Матёрый

– Ты его знаешь, мам? – тихо спросила Эллочка'. – Он кто?

«Очень бы я хотела знать, кто он такой и откуда взялся», – подумала Людмила, хотя вслух произнесла совсем другое:

– Не знаю. Но даже незнакомому человеку принято говорить «спасибо».

– Ой, и правда! – опомнилась Эллочка.

Она уже приготовилась окликнуть мужчину, но вместо благодарности тому было суждено услышать совсем другие слова:

– Э, ты! Очумел, что ли, к-ка-зел? Знаешь, сколько эта псина стоит, которую ты покалечил? Да за такие бабки десяток уродов вроде тебя в землю закопать можно! Живьём!

Девочка озадаченно захлопнула рот и перегнулась через подоконник, чтобы хорошенько разглядеть опередившего её грубияна, слегка гнусавящего и растягивающего гласные, как некоторые мальчишки в школе, мечтающие о бандитской карьере.

Последовала её примеру и Людмила. Касаясь подбородком дочкиных волос, она высмотрела на соседском участке молодого нахала в изумрудном спортивном костюме и огромных грязных кроссовках.

Он был одним из двух телохранителей молодого бизнесмена Максима Мамотина. Зелёный спортивный костюм парня постоянно маячил у Людмилы на виду. Всякий раз, когда она замечала этот костюм, расхаживающий по прилегающему участку, у неё моментально портилось настроение. Нет, верзила не обидел её ни единым словом и жеребячьими заигрываниями не докучал. Напротив, он совершенно не замечал соседку и её маленькую дочку. В подтверждение этого он всегда был готов непринуждённо извлечь из штанов внушительный розовый шланг и помочиться у всех на глазах. Плевал он на людей.

Клал на всех с прибором и не скрывал этого.

Вчера парень предавался своему любимому занятию особенно часто. В доме Мамотина шумно гуляли и орали песни. Судя по всему, парень тоже не остался в стороне от застолья и теперь испытывал тяжёлое похмелье и беспричинную ненависть к окружающему миру. К тому же за ссадину или шишку на башке хозяйской собаки он рисковал заработать точно такое же украшение.

– Оглох? – заорал парень, обозлённый тем, что его слова остались без внимания. – Я к тебе обращаюсь, ур-род! Ты зачем собачку обидел?

На этот раз мужчина в джинсах соизволил повернуться на голос защитника животных. Его чёткий профиль приятно удивил Людмилу. На нем, наспех покрытом свежим красноватым загаром, выделялись симпатичные белые лучики, протянувшиеся от уголка глаза к виску. Будто кто-то острыми коготками провёл по гладкой поверхности.

Выдержав паузу, мужчина неохотно разнял плотно сжатые губы и коротко бросил, как плюнул:

– Пасть – закрой!

Эту же фразу он недавно адресовал ротвейлеру, но теперь, обращённая к гнусавому гуманисту из соседнего двора, она прозвучала в совершенно иной, неприязненной тональности.

Похоже, похмельный спортсмен даже обрадовался перспективе утренней разминки.

– За пасть ответишь, – пообещал он, гнусавя с особым чувством. – За Рокки – тоже. Ур-род!

– Рокки – это кто? – скучно осведомился мужчина. – Кобель твой? А ты, значит, псарь при нем?

Почему тогда без поводка и намордника?

– Тебя колышет, почему он без намордника?

– Это как раз меня не колышет. Речь идёт не о собаке, а о тебе, – уточнил мужчина, разглядывая собеседника с холодным любопытством.

– Обо мне, значит? Ну-ну!…

Парню явно не понравилось, что его приравнивают к псу, пусть даже к породистому, с солидной родословной. Шумно дыша, он ухватился за ограду и тряхнул её так яростно, словно намеревался сорвать сетку с бетонных столбов или пробовал на прочность, прежде чем попытаться прорвать её с разбега.

Он не подозревал, что в этот момент в точности копирует тактику Рокки, напоминая его даже выражением физиономии. Убедившись, что преграда перед ним стоит непреодолимая, парень высказался по этому поводу столь витиевато, что обе зрительницы одновременно покраснели. Самым цензурным в этой тираде было предложение отсосать. Заинтригованная Эллочка бросила взгляд на мать, собираясь что-то спросить, но та сделала вид, что целиком поглощена происходящим внизу.

Невозмутимо выслушав оратора, мужчина хмыкнул:

– Бесплатный совет на будущее. Держи на привязи собак. Не распускай язык. Будешь жить долго и счастливо, без вавок в голове.

