По Японии

— Сумимасэн! (Извините!) Такого больше нет.

— Могу ли я где-нибудь найти такой свитер?

— Нет. Это изделия только нашей фирмы, была очень небольшая партия.

— А если я зайду завтра или на днях?

— Сумимасэн. Мы не повторяем выпущенных изделий.

И чем более вы присматриваетесь, тем более явственно проступает лихорадка вечной спешки, стремительной гонки — за модой, за соседом и, главное, за клиентом. Это чувствуется во всем — ив потоках беззаботно сверкающих товаров, и в сияющих улыбках очень учтивых продавщиц. Чуть ли не каждую неделю меняются экспозиции товаров, устраиваются выставки новинок, если вы придете сюда через месяц — вы и отдела этого не найдете на месте: все перегорожено, перекроено, заново оформлено и все с новыми эффектами, находками оформления, с такой подачей товара, что невозможно если уж не купить, то хотя бы не остановиться. Придумываются самые разнообразные формы привлечения покупателей (говорят, был в одном «депато» случай, когда в качестве рекламы демонстрировался взятый напрокат слон). Устраиваются всякие юбилеи — я видела, как «Сого-депато» отмечал 250 лет со дня основания своего торгового дома. Это была настоящая феерия с огнями и серпантином на всех этажах, с выступлением старейших представителей фирмы, с демонстрацией мод лучшими манекенщицами Японии.

Утром, едва вы включаете радио, нежнейший детский голосок поет вам песенку, в которой говорится, что вам совершенно необходимо купить какие-нибудь витамины за тысячу иен (бодрость и энергия!), необыкновенные магнитофонные записи, шерстяное белье фирмы «Фукусима». Затем последует маленькая сценка — детский голосок будет говорить:

— Мама, купи мне, пожалуйста, красивый костюмчик в универмаге «Такасимая».

— Где? В «Такасимая»?

— Да, да! Только в «Такасимая»!

А вечером, перечеркивая экран телевизора серпантином иероглифов, неоднократно прерывая пение или какую-нибудь пьесу, та же фирма будет истошно кричать: «Только в «Такасимая!».

Эта фирма еще не накануне краха, она просто борется. Но я слышала голоса «горящих», тех, что на краю пропасти, разорения. У них нет средств, чтобы кричать о своих товарах в эфире, и они кричали о своей беде голосами специально нанятых «зазывал», которые размахивали у прохожих под носом яркими флагами и надувными шарами, стараясь затянуть их в свою лавчонку:

— Пожалуйста, заходите! К нам, к нам! Продаем!

— Ровно в половину!

Половинная цена! Половинная цена!

Приветливо кланяющийся хозяин, радуясь каждому посетителю, разбрасывал по прилавку гору шерстяных кофт, весенних костюмов, непромокаемых плащей, а за его улыбающимися губами прятался немой крик: «Погибаю! Тону! Горю!».

Темпы «чуда» не под силу прежде всего мелким собственникам. Но и роскошные «депато», средние и маленькие торговые предприятия одинаково вызывают сейчас совершенно определенное ощущение лихорадки, которая пока еще исподволь, но чем дальше, тем ощутимее начинает бить японскую экономику. И это уж не просто подхлестывающая плетка конкуренции — это отчаянная борьба не на жизнь, а на смерть.

В последние годы в японской прессе все чаше можно встретить термин «либерализация торговли». За этими словами кроется сложное положение во внешней торговле Японии, в котором она оказалась в результате военных и экономических отношений с США. Торговые связи этих стран очень тесны — около трети японской торговли приходится на Америку, вложения американских фирм составляют 94 процента всех иностранных вложений. Но, оказав помощь в создании послевоенной промышленности Японии, американцы уже в 60-х годах столкнулись с последствиями своей политики: японские изделия — синтетический текстиль, транзисторы, электронная аппаратура — ударили по американской продукции, в то же время далеко не все американские товары могли беспрепятственно проникать в Японию. Начиная с 1959 года американцы пытаются избавиться от долларового кризиса, настаивая на проведении Японией так называемой либерализации торговли, что должно было привести к расширению американского экспорта. К началу 1965 года было «либерализовано» более 90 процентов японского импорта, причем, по подсчетам американского посольства, с каждых 10 процентов «либерализованного» американского ввоза в Японию США получают 100 миллионов долларов прибыли.

Осуществляя «либерализацию» торговли, Япония не только уступала требованиям американцев. Как это ни покажется странным, в этом были заинтересованы и ее собственные монополии.

Японским монополистам в погоне за прибылями приходится постоянно бороться за расширение внешних рынков. Продукция сотен предприятий тяжелой промышленности, удельный вес которой в японской экономике все продолжает расти, настойчиво требует сбыта и прежде всего в экономически развитых странах. Но завоевать новые рынки далеко не просто…

Вслед за США, ограничивающими ввоз японских товаров, к подобным мерам прибегли и страны Европы. Франция, Бельгия, Люксембург, Нидерланды установили такие тарифы, которые были по меньшей мере втрое выше тарифов на подобные товары из других стран. Открывая в результате «либерализации» свой рынок, Япония получила моральное право требовать от других государств отмены дискриминационных мер. Правда, «либерализация» имеет и другую сторону. Добиваясь равноправия для своих товаров, Япония должна была широко открыть свой рынок. Непосредственным результатом этого явилось превышение импорта над экспортом. За 1964 год оно достигло небывало высокой за весь послевоенный период цифры — 1167 миллионов долларов. Но, открыв рынок для чужеземных товаров, японские монополисты с еще большим рвением стали добиваться успехов в конкурентной борьбе на мировом рынке, успехов, для которых несомненно требовалось выпускать все больше и больше изделий, все выше поднимать их качество, снижать издержки производства.

Статистика за 1964 год показывает увеличение объема производства добывающей и обрабатывающей промышленности почти на 17 процентов по сравнению с предыдущим годом. Экономические справочники беспристрастно фиксируют скачок, резкое увеличение выпуска продукции в металлургической, машиностроительной и химической промышленности.

Но вместе с тем те же беспристрастные справочники дают отчетливую картину неравномерного развития японской экономики, внутренние противоречия которой лишь углубляются скачкообразным развитием отдельных отраслей.

Экономический барометр страны уже дважды очень сильно показывал отклонение от благодушного «ясно». В 1958 году налицо были кризисные явления, в 1962 году снова приостановились темпы победного шествия цифр по клеточкам схем и таблиц.

В 1964 году Япония пыталась разрешить сложные проблемы экономики путем ограничения темпов экономического роста. Поскольку японская промышленность почти полностью работает на привозном сырье, это прежде всего должно было привести к сокращению импорта. Монополии в этой ситуации нашли для себя выход — они сокращают рабочую неделю и избегают затоваривания, уменьшая выпуск продукции.

А средние и мелкие предприятия? Они «горят». У них нет крупных фондов, которые позволили бы маневрировать и пережидать трудный для предприятия период.

Государство оказывает помощь крупным предприятиям, разорение мелких и средних считается естественным процессом. Из общей суммы кредитов «горящим» предприятиям, как правило, достаются лишь «кошкины слезы».

Всем известен сейчас печальный пример Кавагути — города-спутника столицы, начавшего 1965 год сплошной чередой банкротств средних и мелких предприятий.

Наряду со снижением темпов экономического роста правительство Японии все чаще и чаще говорит об «активизации экономической политики», что попросту означает продолжение настойчивой борьбы за расширение рынков.

Рынки… Рынки… Это то магическое слово, с которым связывают свое будущее монополии. Но события последних лет свидетельствуют о том, что именно это представление монополий о будущем приводит к резкому обострению отношений с Америкой, желающей держать Японию по-прежнему только в своей орбите.