Псих

Главным образом потому, что она сука-золотоискательница.

- Я подожду, пока Орс придет сюда, - говорю я, указывая на угол, где хранится вся выпивка. Несколько минут спустя Орсон входит в дверь, волоча за собой свой чемодан.

- Йоу, вчера вечером мне пришлось подцепить гребаное "красное зрение", просто чтобы успеть вовремя. Лучше бы это было важно, - ворчит он, закрывая дверь.

Я наливаю ему стакан виски и протягиваю его ему, снимаю жилет и кладу его на диван. Когда я с ними тремя, связь обрывается. Мой клуб всегда будет на первом месте, но не тогда, когда дело доходит до этого.

- Мне нужно задать вам обоим вопрос, и мне нужно, чтобы вы ответили на него честно.

Орсон вздыхает, плюхаясь на Г-образный диван с видом на океан.

- Ты не мог бы задать этот вопрос через FaceTime? Черт возьми, я тоже скучал по тебе, но сейчас не сезон, и мы с семьей готовимся к поездке в Аспен.

Я игнорирую его, прислонившись к каминной полке.

- Кто-нибудь из вас сбился с пути?

Они все замолкают, их глаза встречаются с моими.

Шторм отвечает первым.

- В этом не было необходимости. Он никогда не просил меня сделать что-то большее, чем уехать из города.

- То же самое и здесь. - Орсон поднимает свой стакан, одним глотком проглатывая дорогое виски.

- Ты? - спрашивают они оба, приподняв брови.

- Меня тоже ни о чем не просили. - Я закрываю глаза. - Кому-нибудь из вас прислали видео?

Они оба отвечают в унисон.

- Нет.

Я достаю телефон и просматриваю свои фотографии, пока не нахожу его, бросая телефон на диван рядом с Орсоном.

Он поднимает его, и я наблюдаю, как его лицо искажается в замешательстве. Его губы сжимаются, глаза сужаются, а голова наклоняется.

- Кто она такая?

Я пожимаю плечами.

- Ни хрена не знаю.

Шторм отказывается смотреть, его глаза по-прежнему прикованы к стене перед ним.

- Может быть, он проверяет нас, используя приманку на этот раз вместо друг друга.

Мой рот резко закрывается. Я не хочу снова бередить эту рану и удваивать время заживления.

Я свирепо смотрю на него.

- Я почти уверен, что он ясно дал это понять в первый раз. - Качая головой, я сажусь на диван перед собой, пробегаю руками по волосам. - Нет, это что-то другое. Мы что-то упускаем.

Тишина окутывает наши воспоминания, поскольку я уверен, что все мы блокируем их. Воспоминания-это пятно, которое либо добро, либо зло оставляют на вашей душе после ухода.

Этот человек-зло. Такое чертовски злое.

- А как насчёт Нечестивца? - спрашивает Орсон, не сводя с меня глаз. - Спросил его о чем-нибудь?

Чёртов Нечестивец.

Откинув волосы на затылок, я игнорирую музыку, играющую на заднем плане, и тяжелый запах секса. Пальцы тянутся к моему животу, прикрывая черное обтягивающее платье, которое на мне надето. Сзади оно длинное, а спереди короткое. Я соединила его с черными ботинками до бедер и заплела волосы в беспорядочную французскую косу. Я не знаю, почему мы снова здесь так рано.

L'artisaniant.

Джеймс сказал, что они делают это только раз в месяц, так почему же сейчас?

Поднеся стакан ко рту, я быстро нахожу комнату, в которой была в последний раз, когда была здесь. Все вокруг меня отодвигается на задний план, когда я изучаю ее, как будто это самый важный тест в истории.

Провожу подушечкой большого пальца по губам, мурашки бегут по спине, когда воспоминания возвращаются ко мне. С ними все было по-другому. Секс никогда не был таким с Джеймсом или с кем-либо из мужчин, которым он меня отдал.

Джеймс разворачивает меня к себе, его маска такая же. Простая резьба по черной коже вокруг его черт. Она покрывает большую часть лица, что обычно делает маска.

