое утро просыпалась в слезах. Родители привыкли оберегать юного царевича от дурных вестей, однажды ему пришлось даже повысить голос, чтобы добиться от них правды:

– Я уже не ребенок, мне скоро сотня! – В сердцах он ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть глиняные кружки. – И наследник престола к тому же! Я должен знать, что нас ждет впереди.

Царица Голуба, опустив глаза, пробормотала что-то вроде «как же быстро дети становятся взрослыми» и тронула мужа за рукав расшитого златом и серебром кафтана. А царь Ратибор вдруг кивнул:

– Твоя правда, Волчонок. Я и не заметил, как ты вырос. Пора тебе научиться быть правителем. Потому что если со мной что-то случится…

Мать бросила на него тревожный взгляд, и он осекся.

– Значит, мир долго не продлится? – Радосвет горестно вздохнул.

Он родился во время войны, можно сказать, даже привык к ней и почти не знал другой жизни. С детства видел слезы вдов, слышал стоны раненых и прятался с другими дворцовыми мальчишками и девчонками в подземельях, когда над столицей пролетали старые Кощеевы приятели змеи горынычи, плюющиеся огнем. Потом прятаться перестал и начал помогать взрослым тушить деревянные терема, которые вспыхивали, как трут, от огненного дыхания чудища…

Когда же Кощея победили, Радосвет еще несколько лет подряд просыпался ночью в холодном поту: ему снилось, что царские палаты охвачены яростным огнем.

Но потом кошмары оставили его, и новая – спокойная – жизнь пошла своим чередом. Царевич всей душой полюбил это время, когда больше не нужно было прятаться и дрожать от страха, слыша над головой свист кожистых крыльев. Но самое главное – никто больше не умирал: дивьи люди не ведали ни болезней, ни старости – в мирные дни они могли жить почти вечно…

– Новая война лишь дело времени. – Царь Ратибор сдвинул кустистые брови к переносице. – Наши соглядатаи донесли, что Кощеев сын Лютогор собирается продолжить дело своего отца, но пока копит силы. Значит, нам тоже следует готовиться…

– В следующий раз я буду биться рядом с тобой!

Радосвет не спрашивал, а утверждал.

Он же наследник! А наследник престола не может быть трусом, отсиживающимся в теремах за чужими спинами, пока остальные сражаются не на жизнь, а на смерть.

Заслышав эти слова, мать побледнела как полотно, но перечить не стала. Лишь молвила тихим голосом: