Зачарованный край

Итак, рыбалка. Ворону ещё никогда в жизни не было так стыдно. Ему становилось неловко при одной мысли о том, что нужно будет «подкатывать» к вольным бродягам и унижаться, говоря им фразы вроде: «Вы когда-нибудь задумывались, почему ваша судьба сложилась так, что вы оказались в Зоне?» Но, чтобы достичь цели, придётся перешагнуть через себя. Придётся опуститься на самое дно, чтобы потом взлететь ввысь.

Перед «выходом в поле» на базе «серафимов» проводился инструктаж для будущих ловцов, где Ворон и остальные выучили набор дурацких фраз-клише, с помощью которых можно завязать разговор с потенциальным рекрутом (вроде «Вам никогда не приходило в голову, что Зона на самом деле живая?», или «Задумывался ли ты когда-нибудь о своём предназначении в жизни?»). Кроме того, вербовщикам предоставили возможность порепетировать – в роли «вербуемых» выступали другие участники отряда, которые должны были остаться на базе, а не отправляться на рыбалку. Но одно дело – репетиция, а другое – реальная жизнь.

Сломать психологический барьер Ворону-Ярому помогла мысль о том, что это всё игра. Он представил, что он просто актёр, который играет свою роль. Дальше дело пошло легче.

На инструктаже вербовщикам объясняли, что все люди якобы делятся на четыре «типа личности»: мыслители, чувствующие, действующие и верующие. При вербовке мыслителя используется интеллектуальный подход. Например, можно было назвать прозвище какого-нибудь легендарного авантюриста и сказать, что это хороший знакомый капитана. Разумеется, скромно умолчав о том, что «знакомый» не состоит в секте и не разделяет её доктрину.

Мурена вообще часто любил хвастаться своими связями. Он неоднократно с гордостью рассказывал, как однажды пил в баре «У погибшего авантюриста» с матёрым ветераном по прозвищу Анг, он же Аннигилятор. Про этого бродягу Ворон слышал и раньше, до вступления в «Братство». Правда, он сильно подозревал, что если то, что рассказывал капитан, и имело под собой какую-то реальную подоплёку, то скорее всего, она состояла в том, что Анг просто случайно попался Мурене на глаза и они вместе опрокинули по кружке пива, и больше никогда в жизни не встречались. Но сам капитан рассказывал эту историю красочно, с кучей красивых подробностей, и преподносил всё так, как будто Аннигилятор был его старым приятелем, они много раз говорили по душам и тому подобное.

Чувствующие всегда «покупались» на искренность, любовь и заботу, с которой к ним относились вербовщики. При общении с таким человеком хорошим началом для разговора будет, например, предложение выпить по чашке горячего кофе.

Деятельные были склонны принимать вызов и действовать. Это те люди, которые любили ставить перед собой цели и добиваться реальных результатов.

Например, если человека сильно угнетает окружающая действительность: подлянки, мутанты и прочие «прелести» Зоны, ему нужно рассказать о том, что Зона живая сверхсущность, но она ещё достаточно молода по меркам сверхсущностей. И, как все дети, жестока, но может меняться и учиться. И то, какой она станет через несколько лет, зависит от того, какие у неё будут «учителя». И что как раз «ловцы» и занимаются тем, что хотят стать «воспитателями» для Зоны и вступить с ней в двусторонний диалог, чтобы повлиять на неё, и, соответственно, трансформировать окружающую действительность к лучшему.

Или, скажем, бродяга сильно «парится» из-за того, что авантюристы должны отстёгивать огромный процент от своих доходов бандитам, хотя сами часто буквально помирают с голоду. Такому бродяге нужно лгать, что у «Братства» есть чёткий последовательный план действий по очистке Зоны от бандитов. У каждого человека есть какая-то проблема, которая его особенно беспокоит, и к каждому можно подобрать «ключ». Для того, чтобы желанный ключик отыскать, нужно сначала постараться как бы невзначай разговорить потенциального рекрута, «прощупать» его, чтобы понять, кто он и о чём.

