По Японии

Только те, кто от конкурса к конкурсу занимает первые места, чувствуют себя более или менее прочно, хотя, естественно, прочность эта весьма относительна, всего лишь до прихода новых, более молодых и красивых.

…Танцует на тоненьких каблучках-шпильках с долговязым рыжеволосым парнем Ханако — современная гейша, гейша послевоенной Японии. На ней не кимоно — белое платье льнет к груди, оставляя на обозрение смуглые плечи и спину. Вместо высокой недвижности средневековой прически — короткая современная стриж ка. Фирма «Бертель» коснулась ее век своим мягким иссиня-черным карандашом, ровный матовый цвет лица создали новейшие мэйк-ап и лосьоны, душистой порошей легла на щеки голливудская пудра.

Ханако не умеет играть на сямисэне и танцевать средневековые танцы. Но это и не нужно для ее собеседников. Как правило, большинство приезжающих сюда не любят тягучих медленных звуков сямисэна.

Ханако не поет нежных японских песен — она говорит с клиентами о романах Франсуазы Саган, о фильмах с Брижит Бардо и Клаудиа Кардинале, о последних альбомах американских нуддистов и о выставке современной скульптуры в Камакура.

Даже эта беглость разговора не может скрыть ее грустной иронии и жадно-наблюдательного настороженного ума.

А потом она снова танцует в полуосвещенном пространстве между столиками с газовыми светильниками. Танцует. Она на работе. Завтра утром — университет.

Как в каждом из крупных городов Японии, есть в столице районы, стяжавшие сомнительную известность. Отблеск былой славы Есивара — квартала публичных домов в Токио живет до сих пор в этих районах, освещая их запретную, ушедшую в подполье, призрачную жизнь.

В сентябре 1958 года в Японии был принят закон, запрещающий проституцию. Таким образом, официально зло было уничтожено. Но только официально. В этом смысле Япония шагнула в один ряд с «высокоцивилизованными» странами Запада, где этот порок, искорененный на бумаге, продолжает цвести пышным цветом.

Ёсивара перестала существовать, но вместо нее возникли ночные клубы, кафе, дансинги и прочие заведения с названиями и без названий в районах Синдзюку и Асакуса. У гидры, свившей еще в XVII веке свое зловонное логово в Ёсивара, была снесена голова, но вместо нее, как в старом мифе, поднялись десятки других, они качаются и вытягивают над домами свои огненные шеи и светящиеся пасти с неоновыми языками.

Борис Пильняк после своей поездки в Японию в 1932 году писал, что ничто и нигде его так не поражало своей совершенной непонятностью для иностранца, как Ёсивара. Для европейца подобные места связаны с представ тением о самых гнусных притонах, наполненных алкоголем и похотью. И то, что в залитых светом кварталах Ёсивара, ведущих совершенно официальное существование, посетителей встречали трезвые, тихие, вежливые японки, казалось, по его словам, большей аномалией, чем обстановка в тартушах Смирны и найтлокалах Берлина[11].

А в действительности ничего удивительного не было. Ёсивара была одной из черт того национального быта японцев, о котором шла речь раньше, быта, определявшегося все тем же культом мужчины. Мужчина, символом высокой души которого, ее воплощением считаются на японских островах прекрасные цветы вишни — сакура, с чисто японским педантизмом и любовью к аккуратности и порядку (как ни парадоксально звучит это в применении к Ёсивара) создал этот мир, куда продавал своих дочерей, жен и сестер и где, действительно, совершенно трезвые (не имевшие даже права утопить в вине свое бездонное отчаяние) японки улыбались, в душе презирая и проклиная своих всесильных хозяев.

Недаром Токугава, который создал Есивара для развлечения своих солдат, обнес квартал тройными стенами, превратив его в тюремный двор. Выйти из-за этих стен и умереть под чужим забором было привилегией лишь больных, не нужных больше в этом вертепе.

Но века жизни на коленях вопреки всему не Могли уничтожить нравственной чистоты японской женщины. Летом 1958 года, когда обсуждался закон о запрещении проституции, тысячи женщин пикетировали здание парламента, требуя закрыть Ёсивара. Опираясь на принятый закон, японская общественность ведет сейчас трудную борьбу с. корпорациями владельцев подпольных заведений. Трудную и, можно сказать, неравную, потому что бороться с этим старым в мире капитала злом, оставляя нетронутыми его социальные корни, действительно задача не из легких. В конце декабря 1963 года была раскрыта целая организация торговцев «живым товаром», регулярно поставляющая в увеселительные заведения курортных районов девушек в возрасте от 14 до 18 лет. Японские работорговцы усердно стараются не отстать от своих французских собратьев по профессии, поднявших эту торговлю на новую, «модернизированную» основу, где строго определяется продажная цена женщины и столь же строго подсчитывается общая сумма годового дохода. В большинстве случаев представителям «темного бизнеса» как Запада, так и Востока удается оградить свое «золотое дно» от действий властей.

