Страница 84 из 100
В издании правительственной организации, ставившей целью пропаганду японской культуры за рубежом, также подчеркивалось, что в формировании японской нации участвовали несколько этносов (айны, индонезийцы-хаято), перечислялись точки зрения по этому вопросу, некоторые из них автор (ведущий антрополог и археолог своего времени) ставит под сомнение (так, он отвергает негритянский компонент). Проводятся и параллели между археологическими культурами Японии и других ареалов[490]. Правда, в этой брошюре на английском языке не упоминалось, что предки японцев спустились с неба на землю…
Сложный этногенез воспринимался как предпосылка и показатель цивилизованности. В сочинении по исторической географии профессора Кита Садакити (1871–1939) прямо утверждалось: «Не только наш японский народ, но и все другие цивилизованные народы мира без исключения имеют полиэтничный генезис»[491]. Такой генезис предполагал «жизненную силу» японцев, которые в древности сумели ассимилировать и автохтонное население, и иммигрантов из Кореи и Китая. Поскольку практически все ученые и не слишком ученые мужи полагали, что японцы спустились непосредственно с неба, это избавляло от хлопотной необходимости искать прародину японцев на земле. При этом подчеркивалось, что в отличие от европейских стран японцы не «покоряли» (не уничтожали) аборигенов, а прививали им культурные навыки, учили рисосеянию, морали, воспитывали в них добродетели и чувство благодарности. Японцы брали жен из среды аборигенов и обращались с ними ласково, и только принятый среди японцев счет родства по мужской линии указывает на факт их более высокого (небесного? – A.M.) происхождения[492].
Если выразить официальную точку зрения в обобщенном виде, то она будет выглядеть следующим образом: японцы («народ Ямато») являются потомками синтоистских божеств. В начале своей истории народ Ямато быстро ассимилировал некоторые этносы, поэтому к сегодняшнему дню он накопил необходимый исторический опыт для «вбирания в себя» других народов. Благодаря тому что японцы имеют опыт проживания и в холодном, и в тропическом климате они способны к расселению по миру (прежде всего в Азии). Морская стихия обладала теперь исключительно положительными значениями, она выступала в качестве той проводящей среды, которая обеспечивает прохождение солнечного света, – света, исходящего от Японии. На страницах довоенных школьных учебников Япония фигурировала в качестве морской державы: «Нынешняя Япония, как и говорит название "морская Япония", во всех морях мира подняла свой "солнечный круг" (национальный флаг. – A.M.), который испускает сияние страны… Пространство, на котором несет свою славу морская Япония, необъятно. Продвигаться по этим широким просторам с «солнечным кругом» – наше благородное предназначение»[493].
Земля Японии признавалась «божественной» и ритуально «чистой». Поэтому моральный долг ее обитателей заключается в том, чтобы «очищать» другие страны. Предполагалось, что вхождение азиатских стран в зону японского влияния избавит их от гнета «нечистого» белого человека и обеспечит им процветание. Свое законченное и официальное выражение паназиатизм получает в концепции «великой восточноазиатской зоны сопроцветания». Это словосочетание начинает широко использоваться в политическом лексиконе в 1940 г. Границы этой «сферы» поначалу включали Японию, Маньчжурию и Китай, потом в нее вошли французский Индокитай (Вьетнам, Лаос, Камбоджа), Голландская Индия (Индонезия), британские колонии Малайя (Малайзия), Борнео, Бирма, американские Филиппины, независимый Таиланд. В документе, вышедшем в сентябре 1941 г. из недр Министерства военно-морского флота, эти территории прямо назывались «южными территориями Японии» и ее «внешними контурами». Главным геополитическим лозунгом стало выражение «хакко итиу» – «восемь углов под одной крышей». Под этой формулой понималось, что весь мир («восемь углов» или «восемь направлений», где «восемь» – показатель множественности) надлежит «накрыть» одной крышей, историческая миссия по возведению которой принадлежит Японии. Только она одна – в силу своей «чистоты» – и способна выполнить миссию по деколонизации. Освобождение Азии от западного колониализма зачастую описывалось именно в терминах ритуального «очищения». В этом и состоит «новый порядок» (по аналогии с «новым порядком» нацистов и «новым миром», который обязались построить коммунисты), к которому стремится «дух японского народа». Этот порядок может возникнуть только при условии разрушения старого мироустройства, который «поддерживается Америкой и Англией». И тогда народы Востока, являющиеся «собратьями» японцев, обретут счастье и гармонию – такую гармонию, при которой японцы будут занимать центральное место среди младших братьев и приемышей.
