Республика Августа

Малоазийские традиции

Теперь, спустя столетие после падения Персидского царства, не умерший царь, а живой республиканский магистрат был предметом обожания для жителей Малой Азии. Они падали ниц перед Римом, имя которого они имели более оснований ненавидеть, чем любить. Наследовав пергамским царям, Рим продолжал их политическую традицию, но не историческую миссию. Он объявил свободными, т. е. освобожденными от подати, не зависящими от сената и проконсула, и союзными, на условии равенства, многие города: Книд, Миласу, Хиос, Митилену, Илион, Лампсак, Кизик, Родос, которые были в таком положении еще в момент прибытия Августа в Азию.[301] Другие города Рим поместил под власть проконсула и наложил на них подати, оставив, однако, народу право собираться, законодательствовать, избирать советы и магистратов, управляться своими законами, но под надзором, очень редко, впрочем, осуществляемым, сената и проконсула. Последний был простым контролером и казначеем, которому поручалось ежегодно собирать и отправлять в метрополию подать. Но Рим нисколько не заботился защищать, подобно азиатским монархиям, жизненные интересы эллинизма, благоприятствовать распространению его культуры, поддерживать его главенство над туземными расами, покровительствовать его торговле, координировать усилия различных городов. Рим был далеко. В течение двух предшествующих столетий его представителем в этих местностях был проконсул, менявшийся ежегодно, слишком обремененный сенатом, делами, издающий законы не непрерывным образом, как все собрания, и плохо знающий страну и народы.

Единственной заботой Рима до сих пор было отнять у греческих городов наибольшую часть золота и серебра, которые они собирали в обмен на свои товары, и следить за тем, чтобы ни одна из монархий плоскогорья: Понт, Армения, Каппадокия, Галатия, Коммагена — не осмеливалась спуститься к побережью с целью более тщательно собрать наследие Атталидов, чем делал это Рим. Таким образом, мало-помалу он предоставил всему в Малой Азии возможность идти своим путем и ослаблял, не разрушая окончательно, жизненные элементы этого разнородного общества — как эллинизм, так и местные традиции; он полуразорил греческие республики, почти уничтожив в них умственную деятельность во всех ее видах; одновременно с тем он ослабил все монархии плоскогорья, постоянно переделывая их границы, исключая, может быть, Галатию. В этой стране в эпоху Августа под властью аристократии богатых собственников, а также под властью царя, бывшего самым богатым из собственников,[302] жило очень храброе фригио-кельтийское население крестьян и солдат, обрабатывающих землю, пасших огромные стада, вывозивших шерсть,[303]сантонин [304] и некоторые лекарственные смолы, добываемые из акации[305] Находясь в союзе с Римом уже несколько столетий, они собрали большие богатства, состоя в последние пятьдесят лет наемными войсками на службе Рима — преимущественно против Понта. После Акция Август счел этот народ достаточно сильным, а его царя Аминту достаточно способным, чтобы присоединить к его территории Ликаонию, Памфилию, Писидию и восточную Киликию, т. е. самые дикие части Малой Азии, где находились гнезда разбойников и пиратов, опустошавших Восток. Аминте было поручено разрушить все эти гнезда, но во время этого предприятия царь умер, и Рим, не находя никого, кто бы желал взять на себя его царство, превратил его в провинцию. На плоскогорье, таким образом, остались только слабые, робкие и очень бедные властители. Рим сохранил их, чтобы пользоваться последними следами еще существовавшего их авторитета над туземцами. Палемон, ученый грек из Лаодикии, сын знаменитого оратора Зенона, управлял Понтом, этим славным царством Митридата, которое, теперь изолированное и забытое, искупляло великую мечту об азиатской империи, всецело отдаваясь незаметным мирным работам. Его многочисленные и различные расы занимались только обрабатыванием земли, эксплуатацией рудников,[306] пастьбой стад, воспитанием детей и почитанием богов. Немногие греческие колонии Черного моря, которые были единственными важными городами страны, — Синоп, Амис, Трапезунт — не имели более ни честолюбия, ни воинского духа; они довольствовались развитием своей промышленности, ловлей тунцов, вывозом дерева, шерсти, железа[307] и некоторых редких и ценных лекарственных трав, как-то лакрица [308] и чемерица.[309]Каппадокия, где царствовал Архелай, была еще более бедной: это была обширная область, населенная малоинтеллигентной расой, кормившейся также земледелием, разведением стад, эксплуатацией рудников,[310] говорившей на особом языке и имевшей всего два города — Мазаку и Коману.[311]

