Стюардесса

— Паша погиб. В Риме… — каждое слово, видимо, давалось его женщине с усилием. — Мне позвонили из посольства. Его нашли на улице…

— Как — погиб? — обалдела Динка.

— Наверное, его убили… Я чувствую… Так что вы больше не звоните.

Динка вертела в руках трубку и пыталась осознать услышанное. Еще вчера этот странный Павел был жив. Днем он покинул борт ее самолета в сопровождении троих неприятных типов. Выходит, они его убили? Из-за этого свертка? Ну да, такие из-за денег на все готовы… Для них жизнь человеческая копейки не стоит.

От приятной расслабленности не осталось и следа. Динка вскочила и нервно заметалась по комнате. А если они узнают, что Павел отдал деньги ей? Ведь он мог сказать…

О боже! Уму непостижимо! Быть может, в то самое время, когда она гуляла по Ватикану, эти ублюдки издевались над человеком, а потом… Как они его убили? Застрелили, задушили? Нет, лучше не думать об этом, а то с ума можно сойти.

Если раньше Павел Кондаков с места 6Г был Динке неприятен, то сейчас она чувствовала чуть ли не родство с ним. Как говорится, теперь они повязаны… вот она и ощущает эту связь — стоимостью в старую икону и сто тысяч баксов… Уж куда прочнее!

Динка бросилась к стенке, вынула из сейфа сверток. Надо избавиться от него, иначе и ей конец… Его прежнему хозяину уже пришлось расстаться с жизнью.

Нет, нельзя… если Павел сказал им, кому отдал деньги, то ее непременно найдут. И тогда надо будет вернуть сверток им… Но Динка вовсе не была уверена, что после этого останется жива. Кому нужен лишний свидетель?

Ей хотелось завыть от отчаяния и безысходности. Замкнутый круг. Странно подумать, что сутки назад она пересчитывала хрустящие грины и млела от счастья… Нет, деньги, тем более чужие, счастья не приносят, от них лишь беды жди.

Стоп! Лучше всего вообще прикинуться шлангом. Ничего не знаю, никакого свертка и в глаза не видела. Никто никому ничего не давал! Где свидетели? Во-первых, остается шанс, что Павел не сказал про нее своим мучителям. Даже наверняка не сказал. Ведь он надеялся вырваться, выпутаться и вернуть свое состояние.

Динка села, закурила и попыталась рассуждать логично. Может, все не так уж скверно? Из любого безвыходного положения всегда найдется выход. И даже два. Значит, если исходить из того, что о ней неизвестно, то и волноваться не стоит. Надо лишь затаиться на время, переждать опасную ситуацию.

А если допустить худшее… Что ж, и из такой пакости можно выпутаться. Главное — стоять на своем. Пусть думают, что Павел соврал им, направил по ложному следу. У Динки неплохо получается строить из себя наивную дурочку. У нее и внешность подходящая. Ни одному самоуверенному самцу, который посмотрит в ее небесно-голубые глазки, не придет в голову предположить, что в них есть и ум, и интеллект. А уж если они опустят взор ниже, на длинные стройные ножки, то об интеллекте и подавно забывают. Динка всегда с удовольствием пользовалась своим тайным оружием.

Одно плохо. Она, конечно, может убедить их в своей непричастности, но вопрос в другом: хватит ли у нее на это времени? Вернее, дадут ли ей его? У этих братков разговор короткий, а Динка очень боится боли… Впрочем, за сто тысяч можно и потерпеть…

Она даже подскочила от неожиданно пришедшей ей в голову мысли. Ради ста тысяч… Ну да! Ведь если все удастся, то они останутся у нее…

Господи! Святой Петр! Неужели он услышал ее сокровенное желание? Наверное, через сумбурную чепуху в мыслях пробилось потаенное: Динке ужасно хотелось оставить эти деньги себе…

Но радоваться рано. Прежде всего надо спрятать их получше. Вопрос: куда? Хлипкий сейф для братков не преграда. Дома вообще держать опасно. Надо положить деньги в такое место, чтобы и самой Динке было трудно до них добраться, иначе она не удержится и начнет понемногу тратить. И тогда засечь ее — раз плюнуть. В подавляющей массе прочитанных Динкой детективов герои засыпались именно на этом.

Она перебрала в уме всех знакомых. У родителей опасно. На даче тоже. Если начнут искать, то вычислят тут же. У подруг? Тоже опасно. Нет ни одной, в ком Динка была бы на сто процентов уверена. Каждая из них, оставь ей сверточек на хранение, непременно сунет в него нос.