В японских газетах неоднократно шумно обсуждался вопрос о районах увеселительных заведений, разлагающе действующих на нравы молодежи, но дальше пустых словопрений дело не идет. Слишком много дельцов, делающих свой «бизнес» в темных улицах-ущельях, заинтересовано в существовании этих кварталов, надевающих вечером призрачный наряд красочного веселья. Золото огней, рассыпанных над домами, кажется живой данью золотому тельцу — богу, навсегда окопавшемуся в этих злачных местах.

Много странных сцен запечатлеет память, если хоть раз рискнешь побродить вечером по причудливо переплетенным улицам этих районов.

— Сэр, одна секунда! — Легкие неслышные шаги догоняют прохожего.

— Видимо, сэр очень спешит, очень занят, но… фирма всегда к вашим услугам, вам стоит лишь позвонить…

Корректные молодые люди отменно вежливы, но предельно настойчивы. В пальцах, длинных и быстрых, — визитная карточка. Обычная карточка, как у всякой торговой фирмы, с адресом и телефоном. Лицо юноши серьезно, манеры учтивы; глядя со стороны, можно решить, что этот достойный молодой человек рекламирует продукцию какой-нибудь солидной фирмы: пылесосы, мотоциклы или знаменитую японскую оптику. Но торговля человеческим телом идет здесь по тем же законам коммерции, и в лице этого молодого человека вас встречает такая же торговая фирма и столь же хорошо знакомый «сервис», которым так полна японская земля!

…Текут ночные улицы, стремясь к рассвету: одни в огнях, другие в тишине и темноте. Дремлют дома со спущенными железными шторами, словно устало смеженными веками. И лишь для Асакуса, Синдзюку и многих других подобных районов это время бурной, неестественно интенсивной жизни. Где-то спят уставшие за день люди, благословляя ночь за то, что она несет передышку, а здесь — бежит неон по трубкам в ночной пустоте неба, у низких притолок оранжевыми плодами приглушенно светятся бумажные фонари, скользят бесшумные прохожие, откуда-то из тьмы доносятся обрывки резкого смеха, сыплются осколки мелодий. Темные, глянцевитые громады машин уткнулись носами прямо в стены домов, где в полумраке за узкими стеклянными дверьми в ожидании «гостей» застыли хрупкие силуэты маленьких японок…

Дары Нептуна

Проезжая утром на работу в Харуми, мы регулярно в одном и том же месте (за несколько кварталов до реки Сумиды) начинали ощущать, как в свежий утренний воздух вливается какая-то тяжелая струя сырых запахов. Высовывая головы из автобуса, мы старались разобраться, в чем дело. Улицы были сонные, без признака дневной суматохи. Откуда проникал сюда этот терпкий, острый поток, пропитавший целые кварталы двухэтажных серых домишек? «Здесь недалеко рыбный рынок, — сказала кондуктор и потом добавила: — Если вам удастся, обязательно съездите — это очень интересное зрелище».

Рыбный рынок в Токио — один из самых крупных в мире рынков подобного типа. Вполне естественно, ведь Япония занимает одно из главных мест в мировом рыболовстве. Сотни тысяч рыболовных судов бороздят моря и океаны планеты, добывая свыше пяти миллионов тонн рыбы в год. А если добавить добычу крабов и трепангов, сбор морской капусты, охоту на китов, то легко себе представить, какое место в жизни этого мужественного народа занимает море и связанные с ним промыслы. Для того чтобы увидеть рыбный рынок во всей полноте его кипучей деятельности, нужно встать пораньше и приехать туда по крайней мере в 4–5 часов. Стоянок такси в городе нет, машины должны все время находиться в движении. Несмотря на то что центры Токио, Осака и других крупных городов Японии по вечерам представляют собой настоящую феерию света, окраины их и даже улицы, отходящие прямо от центра, обычно погружены в темноту, редкие фонари скупо освещают только свое собственное подножие. Машины на таких улицах мчатся с включенными фарами дальнего света, ослепляя прохожих и не снижая скорости на перекрестках. И только у такси, идущих обычно со средней скоростью, той, что у нас принято называть скоростью, обеспечивающей безопасность, на крыше виден рубиновый гребешок — пластмассовая коробочка с горящей внутри лампой. На фоне ее ярко светятся иероглифы, написанные на стенках коробочки, — это название компании, которой принадлежит машина.