- Почему ты носишь маску, а я нет? - спрашиваю я, внимательно наблюдая за его реакцией. Со времени второго видео в отеле отношения между Джеймсом и мной резко изменились. Я в какой-то степени доверяла ему, и, вероятно, это было из-за многих лет, проведенных под его руководством. Но сейчас я просто хочу убежать.

- Хммм. - Он жестом указывает на лифты, которые скрыты за морем людей. Я нервно прикусываю губу, прежде чем, наконец, последовать за ним к грубым металлическим дверям. Лифт-один из старых, в котором вы вручную задвигаете металлические ворота. Как только мы вошли, и музыка обрывается, лифт поднимается, а мои кулаки сжимаются.

Я смотрю, как старая стрелка останавливается на deux (2).

Пот стекает по моему затылку, когда стрелка снова сдвигается.

Trois. (3)

Мы не останавливаемся.

Не раньше чем на quatre. (4)

Мы мгновенно оказываемся в комнате, погруженной в темноту. По всей комнате время от времени горят бирюзовые фонари, но их недостаточно, чтобы можно было хорошо разглядеть. Бирюзовый оттенок больше относится к зеленому спектру, и это странный выбор цвета, но он соответствует эстетике, которая, кажется, незаметно перемещается по комнате. Прямо посередине стоит черный кожаный диван, ни окон, ни занавесок, никаких признаков света, кроме светодиодных линий, которые прикреплены к краю плинтусов. Я хочу спросить, что мы здесь делаем.

Почему именно это место?

Маска надевается на мои глаза, когда губы Джеймса опускаются к моему затылку.

- Теперь тебе это нужно.

Я нервно сглатываю, вытирая пот с ладоней.

- Хорошо. - Освещение еще больше тускнеет, а музыка становится громче. В другой комнате это казалось интимным.

Эта чувствуется более заряженной.

Korn “Twisted Transistor” громко играет на заднем плане, когда Джеймс продвигается дальше в комнату. Он останавливается на пороге, где соединяются гостиная и другая комната, засунув руки в карманы.

- Мальчики.

О, черт.

Я делаю шаги, которые мне нужны, чтобы добраться до того места, где он стоит, и когда я поднимаю глаза перед собой, я замираю.

Четверо мужчин.

Все в темной одежде и темных кожаных масках, закрывающих верхнюю половину лица.

Гребаный четвертый уровень.

Они все разбросаны, сидят на разных местах. В центре комнаты есть небольшая импровизированная сцена, и когда Джеймс оставляет меня стоять там одну, я понимаю, что должна делать.

Джеймс идет к небольшому бару, где сзади стоит бармен в белом костюме. Он заказывает выпивку и поворачивается ко мне лицом.

Его голос доносится снова, только искаженный. Он любит, когда его игрушки манипулируются его словами. Как будто он знает, почему он делает то, что делает, и от кого он прячется.

“Change” from Deftones начинает звучать громко, и я ловлю себя на том, что проверяю всех, кто здесь находится.

Двое в темных толстовках, их рты прикрыты белыми банданами, один одет в дорогой костюм с черной кожаной маской, скрывающей верхнюю половину лица, а последний парень одет в кожаную куртку с капюшоном под ней, с такой же простой белой банданой вокруг рта.

Я провожу языком по губам, кладу телефон на пол и направляюсь к импровизированной сцене. Это не ново. Джеймс в прошлом заставлял меня танцевать для людей, но это всегда было с определенной целью. Развлекать богатых толстяков, у которых было слишком много денег и недостаточно человечности. Это бы их подразнило. Джеймс сказал бы, что я являюсь прямым воплощением тех девушек, которых он продавал.

Меня это беспокоило, но я ничего не могла с этим поделать.

Песня продолжает играть в припеве, и мои пальцы сжимают холодный столб, когда я выбиваю волосы из косы. Скатившись с шеста, я позволяю мыслям переместиться в другие места, только когда я отворачиваюсь от них, кто-то оказывается у меня за спиной, его пальцы лежат на нижней части моего живота.

Я узнаю его прикосновение почти мгновенно, и прежде чем я успеваю слишком много думать об этом, я понимаю, что причина, по которой я узнала его, в том, что он был одним из двух парней с первого вечера, когда я присутствовала.