Ложь по отношению к вербуемым официально не возбранялась в секте. Такая ложь, согласно терминологии «Братства», называлась «ложь во благо». Ложь по отношению к «братьям» уже считалась грехом. И конечно, строго-настрого запрещалось лгать старшим по званию, наставникам – капитанам и Азазелю. Это вообще был самый смертельный грех.

И наконец, последняя категория людей, «веруны», они же мечтатели, чаще всего охотно завербовывались сами. Это те люди, которые и прежде задумывались о том, что Зона может быть живой сущностью, или видели сны о чём-то большем, или стремились постичь смысл жизни. Ворону как раз попался один такой. С ним было легче всего. Оказалось достаточно намёка, что их встреча предопределена свыше, что это «знак судьбы». Когда Ворон вскользь упомянул о телепатических контактах с Зоной и сверхспособностях, рекрут прямо «загорелся». И напоследок, для закрепления эффекта, Ворон поделился собственными духовными переживаниями – немного рассказал про свои сны о других мирах и Зонах в них, сны, которые он действительно видел. Умеренное количество правды помогает лжи выглядеть более убедительной.

Позднее Ворон, исходя из своих наблюдений, пришёл к выводу, что, как ни странно, большинство завербованных в секту состояло не из верующих, а из людей чувствующих и деятельных.

Один раз, когда Ворон подходил ко всем подряд авантюристам, то случайно наткнулся на своего старого знакомого. Причём узнал он знакомого не сразу. Выпалив стандартную фразу-клише, Ворон услышал в ответ удивлённое:

– Ярый, ты что ли?!

Начинающий вербовщик едва не покраснел. Он и рад был бы объяснить всё коллеге, но боялся, что где-то поблизости в этот момент может проходить другой вербовщик и услышать. Поэтому, чтобы как-то выкрутиться, Ворон просто подмигнул знакомому и сказал:

– Зона любит всех нас, – после чего поспешил ретироваться.

«Штирлиц недоделанный, блин», – подумал он про себя.

Надо сказать, что все авантюристы по-разному реагировали на слова Ворона. Некоторые относились с юмором, другие отвечали чуть ли не открытой агрессией. Когда какой-то бродяга от души обматерил Ворона, вербовщик, понурив голову, подумал: «Да уж, я был повежливее в своё время».

Иногда вера человека в собственную неуязвимость становилась его ахиллесовой пятой, слабым местом, на которое вербовщик мог успешно надавить. Например, Ворон говорил что-то вроде: «Слушай, ты же вроде неглупый мужик, не первый год Зону топчешь. Разве кто-то может заставить тебя что-нибудь сделать против твоей воли? Принимай решение сам. Уверен, ты не мыслишь стереотипно, и у тебя хватит ума не верить всем этим слухам про секты и сатанистов, которые распространяют всякие завистники и недоброжелатели. Так что, ты придёшь к нам на собрание?»

Похоже было, что гениального вербовщика из Ворона не выйдет. К бывалым бродягам он не видел смысла даже пытаться подходить, потому что обоснованно предвидел, что на них вся эта чушь не подействует. Новичков «обрабатывать» было легче, но тут Ворону мешало чувство жалости. Не хотелось ломать молодым парням жизнь. Он-то, в отличие от остальных вербовщиков, знал правду про секту. Поэтому чаще всего Ворон старался выбрать нечто среднее: подходить не к профессионалам, но и не к вчерашним новичкам. Из-за того, что он, выбирая очередную «жертву», слишком долго «приценивался», раздумывал, к кому подойти, а к кому нет, процесс протекал значительно медленнее. И всё равно каждый раз, когда кто-то верил ему и соглашался взять бумажку – «визитку», на жаргоне секты, – на которой было написано место и время, Ворон, вместе с облегчением от того, что ещё одному человеку удалось впарить приглашение, испытывал и чувство вины из-за того, что обманул.