Дрянь с историей

Глава вторая. Диплом и командировочное направление

Рыжая девка оказалась пиявкой. Неожиданно, но… предсказуемо. Серафим перевидал их за жизнь столько, что давно уже перестал считать — твари буквально слетались к нему, как мухи на полежавшую кучу. То есть и хотелось бы сказать про мёд, но эта присказка всегда вызывала у него вопросы, потому что мёд обычно привлекал ос, а вот мух — совсем иная субстанция.

Поначалу он не понимал, что происходит, и не умел распознавать паразитов среди обычных людей, потом сообразил, потом помогал их ловить, а потом просто начал носить с собой на всякий случай несколько артефактов-кандалов, отрубающих тварям каналы питания. Когда была такая возможность — сдавал куда следовало, когда не было — так и оставлял, они сами быстро дохли от истощения.

Пиявками по принципу подобия называли один из видов бестелесных тварей с Той Стороны. Они просачивались, занимали тело какого-нибудь бедолаги, быстро выжирали его самого, а потом брались за окружающих. По мелочи постоянно тянули жизненные силы из всех, кто находился рядом, но для существования этого не хватало, поэтому вскоре они все начинали убивать. После секса с такой вот заразой жертва умирала во сне от остановки сердца, и не так-то легко было впоследствии установить, что на самом деле её просто сожрали.

У самого Серафима они ничего откусить не могли, чему очень удивлялись, но — недолго, потому что метод борьбы с ними был отработан достаточно давно: смертная казнь. Прежнего хозяина тела уже не существовало, а с гибелью оболочки умирал и паразит. По понятным причинам Дрянин испытывал к ним брезгливость с лёгким оттенком злости: слишком легко было провести параллели с самим собой, пусть он точно знал, что пиявкой не является, сохранял свою привычную личность. Однако с женщинами больше одной ночи не проводил: для них это заканчивалось не смертью, но головной болью, тошнотой и множеством других не смертельных, но неприятных симптомов.

Еву он заподозрил не сразу. На вечеринке просто заинтересовался красивой женщиной, он действительно любил рыжих, а эта ещё кокетничала напропалую и всем своим поведением обещала приятную ночь без обременительных последствий. Зачем отказываться от столь щедро предложенного удовольствия?

Пиявку распознал только в парке, во время поцелуя, потому что ощутил, как из него тянут силы. Вот только задерживать сразу не стал, потому что… У неё получалось! Впервые в его практике, а практика была богатой.

Да и в остальном женщина сильно отличалась от тех пиявок, которых он встречал раньше. Паразиты цеплялись к людям одиноким и замкнутым, и хотя старались копировать поведение человека, но получалось не очень-то хорошо. Они обычно приживались на дне общества, среди пьяниц, мелких преступников и дешёвых проституток — там, где появление нового лица никого не удивляло, а все странности легко списывались на алкоголь или что посерьёзнее. Странностей хватало, всё же существа эти были порождениями Той Стороны и мыслили иначе, чем люди.

И тут вдруг — Ева. Яркая, красивая, уверенная в себе женщина. Больше того, преподаватель практической дисциплины! Вряд ли она так нагло и прямо врала по поводу своей специальности и цели приезда. Может быть, что-то скрывала и недоговаривала, но Серафим достаточно уверенно распознавал откровенную ложь. Да, провести его тоже могли, но — не обыкновенная пиявка.

А вот необыкновенная…

Он решил наблюдать, и дальше любопытство лишь окрепло, а вопросы — умножились. Она действительно тянула энергию, хотя и непонятно, откуда и как её брала, потому что жизненной силы в нём не было. Серафим ни на грамм не был чародеем, но зато видел потоки сил и научился различать разные чары, так что не заметить этого не мог. Этого, и после — наличия у неё дара потусторонницы, которым Ева уверенно пользовалась.

И кроме того, она явно ждала, что он отключится после секса. Именно отключится, а не умрёт, это сложно было не заметить! И его собственная аура ей не повредила, Ева чувствовала себя прекрасно — до того, как он «очнулся».

Очень занятная пиявка, которую стоило рассмотреть внимательно. Лучше было бы не отпускать от себя или сразу отдать специалистам, потому что в её случае надёжность браслета вызывала сомнения, но… Было другое, гораздо более важное дело, которое мешало сосредоточиться на Еве, а расстаться с новой игрушкой вот так сразу он оказался не готов. Слишком редко он в последнее время испытывал эмоции и такой яркий интерес.

Когда пиявка ушла, Серафим некоторое время простоял неподвижно, оглядывая своё место обитания на ближайшие дни. Весьма неплохие условия: просторная комната с письменным столом, одёжным и книжным шкафами, удобной широкой кроватью, на которой одному весьма вольготно, да и вдвоём, как он успел заметить, неплохо. Дощатый крашеный пол, посередине — овальный серый ковёр с немудрёным рисунком. Тонкий и слегка полинялый, но даже такая попытка создать уют вызывала некоторое уважение.

Потом Серафим опомнился, достал наладонник и выложил его на стол, запер входную дверь и, сняв китель, шагнул с ним к платяному шкафу, чтобы повесить. Аккуратно застегнул и расправил, снял несколько пылинок и мелкое пёрышко, видимо перебравшееся с подушки, отряхнул лацкан, аккуратно поскрёб когтем шитьё на обшлаге, к которому прилип какой-то сор. Мгновение поколебавшись, снял и внимательно осмотрел форменные брюки, смахнул пыль внизу и тоже пристроил их на вешалку, после чего спрятал одежду в шкаф.

Если когда-то Серафим отличался честолюбием, то это уже давно прошло, и сейчас адмиральские погоны были поводом не столько для гордости, сколько для ностальгии и уважения к тем, с кем вместе он шёл по этому пути. Уважение проецировалось и на мундир, к которому Дрянин относился с некоторым пиететом, но — только оно. Таскаться по университету в шитье и блеске он не собирался, тем более когда накрепко тут застрял.