Людовик IX Святой

Султан освобождает из плена и отпускает на все четыре стороны нас и всех тех, кто был захвачен сарацинами с момента нашего появления в Египте, а также всех прочих христиан, из какой бы страны они ни были, взятых в плен с тех пор, как султан Камель (Kamel), дед ныне правящего султана, заключил перемирие с императором;[1755] христиане сохраняют в мире все земли, которыми они владели в Иерусалимском королевстве в момент нашего прибытия. Со своей стороны, мы обязались возвратить Дамьетту и заплатить восемьсот тысяч сарацинских безантов за освобождение пленных и возмещение ущерба и убытков, о которых только что говорилось (четыреста мы уже выплатили), и отпустить всех сарацинских пленных, захваченных христианами в Египте с момента нашего прихода, равно как и тех, которые были взяты в плен в Иерусалимском королевстве со времени перемирия, заключенного между тем же императором и тем же султаном. Все наше движимое имущество и имущество всех остальных, находящихся в Дамьетте, как только представится возможность, будет после нашего ухода под охраной и защитой султана перевезено в христианские земли. Все больные христиане и те, кто остается в Дамьетте, чтобы продать то, чем они владели, будут точно так же в безопасности и вернутся по морю или по суше, когда пожелают; им не будет чиниться ни препятствий, ни запретов. Султан не прочь дать охранную грамоту до христианских стран всем, кто захочет вернуться по суше.

Это перемирие, заключенное с султаном, будет скреплено клятвой с обеих сторон, и султан уже выступил со своим войском в Дамьетту для выполнения условий, которые только что были оговорены, когда по приговору Божьему какие-то сарацинские воины, несомненно, в заговоре с большей частью войска, напали на султана, когда он поднимался из-за стола, и нанесли ему тяжкие раны. И все же султан вышел из шатра, надеясь спастись бегством, но был сражен ударом меча на глазах почти всех эмиров и множества других сарацин. После этого многие сарацины в приступе ярости направились с оружием в руках к нашему шатру, как бы намереваясь (многие из нас этого опасались) зарезать нас и христиан; но благодать Божия умерила их гнев, и они заставили нас выполнить условия перемирия. Тем не менее к их речам и просьбам примешивались ужасные угрозы; наконец, по воле Бога, отца милосердия, утешителя скорбящих, внемлющего рыданиям слуг своих, мы скрепили новой клятвой перемирие, которое должны были заключить с султаном. Мы получили ото всех и каждого из них такую же клятву, согласно их закону, соблюдать условия перемирия. Был назначен срок, когда будут возвращены пленные и город Дамьетта. Было не так уж легко договориться с султаном о возвращении этого места; и было не так уж легко договориться снова с эмирами. Так как у нас не было никакой надежды его сохранить после того, что сказали нам вернувшиеся из Дамьетты и знавшие истинное положение дел, мнение баронов Франции и многих других, то мы рассудили, что для христианского мира будет лучше, если мы и прочие пленные были бы освобождены благодаря перемирию, чем удерживать город с прочими находившимися в нем христианами, и при этом мы и другие пленные подвергались бы снова риску очутиться в плену: вот почему в назначенный день эмиры получили город Дамьетту, после чего отпустили на свободу нас и наших братьев и графов Фландрии, Бретани и Суассона, Гийома Дампьера, Пьера Моклерка и Жана де Неля и многих других баронов и воинов Французского королевства, Иерусалима и Кипра. Посему мы укрепились в чаяниях, что они вернут и освободят всех прочих христиан и что, согласно перемирию, сдержат свою клятву.