В 1940 г. праздновалось 2600-летие основания японской империи. По всей стране исполняли песню, специально написанную к этому юбилею.
Официальная точка зрения получала развитие в трудах ее многочисленных адептов, которые искали родственников Японии по всему миру. Обнаружение такого родства означало, что японцы имеют полное и законное родственное право «вернуться» к своим географическим истокам. Следует заметить, что глагол «вернуться» наполнен для японца особым теплом и уютом. В процессе исторического развития выработался такой психотип, для которого «возвращаться» намного приятнее, чем «уходить». Вот и пропаганда призывала японцев не уходить из дома, а возвращаться домой. Где же находился их «дом»? Этнолог Нисимура Синдзи «доказывал», что в жилах японцев течет кровь не только азиатских народов, но и евреев, и римлян. Помимо «желтой» и «белой» в японцах есть и «немного» негритянской крови…[494] Это была крайняя точка зрения, но и она свидетельствует об общей атмосфере того времени.
Официальная точка зрения заключалась в том, что «домом» японцев является Азия, главным образом Восточная Азия. В связи с этим японцы часто именовали себя «страной Востока», того Востока, которому принадлежит будущее. В условиях такого дискурса следовало обосновать, что Япония может быть признана за репрезентативного представителя всего «Востока». И действительно, мы наблюдаем значительную интеллектуальную активность в этом направлении.
Эта активность наблюдается еще на рубеже XIX и XX вв. В то время под Востоком понимали в первую очередь Китай, Японию и Индию. Подобно Нитирэну, рассуждавшему много веков назад, в эпоху мирового упадка буддийского вероучения, о его укорененности в Японии, Утимура Кандзо также полагал: в Японии буддизм достиг наиболее полного развития. Ведь на его родине в Индии можно обнаружить только следы буддийской веры, а в Китае и Корее его настолько «задавило» конфуцианство, что он сделался верой социальных низов. И только в Японии императоры неизменно поклонялись Будде, и японцы не знают себе равных в понимании буддийского вероучения. Древний Китай породил принципы устройства централизованного государства и соответствующего ему устройства семьи и общества, Япония же восприняла, отточила и с наибольшей последовательностью провела в жизнь эти принципы[495]. Один из создателей концепции японского искусства – Окакура Какудзо (Окакура Тэнсин, 1862–1913) обосновывал тезис о том, что Япония является «азиатским музеем» в том смысле, что именно в Японии достижения азиатского искусства (прежде всего буддийского) сохранены намного в лучше, чем где бы то ни было[496]. Таким образом, и в области искусства, и в области социально-государственного строительства японские реалии превосходят их континентальные прототипы, а потому именно Японию следует признать полномочным представителем всего «Востока».
490
Ryozo Torii. Ancient Japan in the Light of Anthropology. Tokyo: Kokusai Bunka Shinkokai (The Society for International Cultural Relations), 1937.
491
Кита Садакити. Нихон-но рэкиси тири. Токио: Тидзин сёкан, 1937. С. 38.
492
Кита Садакити. Нихон-но рэкиси тири. Токио: Тидзин сёкан, 1937. С. 42–43.
493
Ириэ ёко. Нихон га ками-но куни датта дзидай. Кокумин гакко-но кёкасё-о ему. Токио: Иванами, 2001. С. 45.
494
Огума Эйдзи. Танъицу миндзоку синва-но кигэн. Нихондзин-но дзигадзо-но кэйфу. Токио: Синъёся, 2010. С. 327.
495
Утимура Кандзо. Тидзинрон. Токио: Иванами, 2011. С. 169–170.
496
О роли Окакура Какудзо в формировании понятия японского искусства см.: Макарова О. И. Формирование концепции «национального искусства» в японской культуре конца XIX – начала XX в.: Дис. канд. культурологии. М., 2010.