Положение страны

Но если туземные расы плоскогорья, за исключением галатов, были разрежены, обеднены, унижены римской политикой, если они потеряли лучшую свою кровь в ужасных войнах, зажженных Римом по всей Малой Азии, то их древние завоеватели, греки из городов, пострадали и потеряли не менее их. Принужденные уже столетия к новой сизифовой работе — брать у Италии в обмен на свои товары драгоценные металлы, которые Рим отбирал у них в виде податей и процентов, с тем чтобы снова лишиться их, когда они будут накоплены в достаточном количестве, — греческие малоазийские города, наконец, истощились. После вторжения Митридата, нового завоевания Суллы, опустошений пиратов, нашествия римских откупщиков, произведенных генералами Помпея конфискаций, грабежей Брута и Кассия, поборов Антония вся страна находилась в ужасном положении. Богатые классы, разоренные и обедневшие благодаря стольким катастрофам и слабо поддерживаемые Римом, авторитет которого падал, были неспособны более, особенно в последнее тридцатилетие, придавать прежний блеск дорогостоящим литургиям, а вместе с тем престижу эллинизма, который от них зависел. Учреждения πολιςϋ'a поэтому пришли в полный беспорядок; искусства и науки были в упадке; во всех городах находились у власти развращенные котерии нищих политиканов, эксплуатирующие пороки и невежество народа; финансы были в жалком состоянии, памятники в развалинах, школы в пренебрежении, правосудие продажно, общественное мнение капризно и жестоко, честные люди в ужасе от распущенности, одновременно непереносимой и неизлечимой. И в Малой Азии, как на всем Востоке, над этим ужасным социальным распадом, внесенным в эллинизм римской политикой, молчаливо, медленно и упорно, подобно растущим на развалинах растениям, росли две силы: разбойники и иудеи.

Ирод Великий

Жившие разбоем народы убили недавно в Киликии Аминту и поставили Рим в очень затруднительное положение. Прибыв в Азию, Август оказался лицом к лицу с удивительной новостью, которую ни один умный человек не мог бы вообразить себе сто лет тому назад. Обнаружилось, что после смерти Аминты единственным восточным царем, приковавшим к себе если не уважение, то по крайней мере всеобщее внимание, был иудейский царь Ирод. Последний был варвар, идумеянин, семейство которого только недавно обратилось в иудейство; в беспорядках последних гражданских войн ему удалось рядом насильственных актов узурпировать в Иудее царское достоинство у древней фамилии Асмонеев. Он сделался таким образом царем маленького, неизвестного и малообразованного народа, судьбой которого, как давно казалось, было увеличивать добычу победителя посреди опустошавших Восток войн. Однако Ирод домогался теперь занять первое место между римскими вассалами на Востоке; он никогда не упускал случая привлечь внимание к себе и к Иудейскому царству. Он доставил отряд солдат для экспедиции, совершенной в Йемен Элием Галлом. Он дал Самарии имя Севасты, бывшее греческим переводом имени Августа;[312] он начал постройку города, который хотел назвать Кесарией;[313] он хотел также устроить в Иудее, между тамошними варварами, эллинистическую монархию, полную пышности и щедрости, и с этой целью приказал начать во всех частях своего царства крупные общественные работы; он установил в Иерусалиме пятилетние игры в честь Августа; он занимался со оружением большого театра и амфитеатра; он приглашал отовсюду греческих художников и приказал чеканить свою монету с греческими надписями. Ирод, иудейский араб, царь столь мало образованных иудеев, хотел быть не только первым вассалом Рима на Востоке, но и покровителем эллинизма!

301

Chapot. La Province romaine proconsulaire d'Asie. Paris, 1904, 114 сл.

302

Strabo, XII, VI, 1.

303

Ibid.

304

Plin. N. H., XXI, XXI, 160.

305

Ibid, XXIV, XII, 109.

306

Относительно понтийских рудников см.: Strabo, XII, III, 19; XII, III, 30; XII, III, 40.

307

По поводу Понта см.: Blümnег. l'Attivitá industriale del popoil dell antichitá classica в Bibliotheca di Storia Economica, vol. II., pt. I., 539; Milano. Societa Editrice Libraria.

308

Plin. N. H., XXII, IX, 24.

309

Ibid., XXV, V, 49.

310

Strabo, XII, II, 10.

311

Ibid., 6.

312

los. A. I., XV. VIII, 5.

313

Ibid., IX, 10.