Динка судила по себе. Она же сунула… И как потом объяснять им, откуда у нее такая сумма? Да и начнут трепать языком, обсуждать и охать. Нельзя в таких делах доверять женщинам. Тогда уж лучше выйти на перекресток, разложить баксы веером и громко кричать: «Вот она я! Берите все!»

Остаются мужчины. В них у Динки недостатка не было. Но, как ни странно, среди ее многочисленных возлюбленных не было ни одного москвича. Вот такая любопытная закономерность: Динка влюблялась преимущественно в жителей тех городов, куда ее заносила «перелетная» судьба.

А что? Очень удобно. Куда ни прилетишь, везде встречают, радуются. Можно сходить в ресторан, можно переночевать в уюте, а не в летной гостинице.

Правда, на Яке они летали, что называется, с оборота, едва приземлятся, заправятся, и через пару часов обратно. Но если действовать с умом, то и эти два часа можно неплохо провести. И потом, старенький Як часто барахлил, рейс откладывали из-за ремонта, и Динка использовала образовавшуюся паузу на всю катушку.

В таких отношениях был задор, своеобразный кураж. Ей нравилось чувствовать себя не синицей в руках, а журавлем в небе.

К кому же обратиться? Сережа в Казани, Шура в Челябинске, в Анапе Алик, Вадик в Сочи, Артем в Саратове. В принципе все они одинаковы, исходить надо из возможности устроить в их жилище тайник. Динка решила никого не посвящать в свою тайну. Незачем рисковать.

Шура сразу отпадает: он живет в малосемейке. Хоть и похоже на квартиру, а все одно общага, проходной двор. У Сережи отдельная однокомнатная, но обстановки в ней спартанский минимум, спрятать сверток там просто негде. Артем живет с мамой, и любопытная старушка может ненароком сунуть нос куда не надо или устроить некстати генеральную уборку. Остаются Алик и Вадик. Анапа и Сочи.

Динка быстро оделась и выскочила из дома. Куда будут билеты, туда она и полетит.

Рейс на Сочи был на три часа раньше, и она выбрала его. Да и, поразмыслив, Дина признала за Вадиком существенное преимущество: у него был свой дом на окраине Сочи. Дом, огород, садик, сарай — раздолье!

— Динка, ты?! — Вадик удивился и обрадовался, когда она заявилась к нему. — А говорила, что на международку переходишь…

— Да подружка попросила подменить, — соврала Динка. — Вот и пришлось свои отгулы потратить.

— Ты надолго?

— Нет, — разочаровала она Вадика. — С оборота. Через три часа вылет.

— Ну, тогда не будем тратить время даром, — решил он.

Выбравшись из постели, Дина потребовала кофе и, пока Вадик хлопотал на кухне, выглянула в окна Ее внимание привлек стоявший поодаль сарай. Рядом с ним была аккуратно сложенная поленница дров.

— А там у тебя что?

— Да тяпки, лопаты, велик старый. Барахло всякое, в общем, — подытожил он. — Все собираюсь его под баньку переоборудовать, да руки не доходят, — засмеялся Вадик.

— А дрова зачем? У тебя же газ.

— А пусть лежат! — беспечно махнул рукой Вадик. — Вот как сделаю баньку, так пригодятся на растопку.

Динка чмокнула его в щеку:

— Хозяйственный ты мужик! Пойду подышу.

Она накинула куртку и вышла на участок. Прошлась для виду по огородику, подпрыгнув, сорвала с дерева терпкую спелую айву и надкусила вяжущую мякоть. Оглянулась на дом. Вадик смотрел на нее в окно. Динка раскинула руки, потянулась и глубоко вдохнула прозрачный осенний воздух.

— Морем пахнет! — крикнула она.

Дождавшись, пока Вадим отвлекся, она юркнула в сарай, огляделась и быстро спрятала сверток между выступом стены и полкой с пыльными стеклянными банками.

Можно не волноваться, Вадик сюда еще долго носа не сунет. Судя по ныли и паутине, в этот сарай он уже лет пять не заглядывал.

Динка вышла, отряхнула ладони и посмотрела на часы. Что-то совсем не хочется никуда спешить… Да и зачем ей срочно возвращаться в Москву? У нее два дня отгулов, только вчера вечером она была в Риме, да и темнеет уже… Она зевнула и поняла, что смертельно хочет спать.