– Вавок?.. – Выдав новую порцию мата, парень ещё раз тряхнул сетку, сплюнул и направился к выходу на улицу, снова повторяя манёвр Рокки.

Мужчина досадливо пожал плечами и тоже пошёл прочь со двора, но, почувствовав на себе скрещённые взгляды зрительниц, стремительно поднял голову.

Эллочка вздрогнула, словно её окатили ледяной водой, а Людмила, только теперь вспомнив, что она полураздета, прикрыла грудь молитвенно воздетыми руками и отпрянула в глубь комнаты. Ей показалось, что она зарделась от макушки до кончиков пальцев на ногах. Или похолодела? Дивясь своему внезапному смущению, острому, как в давно забытом девичестве, она схватила со спинки кровати футболку и метнулась к противоположному окну, выходящему на улицу.

– Он же его убьёт, просто убьёт, – пробормотала она, туманя стекло своим участившимся дыханием.

– Кто кого? – деловито поинтересовалась Эллочка, отвоёвывая себе место у подоконника для обзора поля боя.

Вместо ответа Людмила рывком рванула на себя створки рамы, разом вспоров многолетний слой бумажных полос и впустив в комнату посторонние звуки вперемешку с лёгким сквознячком.

Мужчина уже стоял на узкой улочке и задумчиво помахивал ведром, как бы размышляя, стоит ли возвращаться к колонке за свежей водой. На приближающийся липовый «адидас» зеленого цвета он если и поглядывал, то мельком. Зато парень в спортивном костюме явно требовал самого пристального внимания к своей крупногабаритной персоне. Удостоверившись, что обидчик не убегает, не прячется, а стоит себе, скучает, парень медленно надвигался на него, явно обдумывая: куда врезать противнику в первую очередь? Каждый шаг его кроссовок сопровождался хищным хрустом гравия под подошвами.

– Есть примета: мужчина с пустым ведром – к несчастью, – предостерёг его невыразительный голос.

– Баклань, баклань, – разрешил парень. Он был на голову выше и на четверть центнера тяжелее мужчины, а потому мог позволить себе некоторое великодушие.

В унисон вскрикнув, зрительницы увидели, как парень поднял согнутую ногу и с силой распрямил её, метя противнику в живот. Удар получился мощный и очень эффектный. Восторженно грюкнуло подставленное под него пустое ведро и с тарахтением закувыркалось по улице. Провожающий его взглядом парень сильно смахивал на обескураженного футболиста, случайно отправившего мяч далеко за пределы поля. В этот момент мужчина коротко, без замаха, смазал кулаком по его расслабленно отвисшей челюсти. Едва поспевая за получившим ускорение туловищем, ноги парня бойко понесли его в заданном направлении.

Людмила видела такое только по телевизору, когда её новый муж упивался боксёрскими чемпионатами.

Кажется, это называлось нокдауном. Боксёры, пропустившие сильный удар в голову, очень похоже семенили по рингу. Налетев на препятствие, они приходили в себя, отталкивались от канатов и возвращались в боевую стойку, готовые дать сдачи.

Ничего подобного у рыжего парня не получилось.

Видимо, металлическая сетка оказалась неважной заменой эластичному ограждению ринга. Парень не отпрянул от ограды. Он всем корпусом ударился о неё и, шурша спортивным нарядом, неграциозно сполз вниз, в бурьян. Выбирался он на дорогу тоже некрасиво – на карачках.

– Сидел бы себе тихонечко, – предложил мужчина. – А я за водой. Никак не умоюсь с утра. Сначала собака бешеная, теперь ты.

Опять это нелестное сравнение с псом!

– Умоешься, – пообещал парень, принимая вертикальное положение. – Кровянкой!

– Наш победит, – авторитетно заявила Эллочка.

Людмила бросила на дочь быстрый косой взгляд.

Даю? Маленькая-маленькая, а туда же. Собственнические инстинкты просыпаются в женщинах ещё раньше материнских.

Когда она опять перенесла внимание на поле боя, горе-боксёр шёл на противника, на этот раз умело прикрывая руками лицо и корпус. Людмила не сразу поняла, почему правая рука парня не сжата в кулак, а заканчивается выпяченной ладонью, чем-то напоминая кобру, раздувшую капюшон перед броском. Людмила представила себе, как, сжимаясь на ходу в крепкий большущий кулак, ручища парня метнётся вперёд и всем весом врежется в голову незнакомца, а голова эта, такая независимая и симпатичная, слетит с плеч долой.