После этого мы покинули Египет, оставив там людей, которым было поручено принимать пленных из рук сарацин и охранять вещи, которые мы не могли увезти с собой, ибо транспортных судов не хватало. Прибыв сюда, мы отправили в Египет суда и уполномоченных, чтобы привезти пленных (ибо мы всецело озабочены доставкой этих пленных) и прочего, что оставили, как то: механизмы, оружие, шатры, известное количество коней и многое другое; но эмиры слишком долго удерживали уполномоченных в Каире и наконец выдали им всего четыреста пленных из двенадцати тысяч находившихся в Египте. Некоторые смогли освободиться из плена только за выкуп. Что касается прочего, то эмиры не пожелали ничего возвращать; но что особенно невыносимо после заключенного и скрепленного клятвой перемирия, так это то, что, как донесли наши уполномоченные и достойные доверия пленные, вернувшиеся из этой страны, они выбрали из числа пленных молодых людей, которых заставили, занеся меч над их головами, отречься от католической веры и принять закон Магомета, и многие из малодушия это сделали; но другие, как мужественные борцы, укрепившиеся в своей вере и не отступавшие от своего твердого решения, не устрашились угроз и ударов врагов и обрели венец мучеников. Их кровь, несомненно, вопиет к Господу за народ христианский, и они принесут больше пользы на небесах, чем если бы все еще жили на земле. Также мусульмане зарезали множество больных христиан, остававшихся в Дамьетте. Хотя мы соблюли условия договора, заключенного с ними, и всегда были готовы и впредь соблюдать их, у нас нет никакой уверенности, что мы увидим на свободе христианских пленников и что нам вернут нам принадлежащее. Когда после заключения перемирия и освобождения мы обрели полную уверенность в том, что заморская страна, занятая христианами, останется в состоянии мира вплоть до окончания перемирия, мы изъявили желание и намерение вернуться во Францию. Мы уже повелели готовиться к походу, но, поскольку нам совершенно ясно из того, что мы только что поведали, что эмиры открыто нарушают перемирие и вопреки данной ими клятве нисколько не боятся с презрением относиться к нам и к христианскому миру, мы собрали баронов Франции, рыцарей тамплиеров, госпитальеров и Тевтонского ордена и баронов Иерусалимского королевства и просили их совета о том, как поступить. Почти все считают, что, если мы уйдем в такой момент и покинем эту страну, то окажемся на грани гибели, то есть оставим ее на произвол сарацин, тем более что она оказалась в столь плачевном и жалком состоянии, и что мы можем считать навсегда потерянными без всякой надежды на освобождение христианских пленных, попавших в руки врага. Напротив, если мы останемся, у нас будет надежда, что со временем наступит некоторое улучшение, пленные будут освобождены, мы сохраним замки и крепости Иерусалимского королевства и прочие блага для христианского мира, тем более что возникла распря между султаном Алеппо и правителями Каира. Этот султан, объединив свое войско, уже захватил Дамаск и несколько замков правителя Каира. Говорят, что он должен прийти в Египет, чтобы отомстить за смерть убитого эмирами султана и, если удастся, стать господином всей страны. Рассуждая так и сочувствуя Святой земле в ее скорбях, мы, пришедшие ей на помощь, оплакивая неволю и муки наших пленных, более склонны отсрочить возвращение и еще на какое-то время остаться в Сирии, хотя многие отговаривают нас от этого, и не отказываться совершенно от дела Христа и не подвергать наших пленных столь великому риску. Но мы решили отправить во Францию наших любезных братьев графов Пуатье и Анжуйского в утешение нашей горячо любимой госпожи и матушки и всего королевства. Поскольку все, кому имя христиане, должны ревновать к начатому нами делу, и особенно вы, потомки тех, кого Господь поставил народом, избранным для завоевания Святой земли, которую вы должны считать вашей собственностью, мы призываем вас служить тому, кто сослужил вам на кресте, пролив кровь свою ради вашего вечного спасения; ибо этот преступный народ не только богохульствует, на глазах народа христианского оскверняя Творца, но они разбивают крест, плюют на него и попирают его ногами в знак ненависти к вере христианской. Так смелей, воины Христовы! Вооружитесь и будьте готовы отомстить за этот позор и бесчестье. Берите пример с ваших пращуров, которым не было равных среди народов в делах ратных. Мы раньше вас вышли служить Богу; идите же к нам. Не важно, что вы придете позже, все равно Господь равно воздаст вам; ведь отец семейства, как говорится в Евангелии, воздал всем пришедшим работать на его винограднике в конце дня, равно как и пришедшим в самом начале. Пришедшие или оказавшие помощь, пока мы здесь, получат, кроме отпущения грехов, обещанного крестоносцам, любовь Бога и людей. Так готовьтесь же, и пусть те, в кого благодать Всевышнего вселит желание выступить в поход или послать помощь, будут готовы к ближайшему апрелю или маю. А те, кто не сможет успеть к этому первому походу, пусть выступят хотя бы в тот поход, который намечен на день святого Иоанна.

1755

Камель. — Имеется в иду египетский султан ал-Малик ал-Камиль. В феврале 1229 г. император Фридрих II заключил с ним, без единого сражения, мирный договор, по которому Иерусалим, захваченный крестоносцами в 1099 г. и отбитый Саладином в 1187 г., снова возвращался христианам (в марте 1229 г. Фридрих короновался иерусалимской короной, хотя Иерусалимское королевство с временной столицей в Акре продолжало существовать); договор заключался на 10 лет. В 1239 г. крестоносцы (Фридрих, занятый собственными делами в Европе, еще в 1230 г. покинул Святую землю) снова начали военные действия, но уже в феврале 1241 г. подтвердили мирный договор, на этот раз с сыном и наследником ал-Камиля; им был Салих Наджим ад-Дин Айюб. Однако распри в среде крестоносцев, их союз с сирийскими мусульманами — противниками Айюба — привели к тому, что султан возобновил войну и в сентябре 1244 г. его войска взяли Иерусалим. Айюб умер вскоре после высадки Людовика Святого в Египте, и соглашение пленный французский король заключал с его сыном Туран-шахом. Но вскоре Туран-шах был свергнут и убит мамлюками, и с ним прекратилась династия потомков Саладина.